16. Потянулся к сладости (2/2)
— Мне снился мужчина недавно, — отложив книгу в сторону, произнес он и поставил руки под подбородок, предварительно сцепив их в замок. — Может, он тоже откуда-нибудь? Большой такой, с шарами на руках, — он показал на конечности, представляя несколько больших сфер. Хьюберт нахмурился — он так видит мускулы что ли? — в черных маленьких очках, такой же грозный на вид, как ты. Едет, стреляет из пушек что ли…
— Терминатор что ли? — прищурившись, спросил Хьюберт с усмешкой.
— Кто? — Нэйт слегка наклонил голову, нахмуришь.
— Терминатор — культовый фильм, вышел лет пять назад, — начал Рейз, поддавшись чуть вперед. — Неужто не слышал? Его столько раз у нас в кино показывали.
— Не слышал. Видел какие-то куски… — начал Нэйт, качая ногами. — Там был какой-то старик, летающая машина, девушка, такая, с русыми волосами в голубой накидке, а с ней молодой…
— Назад в будущее, — тут же угадал Хьюберт, — да это же вообще новизна! Нет, ну такое ты точно должен был…
— Не видел, — тут же ответил Паттерсон, хватая себя за колени. — Ни Гэтсби твоего не знаю, ни Терминаторов, будущих и прочего…
— Только лютые зубрилы не знают фильмов, — покачал головой Хьюберт, облокотившись на спинку стула. Однако посмотрел на Паттерсона с легким волнением: быть может, ни чего из этого ему не было интересно, и он видел лишь кадры, когда проходил мимо шумного телевизора. — Небось, в школе отличником был?
— Наверно, — ответил Нэйт, быстро переключившись на синюю обложку. — Однако я не помню, что было в школьное время.
— Совсем ничего? — выгнул бровь Хьюберт. Разве способны воспоминания полугодовой давности (если учесть активное развитие шизофрении последние пару месяцев, вследствие чего Паттерсон перестал посещать школу и оценки значительно ухудшились) так быстро стираться? — А что насчет начальной школы?
— Не хочу, — Паттерсон отвернулся, потирая глаза и медленно моргая.
Хьюберт не требовал ответа, лишь отметил в листе Эвелин хорошую школьную успеваемость и частичную амнезию. Мозговых травм ни Эвелин, ни Хьюберт не обнаружили, а значит, организм Паттерсона умышленно стер воспоминания, погрузил их в глубокий сон с целью сберечь мальчика от чего-то.
— Но такое чувство, что внутри меня бесконечная война, — смотря прямо, тихо произнес Нэйт, задумавшись так, что даже глаза опустились. — Как будто все постоянно напоминает мне о чем-то, пытается разбудить, но всё возвращается на круги своя, стоит мне посмотреть в стену.
— Что ты имеешь в виду?
— Стоит мне только допустить мысль, самую маленькую, что острова где-то есть, что я видел этих твоих Терминаторов, просто забыл, Бог тут же спорит, кричит, убеждает в абсолютно противоположном. Меня будто разрывают на части два человека изо дня в день, — он взял со стола DSM и отрыл на странице, прежде заложенной куском салфетки. — Тут это представлено как диссоциативное расстройство личности, да?
Рейз уже был уверен, что на его заболевание влияло либо одно резкое событие, либо многократные его повторения. И «Бог» однозначно причастен к этому, быть может, остался в голове Паттерсона как враг из внешнего мира. Подозрения на секту, да даже на семейные ссоры или изнасилование обретали смысл.
— Пример можешь привести? — невольно опираясь на тумбочку, попросил Хьюберт.
— Ну… Бог злится, если я смотрю на тебя, думаю или хочу что-нибудь сделать, а мне наоборот, только этого и хочется, — покачал головой Нэйт, пальцами сжимая колени.
— Нэйт, я же сказал тебе…
— Да-да, не трогать, не смотреть, не говорить, — издевательским тоном произнес Нэйт.
От раздражения он дернул ногой в сторону, в непосредственной близости от Рейза. Хьюберт даже не двинулся, посчитав действия Паттерсона простыми поддразниваниями. Его перепады настроения, моменты, когда он открывается и тут же сдает назад или начинает кричать, происходят уже не впервой. Он и в прошлый раз так делал, ничего удивительного. Паттерсон чуть придвинулся, носок уже касался брюк, но Рейз держался. Однако сегодня… Ему показалось, или взгляд Нэйта немного прояснился? Блеск глубокого моря показался вместо темно-синей пустоты?
