10. Финнеас. Колыбельная (1/2)

Каникулы прошли. В этот раз они не полетели на Рождество в Нью-Йорк. Мама сослалась на то, что у неё слишком много работы. Не было Рождественской елки у Рокфеллер-центра, катания на коньках с кузинами в Центральном парке, снега за шиворотом, обмороженных рук, суеты и подарков. Финнеас сам не осознавал, как он ждал Рождества, пока оно не наступило и не прошло так же вскользь, как все в его жизни в последнее время. Он скучал по большой семье, даже если это не его семья, по снежному Рождеству, ожиданию чуда, но чуда опять не случилось. Пусть так.

Парни из The Slightlys разъехались на каникулы, и он, проведя две недели в обнимку с подушкой на своей кровати, возвращался в школу с ощущением тошноты. Стоило ему увидеть Дэйва, и тошнота усилилась. Ничего не изменилось - Дэйв НЕ смотрел в его сторону. Оставалось только смириться.

Чем дальше, тем сильнее раздражало его все вокруг, а больше всего - мерзкая, отвратительная, дебильная, вонючая... тут его словарный запас давал сбой, и он просто выдыхал с ненавистью - школа. Из-за неё он должен был бездарно тратить большую часть дня вместо того, чтобы заниматься музыкой, а ещё выполнять домашние задания, хотя бы раз в неделю. От прогулов Финна удерживало только нежелание окончательно ссориться в мамой. Такое постоянное напряжение не могло не сказаться на его состоянии: он плохо спал, а в школе на уроках иногда начинал задыхаться. Когда это случилось в первый раз, он жутко испугался, выбежал из класса и заметался по коридору, вспоминая, где находится кабинет школьной медсестры. Но приступ прошёл сам собой. Тогда он погуглил и решил, что у него была паническая атака. Приступы повторялись - не каждый день, но регулярно. Теперь, как только Финнеас чувствовал поднимающуюся к горлу волну страха, он сбегал в туалет, умывался холодной водой, как было написано в интернете, давал себе время отдышаться, и ему становилось лучше.

Сегодня он терпел до последнего, надеясь, что приступ отступит, и не придётся уходить с урока математики. Нет, чуда опять не случилось. Зайдя в мужской туалет на втором этаже, Финнеас попытался вдохнуть... и едва устоял на ногах. В туалете воняло травкой так, что слезились глаза. Кому-то стало невтерпёж покурить прямо во время уроков. Дверь одной из кабинок открылась, оттуда вышел Дэйв. Они молча уставились друг на друга. Хотя Финнеас едва мог видеть от разъедавшего слизистую дыма и практически не дышал, он решил, что ни за что не моргнёт первым. Он смотрел в глаза Дэйва, но будто сквозь него, в результате все вокруг стало казаться размытым. Тусклый свет создавал ощущение легкой дымки, через которую проступали голубые двери трёх закрытых кабинок и два писсуара на стене из нового бело-голубого кафеля. Даже человек напротив него в серо-голубой рубашке с длинным рукавом казался порождением навязчивой липнущей дымки. Дэйв первым опустил глаза. Взгляд Финна скользнул ниже. Две верхних пуговицы рубашки были расстегнуты, и ямка между ключицами манила своей бархатной тьмой. У футболиста дернулся кадык на шее, когда он резко сглотнул. Финнеас сделал шаг вперёд, и Дэйв отступил. Что происходит? Они поменялись ролями? Вероятно, это действие наркотика, которым оба надышались в закрытом помещении. Финн продвинулся вперёд ещё на полступни. Дэйв часто моргал, сглатывал, мотал головой, сжимал кулаки, но отходил. Финну понравилось это ощущение власти. Интересно, если он поднимет руку, Дэйв шарахнется в сторону? Проверить не получилось: отступая, Дэйв упёрся в стену. Они замерли на расстоянии полуметра друг от друга.

Финн стоял, совершенно открытый, опустив руки, и ждал. Дэйв смотрел в пол, упрямо выставив лоб, словно собрался бодаться. «Посмотри на меня! - думал Финнеас, - Посмотри и скажи, чего ты хочешь.» Дэйв кусал губы, разглядывая свои кроссовки. Он побледнел, как будто был готов хлопнуться в обморок. Ну, давай же, ты такой смелый! Финнеас ещё буквально на сантиметр подался вперёд. Он чувствовал одновременно спокойствие и азарт. Это была игра, кошки-мышки. Глупый мышонок Дэйв практически попался. Вдруг Дэйв глубоко вдохнул и вскинул на него отчаянные глаза.

В тот же миг рядом стукнула дверь кабинки, как будто кто-то слишком сильно на неё навалился. Они не одни! Дэйв оттолкнул Финна плечом и выбежал из туалета. Финн оглянулся: из полуоткрытой кабинки бочком-бочком выбрался тощий парень со множеством татуировок, которого Финн встретил в первый школьный день в приемной директора. Обхватив себя трясущимися руками и глупо хихикая, торчок по стеночке пробрался мимо и шмыгнул наружу. Прикрыв глаза, Финн попытался успокоить дыхание, сердце колотилось быстро-быстро. Посмотрев на свои руки, поднятые, будто он хотел кого-то поймать... удержать, Финн приказал им расслабиться. Руки бессильно упали, пустые и бесполезные. Дыхание постепенно замедлялось. Вряд ли мелкий торчок что-то видел, а если и видел, то, накуренный, ничего не понял. Он не будет болтать.

