Глава вторая. (1/2)
*в самом конце этой главы использована песня Nakajima Megumi — Ao no Ether.*Спустя час Икуто, безо всяких эмоций на лице и в душе, вышел из роддома. Один, в тонкой шелковой рубашке серого цвета и таких же брюках. Он не чувствовал холода и просто шел вперед, на автомате, пошатываясь и смотря вперед взглядом психа.
Ветер завывал со страшной силой. Двадцать восьмое ноября, вечер, и зима, подступавшая к городу, явно давала о себе знать. Редкие прохожие, попадавшиеся Тсукиоми на пути, были закутаны в теплые куртки, шубы и дубленки, а на него самого оглядывались, крутя пальцем у виска.— Простудится…— Угораздило же, почти голышом вышел!
— Разные психи по улицам бродят…— Самоубийца!
А парень, не слыша или не слушая этих усмешек, шел вперед, не замечая вокруг ничего, кроме тьмы.Но тьма внезапно начала быстро расступаться, по мере приближения к нему света от фар какой-то машины. Синеволосый вдруг остановился и оглянулся на источник этого света. Черный, блестящий «Шевроле» остановился рядом с ним, и окно водителя съехало вниз.
— Икуто-сан, что вы здесь делаете? – из окна выглянула черноволосая девушка, говорившая тоненьким голоском, — Вы же просили вас встретить у роддома, я подъезжаю, а вас нет…Парень несколько долгих секунд смотрел на подругу своей жены непонимающим и не узнающим взглядом. Он словно смотрел сквозь нее, и от этого темноволосая поежилась.— Икуто-сан, прошу, забирайтесь в машину… На улице холодно…. – она еще раз поежилась в теплой куртке, заметив, в чем на улице стоит он. В этот раз парень уже попытался хоть как-то среагировать:— Холодно? – тихим, безжизненным голосом спросил он и удивленно оглянулся вокруг себя, словно был удивлен приходу друга и хотел его поскорее увидеть. – Но мне не холодно.
Он послушно, под обеспокоенным взглядом подруги, забрался на второе сидение рядом с ней. Дверь глухо хлопнула, завывание ветра прекратилось, наступила тишина. Только пол немного дрожал от работающего двигателя, но шума слышно почти не было.
«Шевроле» тронулся с места, шурша попадающимися под колеса камешками. Словно назло всем, на весь город вдруг прогремел гром, а черное небо осветила древообразная вспышка молнии. И тут же хлынул промозглый ливень, застилая лобовое стекло грязноватым водопадом.— Икуто-сан, что произошло в больнице? Почему вы оттуда ушли? Икуто-сан, пожалуйста, не молчите, я же за вас беспокоюсь… — мягкий, теплый взгляд зеленых глаз с золотым отливом внимательно рассматривал черты лица парня, в то же время перескакивая на дорогу. Брюнетка словно пыталась ощутить происходящее с ним горе, почувствовать, понять и утешить. Но по каменному лицу это вряд ли можно было сделать.— Все хорошо, Ичика-сан. Все в порядке… — прошептал синеволосый, сделав над собой усилие, и повернулся к девушке с одобряющей улыбкой. Настолько фальшивой улыбкой, что она съежилась и отвернулась к дороге, до сих пор ощущая на себе взгляд темно-синих остекленевших глаз.— Икуто-сан, пожалуйста, не переживайте из-за Аму. Она вылечится и обязательно пойдет на поправку…Харуки никогда не умела постепенно переходить с одной темы на другую. Тсукиоми мгновенно отреагировал на это, выпрямившись и уставившись вперед, на дорогу. Его голос неожиданно громко, но все так же холодно и бесчувственно разрезал короткую тишину:— Не задавай ненужных и глупых вопросов, Харуки.
Брюнетка вновь съежилась, но не решилась повернуться к пассажиру, продолжая смотреть на дорогу. Ее угнетало то, что он впервые назвал соседку по имени в такой обстановке.
Оставшийся путь никто из них так и не сказал ни слова. Когда «Шевроле» остановился у коттеджа Тсукиоми, никто из них не решился выйти из машины первым.Зеленые глаза украдкой глянули вправо, на тихого и отстраненного синеволосого. На улице горели фонари, дождь уже заканчивался, и тени от последних его капель, скатывавшихся по лобовому стеклу, ложились Икуто на лицо и явно подчеркивали его бледность. Темные капельки, словно слезинки, все текли и текли по его лицу, не оставляя следов, не падая на одежду, не причиняя неудобства.
Но он действительно плакал. Он не мог сдержать этот глубокий комок в горле, и глаза, уставившиеся в одну точку, наполнялись слезами и предательски блестели в свете фонарей.Харуки отвернулась и вынула ключ из зажигания, открыла дверь и вышла из машины. Захлопнув дверь, она услышала такой же хлопок с другой стороны автомобиля. Быстро обойдя «Шевроле», брюнетка просто пошла вперед к особняку, зная, что Тсукиоми пойдет за ней, и включила сигнализацию для машины.Она вставила в замочную скважину запасной ключ, доверенный ей как лучшей подруге, и открыла входную дверь, запуская синеволосого внутрь. Тот, не останавливаясь, просто скинул ботинки и, медленно и тихо ступая по ступенькам, поднялся в их с женой общую спальню по лестнице.Тихий скрип двери сверху, пара холодных дождевых капель с крыш на ее макушку, и Харуки словно дернуло током. Она впрыгнула в дом, закрывая за собой дверь и пряча ключи в сумку. Прошла на кухню, включая свет, и прямо там, на кухонном столе, увидела радиотелефон. Трубка была брошена так, что счетчик разговора до сих пор вел свой счет времени – около двенадцати часов разговора. Ясное дело, что хозяин просто не выключил его как следует, и Харуки щелкнула по кнопке отмены вызова. Дисплей засветился синим цветом, и в голове девушки пронеслась мысль, что таких старомодных телефонов нет во всем округе их города. Сделав себе заметку купить новый телефон, удобнее и новее, она подумала, что как-то быстро отвлеклась от этого несчастья. Просто задумалась о чем-то постороннем, гораздо менее важном, и ей стало немного стыдно.Наверное, просто потому, что ей это несчастье казалось каким-то нереальным. Словно завтра же счастливый Икуто вернется домой вместе с розоволосой женой рядом с собой и милым пухленьким ребенком на руках….
Но так ей только казалось. И как она не пыталась вбить себе это в голову, она это поймет только тогда, когда сама почувствует хотя бы часть той боли, что сейчас чувствовал Тсукиоми, уткнувшийся носом в подушку и давший волю душившим его слезам.Он знал, что реветь глупо. Что лучше подготовиться к взятию ребенка, что лучше подумать о своей дочери, чем лежать, как последняя тряпка, и пускать слезы в шелковую золотистую ткань. Он знал, но ничего с этим не мог поделать.Внезапная мысль пронзила его мозг стрелой: «Это из-за нее умерла Аму! Из-за нее! Из-за нее!!!»Вспышка гнева охватила его, и поникшая Харуки, возившаяся на кухне с телефонной книгой телефона, услышала гулкий грохот наверху.
Спустя несколько секунд она уже стояла в дверях его комнаты, ошарашенно смотря на валявшегося на полу Тсукиоми, его оголенные по локоть руки, и синий осколок от вдребезги разлетевшейся вазы, который медленно приближался к тоненькой синей линии на запястье.
Брюнетка еле успела подскочить к нему и рукой выбить из его кулака осколок. Тот сверкнул в свете лампы и разбился о стенку.