— Разве ты не будешь убегать?
— С чего это? Говоришь так, будто способен что-то мне сделать, — ответил Рейзу, но сильно сжал ручку, когда Паттерсон, этот маленький черт, лениво потянулся, слегка развалившись на диване, и пальцем ноги почти коснулся и кожи. Нет, сдаваться нельзя. — Ты все равно этим ничего не добьешься, — он наклонился в его сторону, сжав зубы. — Нэйт, твои маленькие уловки меня никак не задевают, хоть на стену лезь.
Хьюберт дернул ногой в его сторону, тем самым отпихнув его от себя. Нэйт фыркнул, резко подобрал под себя конечность и посмотрел вперед, в стену. Хьюберт думал расспросить его о самочувствии, новых особенностях, если они появились. Карточку Харпер он еще мог заполнить, то в последнее время в его собственной характеристике наблюдалась пустота. Писать одно и тоже каждый день? Он уже третью неделю так живет, и болезнь Нэйта уже не была похожа на прогрессирующую чудаковатую помесь всевозможных желаний и потребностей. То мать на помощь звал, то целовал врачей, то ловил паническую атаку от одного предложения… А вместе с этим разгуливал исключительно босиком и любовался розами, хлопал губами и гордо поднимал голову, стоило Хьюберту начать диктовать свои правила или грубить.
— Я заметил, что уснуть не получается, — вдруг произнес Нэйт. — Это еще бессонницей называют.
— До этого она была?
— Нет. Появилась только через некоторое время, с тех пор как попал сюда, — пожал плечами Нэйт. — Читать не могу, потому что свет выключают, но мыслей о сне нет. А укол помог, сразу спать захотелось.
Хьюберт начал придавать значение и мешкам под глазами, и сонному виду сегодня, и ленивым морганиям тогда, когда Нэйт нашел DSM.
— А что было до приезда? — аккуратно спросил Хьюберт, ткнув ручкой в листок.
— Я спал всегда много,
Томно читал в книгах слова,
Но кто-то сказал мне однажды строго
Сжечь все мои мысли до тла.
— А что за мысли? — мельком произнес Хьюберт.
Нэйт был странный, странный до ужаса своими стихами и уловками, но через Мел к правде он не выйдет. Хедлстон ни за что на свете не позволит документам попасть в руки Рейза — это стало очевидным после недавней сцены. И, конечно, это настораживало больше всего. Оставалось самому говорить с ним и по кусочкам добираться до правды.
— Не знаю.
— Нэйт, откуда ты вообще берешь стихи? — не выдержав, воскликнул Рейз, уже устав от постоянных загадок и хаотичных мыслей.
— Я не знаю, — специально выделяя каждое слово, произнес Нэйт и поднял руки вверх. Он потянулся, у глаз появились мелкие морщины, которые Рейз никогда ранее не видел. Вернее, Паттерсон никогда не ухмылялся так широко. — Кто-нибудь да знает.
— Может быть, спросишь? — выгнув бровь, сказал Хьюберт, готовый прямо через Нэйта говорить с этим «Богом». Сейчас любая зацепка стала ценной, ведь это равняется ступенью и к собственной цели.
Казалось, Паттерсон переставал быть соперником в борьбе за власть, а становился союзником против одной большой въедливой женщины, которую скинуть с поста директора Рейзу лишь в радость. Эгоистичную, навязанную, но в радость.
— Пф, его субъективная позиция смешна до ужаса, даже разговаривать не хочу, — он зевнул и разозлился, ударившись головой, — всё, опять. Ну что тебе неймется? Молчал бы и дальше, кто тебя тянул за язык?!
Нэйт встал с койки и закружился вокруг, размахивая руками и прыгая, раздраженно вздыхая. Ноги все еще вели себя, как две дощечки, прикрепленные к Нэйту толстыми гвоздями, позволяющими двигаться вперед-назад, зато руки были настоящими юркими змеями. Пока Паттерсон с прикрытыми глазами пытался руками заполнить все пространство, двигая ими абсолютно хаотично, Хьюберт наблюдал за ним, записывал все в характеристику, сохраняя мысли и для блокнота.
«Бессонница около двух недель».
«Сильное воздействие феназепама приводит в уравновешенное состояние, вызывают болтливость, но внутренний стержень или стимул побуждают не сидеть на месте».