***

Но Финн ошибся. На следующий день по школе поползли слухи, что педик-музыкант приставал к капитану футболистов. Ученики округлялся глаза и хихикали. Дэйва сочувственно хлопали по плечам. Все решили, что он - жертва грязных домогательств. История разрослась до ужасающих масштабов. Кто-то прислал ему ссылку на школьный паблик, где Финн прочитал, что он пытался изнасиловать Дэйва прямо на футбольном поле, а тот героическим отбивался. Слухи множились с пугающей скоростью. Говорили даже, что они два гея, которые регулярно трахаются во время уроков в пустых туалетах. Появилось множество свидетелей, которые когда-то что-то видели. Дэйв перестал ходить в школу. Финн задыхался, вынужденный каждый день выдерживать шквал чужих эмоций, грозивших раздавить его. Даже мистер Санчез начал говорить с ним сквозь зубы.

Кто-то накропал про них безграмотный фанфик, ссылку на который Финн также получил от неведомого доброжелателя. С трудом разобрав «хачю пацилавать тибя», Финн понял, что обзавёлся фанаткой с дисграфией* среди шестиклассниц, и дальше не читал. В туалете на втором этаже кто-то маркером написал «Ф+Д» «равно»... и куча сердечек. Теперь Финн зашёл бы в тот туалет разве только проблеваться. Это безумие продолжалось до тех пор, пока в дело не вмешалась директор. Паблик с обсуждениями закрыли. Финн опять был вызван в главный офис**. Госпожа Маркес-Мартинез, устало прикрыв глаза, спросила его, правда ли, что между Финном и Дэйвом были сексуальные отношения? Правда ли, что Финнеас домогался Дэйва? Правда ли, что они целовались в школьном туалете? Он отвечал «нет».

Финн знал, что Дэйв будет все отрицать. Поцелуй в музыкальном классе не видел никто. Свидетелем их столкновения в туалете был известный наркоман, которому, вероятно, что-то показалось в бреду. Дэйв вернулся в школу и теперь везде ходил под охраной как минимум двоих футболистов. Даже в туалет. Финнеас мог бы ржать над этим до посинения, но почему-то не хотелось. Хотелось орать и рвать зубами подушку.

***

Финнеас понял, что сходит с ума, когда начал видеть по ночам один и тот же повторяющийся сон. В этом сне он представлял лицо, которое словно проступало из темноты, только лицо, ничего больше. Это началось после того, как в супермаркете он завис у кассы, глядя на пирамиду коробок с сухими завтраками. Он снова оказался на заправке в Восточном Голливуде, снова услышал глухой звук падения коробок, снова вообразил лицо с ледяными глазами и выбившейся из-под темно-серого капюшона толстовки прядкой светлых волос. Теперь он просыпался по ночам от того, что видел во сне это бледное лицо. Оно превратилось в наваждение. Он расстался с Фиби, поймав себя на мысли, что, открывая рядом с ней глаза, пугался, как будто на ее месте должна быть другая - со светлыми волосами и пухлым детским ртом. Он никому не смог бы рассказать о своей одержимости фантомом единственный раз встреченной девушки, хотя мама, видя его подавленное состояние, предлагала устроить встречу с психотерапевтом, которого посещала сама.

Иногда, в минуты просветления, Финнеас думал, что, возможно, таким образом его мозг защищается от невыносимой ситуации, сложившейся в школе, переключая внимание на что-то другое. Он вовсе не псих и не маньяк, надо просто немного подождать, все пройдёт само. Но это не мешало ему почти каждый день объезжать улицы Южного Централа, Комптона и Уоттса. Финн решил, что Мустанг кабриолет мог принадлежать драгдилеру банды Крипс, а остальные парни и девушка были членами банды. Поездив по районам пару дней, он понял, что это бесполезно - его наваждение скорее всего днем находится в школе. Финн даже составил маршрут, который проходил мимо практически всех школ в этих опасных бандитских районах. Хотя он исключил начальные и частные школы, в результате набралось все равно достаточно много.

Проезжая рядом с очередной школой, Финнеас чувствовал себя педофилом, выслеживающим добычу. Если бы за ним погнался полицейский патруль, и его упекли в тюрьму, это был бы не самый плохой вариант.

Разыскивать какую-то малолетку, которую видел раз в жизни - разве это подходящее занятие для восемнадцатилетнего парня? Что он скажет, когда встретит ее? «Привет, почему ты обрушила витрину на заправке?» Глупо! «Я не знаю, почему, но ты снишься мне по ночам!» Еще глупее!

