Часть 1 (1/1)

2017 год, осень. — Я хочу предложить тебе встречаться, — напряжённо заявляет Роберт, внимательно вглядываясь в лицо Холланда, а Том ставит чашку чая, которую уже успел поднести к губам, обратно на блюдце и ошарашенно моргает. — С моим сыном. Тонкие пальцы на руках Холланда едва заметно дёргаются — они оба обращают на это внимание, и Том прячет ладони под стол. Он молчит ровно двадцать секунд и смотрит на Роберта нечитаемым взглядом, но когда его брови сдвигаются к переносице, Дауни понимает, что парень вовсе не в восторге от услышанной идеи.— Я тебе шлюха, что ли? — Том скрипит зубами, ощущая, как его тело простреливает гневом и вся диафрагма стремительно наполняется жаром ярости. — Купить меня решил? Роберт тяжело вздыхает, неохотно убедившись в несостоятельности своих домыслов. Он задумчиво трёт подбородок и облизывает пересохшие губы. Холланд внимательно следит за ним и ждёт ответа, а Дауни не знает, как подступиться к парню, чтобы не обидеть его и убедить последовать своему изящному совету. — Я буду всегда помогать тебе, я обеспечу тебе фантастическую карьеру и сделаю всё, что ты пожелаешь, — честно обещает Роберт и замечает, как беспокойные нотки начинают брать над ним верх, поэтому он делает медленный глубокий вдох, чтобы привести себя в порядок. — Только не отказывайся. — Дауни хмурится, а Том считывает с его некогда беззаботного лица просящий, почти умоляющий взгляд, от которого становится не по себе и даже как-то противно. — Ты ему нужен.Том резко встаёт из-за стола, со скрежетом отодвинув стул. От злости его сердце стучит быстрее обычного, и Холланду хочется закричать или разнести книжный стеллаж, который находится позади Дауни. Но он лишь хватает свою кожаную куртку и скейт, прежде чем оскорблённо бросает сквозь зубы:— Да пошёл ты!Роберт срывается следом, упорно игнорируя здравый смысл. Когда Том касается дверной ручки, Дауни успевает нагнать его и, развернув к себе за плечо, крепко придавливает к косяку. Холланд делает машинальную попытку освободиться, однако сильное тело и упрямый настрой Роберта останавливают его.— Я уже столько сделал ради тебя, ты не можешь так просто отказать мне! — Краешком своего ума Дауни осознаёт, что допускает сейчас довольно серьёзную ошибку, но он не в состоянии что-либо поделать с собой и этой вспышкой отчаяния, которая толкает его на необдуманные поступки. — Могу и отказываю, — как можно более невозмутимо парирует Том, стряхивая с себя чужие руки. Он косится на возмущённого Роберта, и его тут же захлестывает волной презрения: — Ты это делал ради своего сына-наркоши, этого бесхребетного оболтуса, нахлебника с пожизненным комплексом Питера Пэна! Ты делал это ради себя, ради собственного спокойствия и мнимого контроля, словно другие люди и их чувства — это всего лишь игрушки, которые можно купить или выгодно продать! Ты чёртов бессердечный ублюдок! — Голос Холланда звучит на несколько тонов выше, и ему очень хочется донести, как подло с ним поступает Роберт.— А ну повтори, что ты сказал. — Дауни плотно сжимает челюсть и стискивает кулаки, готовый нанести удар. — Ах, у тебя, наверное, уже начались проблемы со слухом? — насмешливо ухмыляется Холланд, заглядывая в потемневшие глаза Роберта. — Тогда повторяю, что ты — эгоистичный, чёрствый, расчётливый мудила, который наживается на обожании наивных идиотов и мнит себя Богом! Дауни хватает его за ворот и со свистом выдыхает ему в лицо. Том ощущает жар чужого дыхания на своей коже, видит мечущие искры во взгляде Роберта, а потом слабо вырывается, заведомо понимая, что вряд ли сможет так просто оттолкнуть его сейчас. У него горячее