В этот раз необычно. Паттерсон что-то шептал, но продолжал кружиться, будто уже давно в своем мире. Может, от «Бога» ему тоже приходится уставать? Странная атмосфера, чувство легкости и безмятежности, отчего губы Рейза дрогнули. Все-таки не стоит больше кидаться в Нэйта разными фразами и пытаться задеть его. В конечном итоге это сведется к непрерывной борьбе двух гордых людей, у которых мировоззрение одного и другого как небо и земля. Или они все же чем-то схожи, что сумели найти общий язык?
Рейз не заметил, как, углубившись в свои мысли, упустил Нэйта из виду. Вместо этого даже нога начала отбивать хаотичный ритм, и, если прислушаться к самому себе, сердце громче забилось от нот новой мелодии, возникавшей из пустоты…
Ощущение тела мигом настигло его. Нет, ни с чем невозможно спутать надвигающегося человека, это Хьюберт знал не понаслышке. Паттерсон подошел к нему и остался стоять в метре.
— Эй, Хью… — тихо произнес Нэйт.
— Чего тебе? — одной рукой продолжая писать, спросил Рейз. Он даже не стал возражать против обращения «Хью», которое было позволено лишь Эвелин и Моррису.
Нэйт молча приблизился еще на шаг, аккуратно наклонившись. Паттерсон смотрел, пытался просверлить взглядом, Хьюберт упорно его игнорировал. Сжал ручку, не заметив, как начал плести завитки, выдавливая их на листе, чему Хедлстон не обрадуется. Он хотел отъехать на стуле в сторону, но не успел. В тот момент он абсолютно ничего не успел. Знакомое давнее тепло отразилось на щеке, ручка застыла, да вообще все вокруг застыло к чертям.
— Спасибо за ту воду, она была послаще таблеток. И за джем. И что послушал.
Хьюберт встал так резко, что стул поцарапал пол и чуть не упал, застыв в воздухе на двух ножках и быстро вернувшись в исходное положение. Паттерсон лениво расплылся в ухмылке, смотря прямо Хьюберту в глаза, по привычке дернув головой. Он глядел не так, как в прошлый поцелуй, не с хитростью или высокомерием, а благодарностью. Глаза сами по себе закрывались, губы выдохнули еще раз простое «Спасибо».
— Нэйт.
Ему казалось, его сейчас затрясет оттого, с какой силой он сжимал кулаки. С какой силой он сжал зубы, лишь бы не показать большего. С какой выдержкой ему хватило сил произнести одно единственное «Нэйт» и резко остановиться. Остановить поток эмоций и вернуться в день, когда он решил не убегать.
— Просто спроси себя, от чего ты убегаешь — видишь в нем самого себя и бежишь него, или просто боишься стать таким же? Ты можешь бояться причинить ему вред. Причины могу быть самые разнообразные.
Видишь в нем самого себя? Точно нет. Боишься стать таким же? Каким именно?
«Испытывающим чувства, — загорелось в голове, и Рейз тут же начал ее отгонять, но вот вздрогнувшее тело, словно его окатило ледяной волной, вряд ли одними отрицаниями укроешь».
Казалось, теперь ему ясно все. Причина злости, страха, бьющегося сердца. Отрицать это глупо, сбегать под гнетом настойчивого разума еще хуже, потому что рано или поздно это все тебя настигнет.
Куда логичнее и правильнее было звать не Нэйта, не того, кто лишь служит образом и возбудителем его сторон, а его — Хьюберта Рейза. Потому что кричать стоит на самого себя и злиться тоже.
— «Больше никогда так не делай», я помню, — вздохнув, за него ответил Паттерсон, делая шаг навстречу, будто его слова и мысли как небо и земля.
Нэйт был так близко, что Хью не хотел отталкивать, потому что сердце так необычно приятно билось. Нэйт был так близко, что Рейз был готов пристрелить его на месте, потому что так бы мыслил его отец.
— Никогда! Слышишь… — Хью растерянно глянул на отца, где безумный взгляд мог сверкнуть в любую секунду.
«Да кто же я теперь, черт возьми?!»
Отошел назад, стоило Нэйту потянуться к воротнику халата. Вышел за дверь, стоило самому вспотеть.
— Заберите поднос. Питер, принеси мне листы в кабинет через пятнадцать минут, — монотонно, даже не смотря на них, ответил Хьюберт, развернулся и пошел прямо.
Тот орган, отвечающий за его жизнь, контролирующий его, сейчас повернулся против своего хозяина. Не поддавался упрекам, тычкам в грудь, продолжал часто стучать. Хьюберт ощущал мурашки всем телом, как было ночью, стоило вспомнить лицо Нэйта слишком близко к своему.