Он был уверен, что не пропустит ее, встретив на улице, - белая девчонка, да ещё блондинка, в чёрном квартале все равно что жемчужина... в куче навоза. По крайней мере, это занятие придавало его существованию хоть какую-то цель. Все лучше, чем валяться в кровати и до потемнения в глазах разглядывать узор из трещинок и пятен облупившейся краски на раме окна. Столетний дом, в котором последний раз ремонт делал ещё отец перед его рождением, разваливался на глазах. Его жизнь разваливалась тоже.

Сбежав в очередной раз из школы и объезжая по привычному маршруту Южный Централ, Комптон, Уоттс, Финнеас не надеялся ни на что. Старшая школа Старр Джордан, старшая школа Томаса Райли, старшая школа Креншо, старшая школа Сьюзан Дорси, средняя школа Джона Адамса, средняя школа Клинтон... Финн видел блондинок, но ничего похожего на сияющую жемчужину, которую он создал в своём воображении. Наконец, у средней школы Эдвина Маркхама его внимание привлекла девчонка, которая, стоя у школьных ворот, показала фак, а потом задрала короткую клетчатую юбку на заднице, оголив ослепительно бледные ноги и край белых трусиков. Ее волосы, заплетенные в две тонкие косы, были светлыми. Финнеасу хватило одного беглого взгляда на лицо, чтобы понять - это она. Этот курносый нос и пухлые губы он так часто видел в своём воображении, что не спутал бы ни с кем. Он тут же притормозил и медленно поехал за девчонкой, которая независимо шла по тротуару вдоль забора, очевидно, к автобусной остановке, мучительно раздумывая, как... что сказать, чтобы это чудо село к нему в машину. Он не мог потерять ее снова. Хотя теперь он знал, в какой школе она учится.

Девчонка дрожала от холода и ёжилась, когда налетевший порыв ветра приподнимал край юбки. Вот она заметила его и испугалась. Это было понятно по тому, как, обернувшись на его медленно ползущую позади машину, она прижалась к металлическим прутьям забора и огляделась, решая, в какую сторону ей бежать - вперёд к автобусной остановке или назад к пешеходному переходу. От отчаяния, что больше никогда ее не увидит, он выдал какой-то бред. Сработало - она села в машину, но разозлилась и даже, кажется, была готова его ударить.

Вблизи стало понятно, какой у неё неопрятный внешний вид: белая водолазка в серых пятнах, трикотажная жилетка в катышках и со следами засохшего соуса, только клетчатая юбка относительно новая, но короткая не по размеру. Старые кроссовки и длинные серые носки, а выше - только голая кожа, покрытая мурашками. Заметив его взгляд, девчонка попыталась натянуть юбку на костлявые коленки. Финнеас невольно засмеялся.

Вдруг незнакомка застонала, обхватила себя руками и согнулась пополам, как от острой боли, стукнувшись лбом о приборную панель. Финнеас растерялся: что это с ней - какая-то болезнь? Девчонка тяжело дышала. Вероятно, просто паническая атака, ничего страшного. Он положил ей руку на спину, потому что не знал, чем ещё помочь.

- Дыши!

Постепенно ей стало лучше. Здесь нельзя было стоять, поэтому Финнеас потребовал:

- Пристегнись и скажи, куда тебя отвезти.

Она не реагировала. Финнеасу самому пришлось перегнуться, вытянуть ремень и пристегнуть пассажирку. При этом он буквально лёг сверху, на ее большую мягкую грудь. Вот черт! Это возбуждало! Обычно он предпочитал худеньких девушек с небольшой грудью. Странная девчонка вызывала в нем неадекватные реакции. Сама она все ещё сидела с закрытыми глазами. Возможно, надо дать ей время прийти в себя. Финнеас решил объехать вокруг школы, он никуда не торопился. Вспомнив, по какой причине он предпочитал разъезжать по городу вместо того, чтобы сидеть на уроках в школе, парень поморщился. Дэйв. Лучше забыть это имя. Все в его жизни так запуталось, а теперь ещё эта, прохожая на беспризорницу...

- Так куда тебя отвезти?

- Мне все равно, - она снова нервно попыталась натянуть юбку, - Высади на любой автобусной остановке.

Нет, не так быстро! Ему надо ещё немного времени, чтобы присмотреться и понять, что тогда так зацепило в ней на заправке, почему в последние пару недель она превратилась для него в наваждение. Если она - обычная пустышка, то он с радостью высадит ее где угодно, и больше никогда не вспомнит. Но ему нужно время, чтобы разобраться в своих ощущениях.

- Тогда поехали на пляж, - она засмеялась, и Финн понял, что пляж для неё связан с чем-то радостным, веселым. Пусть так. Он помнил неплохое место на Венис-Бич, куда иногда привозил своих девушек. Он подумал, что хочет знать ее имя, но сначала надо представиться самому.

- Ви, - сказала она напряжённо. Имя ей подходило. Финнеас сразу представил вскинутую руку с выставленными указательным и средним пальцами. Viva! Жизнь.