тело, зачем-то думает Холланд, — и отчётливо ощущает тепло от их соприкосновения сквозь ткань своего свитера. — Я разукрашу твоё смазливое личико так, что родная мать не узнает, так, что ни одна студия не возьмёт тебя сниматься в кино, ты меня понял? — рычит Роберт, задыхаясь от злости, пульсирующей прямо в висках. Кулак его левой руки опасно дрожит, и Дауни требуется приложить недюжую выдержку, чтобы не проехаться им по юной физиономии напротив. — У тебя кишка тонка, — уверенно огрызается Том, возвращая себе бесстрастное выражение лица, а затем настойчиво отодвигает от себя Роберта, отчего тот, наконец, делает пару шагов назад. Пока Роберт молчит, Холланд роется в кармане косухи под его ненавистный, колючий взгляд, достаёт оттуда пачку жевательной резины и предлагает её Дауни, но, получив в ответ показательное молчание, кладёт одну себе в рот и ослепительно улыбается. Роберт по-прежнему ничего не произносит, поэтому Том кратко кивает ему на прощание, небрежно прикрывает за собой дверь и выскакивает наружу. Ловко запрыгивая на скейт, со жвачкой за щекой и решительными словами: ?Я не сдамся!?, он несётся навстречу неизвестному завтра, в котором, как Том полагал, Роберт, очевидно, больше не даст ему жить прежней жизнью.2016 год, весна. Он усмехается собственным мыслям, быстро закидывает рюкзак на плечо, берёт свой потёртый скейтборд, залепленный многочисленными наклейками с изображением Мстителей, и влетает на кухню. — Что на ужин, мам? — интересуется Том, затормозив у плиты, и с любопытством оглядывает разложенные по столешнице продукты. У его матери каштановые волосы до плеч, аккуратная фигура и парфюм из сладких цитрусовых ароматов, который смешивается с запахом жареного мяса и щекочет Холланду нос.— Говяжий стейк, милый, — тепло улыбается Николь, украдкой взглянув на него, а затем снова принимается нарезать картофель. — Класс, — удовлетворённо говорит Холланд и целует женщину в щёку, — я тогда пока погуляю немного. — Перед тем как покинуть помещение, он тянется к миске с нарезанной морковью, но получает лёгкий шлепок по рукам и беззлобно усмехается: — Ладно-ладно!— Будь дома через три часа, Том! — кричит Николь ему вслед, пока он обувается, и Холланд кивает в знак согласия, хотя знает, что его никто не видит. Дверь за его спиной хлопает, и он оказывается на шумной улице послеобеденного Лос-Анджелеса. Том затягивает лямки рюкзака, ставит ногу на деку скейтборда и замирает посреди тротуара, уставившись в свой смартфон. Через пару минут он определяется с музыкой, регулирует громкость в наушниках, разминает шею, слегка подаётся вперёд, а затем, услышав первые биты, наконец, отталкивается. Мятная жвачка во рту оставляет приятное послевкусие, солнце греет бледную кожу, а люди вокруг импонируют ему своим безразличием. Их много: красивых, беззаботных, снующих во все стороны и при случае готовых вежливо обогнуть Холланда. Том прицеливается, расслабленно скользя по бетонной поверхности, делает аккуратные виражи и шепчет одними губами в такт песне: — Запрыгивай мне на плечи, пойдём грабить богатых и танцевать с бедными... Ну же, запрыгивай на мои плечи... Сумасшедший план... Сумасшедший я-я-я...Когда он выезжает на проезжую часть, встречное движение машин справа заставляет Холланда восторженно затаить дыхание; он смело лавирует, объезжая автомобили с удивленными водителями, некоторые из которых рявкают ему в спину гневное: ?