Когда эмоции на пределе, кажется, что весь мир переворачивается, все установки и ценности вместе с ним. Рейз даже подумал, что Паттерсон способен одним лишь своим существованием перевернуть его самого.
Пошел на первый этаж, желая заварить кофе, окунуться в рутину, перенести все на завтра, на потом. Это все переутомление, он уже бредил от усталости. Все из-за вчерашнего, слишком много пил и слишком напрягал глаза, уши… Вот и реакция слабая, не больше. Просто перенапрягся…
«Это неправильно, — корил себя Рейз, начиная путаться, теряться в мыслях и событиях. Казалось бы, ему двадцать четыре года, но как до этого он был жалок, если только сейчас увидел, услышал свои чувства. Но принять это он пока что просто не способен. — И что с этим делать…?»
Уже тогда в голове начинала зреть фраза «вернись обратно». Нет, она началась с самого утра, со сна, с песни «The Jacksons», с мыслей об отце.
— О, Мистер Рейз, это снова вы…
Ласковый голос, маленькие каблучки. Неловко заправила пряди, Хьюберт вздрогнул и развернулся — красотка Джесси мяла в руках толстую тетрадь с множеством вкладок и смущенно закусила губу. Рейз не смог ответить даже из вежливости, но лоб попытался расслабить.
«Наверное, ты просто запутался. Ты запутался в целях, в задачах, в обязанностях, Хьюберт, ты просто запутался, — нескончаемо быстро твердил Рейз, — Хьюберт, просто соберись. Соберись, слышишь?»
— Привет еще раз. Кого-то подменяешь?
Но ведь всё в мире можно поменять. Тогда ориентир бьющегося сердца тоже? Немыслимо даже думать о том, что ему снятся какие-то парнишки, он же… Он же совсем не такой.
— Да, мы решили поменяться с Китти, ей вечером захотелось с Джеком… — начала Джесси, но тут же отвела взгляд, потупив его в мрамор. — Ой, это лишнее.
— С Джеком? Так это же новый стажер, да? — подметил Хьюберт, сделав ей шаг навстречу. Она не шелохнулась, но Рейз знал, что ее щеки заалели неспроста. — Они встречаются?
«Ты просто запутался, запутался… — общая паника внутри и ледяное спокойствие снаружи продолжали держаться под контролем, но еще секунда, другая, и Рейз опять разозлится на себя. — Просто Нэйт приводит тебя к неуверенности в себе. А как можно восполнить уверенность…?»
— Ну… — Джесси замялась, посмотрев на Рейза. — Да. Она мне просто как факт сказала, я подробностей не знаю.
«Нужно отвлечься… — не успокаивался пожар внутри, сжигавший и голову, и грудь одновременно. В таком хаосе легко запутаться. — А почему бы не отвлечься с красивой девушкой?»
Ему явно пойдет только на пользу общение с Джесси, и он сможет перестать думать о Нэйте так часто, тот престанет мелькать у него в голове и снах. Все действия Паттерсона вызывают странные, смешанные ощущения, а значит, и другой человек способен пробудить в нем то же самое. Им полноценно правило отчаянное желание сделать с эмоциями что-то, избавиться от всего лишнего вне больницы. Хьюберт чувствовал, мог испытывать их и все направленно по отношению к Нэйту. И, если ему хватило силы догадаться до этого, осознать всё, что с ним произошло, то вот принять… Нет, принимать всё он не мог и не хотел.
Возможно, именно поэтому он убеждал себя вернуться и мысленно набрасывал идеи свидания с Джесси, ведь это проще, чем принять.
— Не настаиваю, на подробностях — поднял руки Хьюберт, держа всё внутреннее раздражение в тисках. Наверное, это именно то, что требуется его грудной клетке, раз она уже успокаивается. — Слушай, Джесс… Могу так тебя называть? — она бегло кивнула, смотря Рейзу прямо в глаза, и он посчитал безумно очаровательными ее розовые щеки. Это ведь оно, верно? Тот же трепет, что и при парнишке…. — Как насчет… сходить куда-нибудь вместе на выходных? Погулять, или посидеть в кафе. Я знаю хорошие места в городе…
А в голове кричало так безудержно, так отчаянно голосило: «Хьюберт, ты просто запутался, запутался, вернись в начало, разбери всё по местам! Вернись в начало, Хьюберт, ты просто запутался! Просто вспомни, кто ты и как к этому пришел, и всё придёт в норму! Вернись в начало…»