Самоубийца!?, на что Том с лёгкой ухмылкой думает, что его мать определённо была бы с ними солидарна; грудь Холланда наполняется эйфорией, тело подхватывает чем-то ярким и потрясающим, шевелящим нервишки и одновременно — дарящим бесконечную радость, буквально стирающую границы между ним и внешним миром. Риск и скорость разгоняют кровь с удвоенной силой, накатывая на Тома волнообразной лавиной, когда он мчится близко ко встречной полосе, а хорошенько начищенный BMW проносится всего в полуметре от него; от этого по коже Холланда бегут мурашки, сердце делает тройной кульбит, и спустя секунду он понимает — ему хочется ещё. Это похоже на танец, отстранённо размышляет Том, с точностью миллиметровщика накренив деку, а затем одним метким рывком соскакивает из-под шин чужого автомобиля. Водитель опускает переднее стекло и орёт ему нечто непечатное, желчное и недоброе, но Холланду становится парадоксально весело и приятно — он чувствует себя главным антагонистом города. Потом Том, глубоко выдыхая, заворачивает в сторону небольшой улицы, где число транспорта резко сокращается и едва ли достигает пары колясок для грудных младенцев. — Привет! Кто-то здоровается с ним и сигналит несколько раз, прежде чем он косится в сторону обочины дороги, по которой едет странный патлатый парень на мотоцикле. Холланд не видит его лица из-за шлема, но голос незнакомца кажется ему молодым. Парень повторяет приветствие по слогам и указывает на область своих ушей, после чего Том, хмыкнув, всё же ставит музыку в наушниках на паузу. — Я говорю тебе привет! — Ага, здрасьте, — без особого энтузиазма отзывается Холланд и, шмыгнув носом, отъезжает подальше.— Не боишься клюкнуться? Том чуть поворачивает голову к незнакомцу и смотрит на него с вызовом и некоторой насмешкой, а затем, вместо ответа, делает резкий скачок вверх — доска под его ногами взлетает вместе с ним и совершает полный оборот в триста шестьдесят градусов, после чего он снова приземляется на неё в прежнее положение. Его собеседник присвистывает во всеуслышание, и от неожиданных оваций Холланд начинает тихо смеяться, хотя чувствует себя на редкость глупо, потому что вдруг понимает, что на фоне этого чувака на байке, одетого в кожаную куртку и берцы, с чёрным мотошлемом на голове и эффектными перчатками на руках, сам Том выглядит как тринадцатилетний подросток, и тот факт, что минутой ранее он красовался перед ним своим кик-флипом — это просто нелепо! — Меня Индио зовут, — громко, перекрикивая рёв своего мотоцикла, сообщает незнакомец, и прежде, чем Холланд успевает подумать, к чему эти разглагольствования, тот добавляет: — а тебя? — Томас. — Он отвечает на автомате, когда запрыгивает на бордюр и следит за равновесием, пока доска скользит по неровной, шершавой поверхности. — Есть сижки, Том? — тут же продолжает Индио, значительно сбавив скорость, отчего теперь его становится хорошо слышно. Холланд мотает головой, съезжая на обычный тротуар и выпрямляясь: — Не-а, не балуюсь. Индио в очередной раз присвистывает, и Том думает, что американцы всё же плохо разбираются в вопросах личного пространства. Он окончательно недоумевает, когда незнакомец кивает ему на пассажирское сиденье своего байка:— Прыгай. Том вопросительно выгибает бровь, но вскоре его внутренности стягивает в тугой узел, потому что из-за спины он слышит сигнал полицейского патруля. — Молодой человек, прошу вас остановиться и предъявить свои документы. — Садись, говорю, давай же! — Индио нетерпеливо жестикулирует и вместе с тем он улыбается, что кажется Холланду необычным сочетанием, однако, помедлив всего секунду, Том заключает, что этому загадочному парню хочется доверять. Ещё несколько секунд Холланду требуется, чтобы вытолкнуть скейт вперед, поймать его рукой в воздухе и усесться на заднее сиденье мотоцикла. Индио довольно хмыкает и протягивает ему запасной шлем. Том надевает его, когда они уже двигаются с места, и осторожно хватается за куртку Индио по бокам, опасаясь, не разорвет ли он ее кожаную поверхность своими жесткими тисками. Но его новый знакомый выезжает на главное шоссе и теперь мчится с такой высокой скоростью, что успокоившийся было организм Холланда вновь ощущает ударную волну адреналина, из-за чего ослабить хватку на чужой одежде кажется крайне неблагоразумной идеей. О том, что катать против встречного движения изначально являлось затеей ещё более неудачной, Холланд отказывается думать. Патруль включает полицейскую сирену, а Том в это время думает, что, кажется, сегодня он точно не успеет к ужину и хорошо бы как-то предупредить об этом свою мать. — Держись крепче, — подсказывает ему Индио, на что Том послушно прижимается к его спине и обхватывает парня вокруг талии. Тот делает быстрый, ловкий поворот, свистя шинами по асфальту, и пока Холланд пытается разобрать пейзаж, мимо которого они вдвоём проносятся, Индио хитроумно петляет по городу. Где-то через десять минут разнообразной смены локаций они оказываются на улочке Чайна-тауна. Он лихо паркуется рядом с угловой забегаловкой, под красными фонарями. Звук сирены утихает, а машина полицейского патруля давно скрывается из виду. Том слезает с мотоцикла, благодарно хлопает Индио по плечу, и ему кажется, что к такому экстриму он никогда не готовился, но с удовольствием повторил бы ещё. Его дыхание сбито, и улыбается Холланд как-то нервно, глядя на парня, лицо которого скрыто тёмным забралом шлема. — Спасибо. — Том крепче сжимает свой скейтборд, стараясь не выдать лёгкую дрожь в руках, потому что, несмотря на тягу к экспериментам и риску, он совсем не привык к гонкам. Индио, напротив, выглядит спокойным и безмятежным, будто каждый день устраивает заезды или удирает от полиции. — Здорово гоняешь, — хмыкает Холланд, поощрительно кивая.— Отблагодари меня иначе, — незамедлительно отзывается тот и, на удивление Холланда, снимает свой шлем. У Индио большие круглые глаза, аккуратный нос, пухлые губы, щетина и в целом какие-то чертовски знакомые черты лица. Часть его волос собрана на затылке, а часть — касается плеч, он улыбается краем губ, а Том внутренне содрогается от странного ощущения дежавю, будто видел это лицо раньше, будто Холланд смотрел на него уже тысячи раз, но просто не помнит об этом. — Ты так уставился, будто единорога увидел, — с хрипловатым смехом отзывается Индио, и Том в очередной раз ловит себя на ощущении, что даже голос этого парня теперь тоже кажется ему знакомым. — Это не то, о чём ты мог подумать. Одолжи мне скейт — страсть как хочется испробовать пару трюков, давно не ездил. Перешёл на более быстрый вид транспорта. — Индио сжимает руль своего байка, и его двигатель издаёт характерный рёв, совершенно дисгармоничный атмосфере местного китайского квартала, жизнь в котором словно протекает по укладу прошлого столетия. — А о чём я должен был подумать? — интересуется Том и глупо моргает, всё так же сосредоточенно рассматривая внешность Индио. — Ты напрягся, вот я и... — Он не заканчивает свою фразу, потому что его прерывают сигнал патруля и решительный голос полицейского: — Руки вверх! Оставайтесь на своих местах, вы арестованы. Том не успевает опомниться, как его запястья сковывают наручниками, а самого силком сажают в машину. Через минуту рядом с ним подсаживается и Индио, который не проявляет абсолютно никакого сопротивления и принимает происходящее с каким-то завидным буддийским самообладанием. Добираются до участка они преимущественно в тишине, только Индио как бы между делом отмечает: — А ты, кажись, англичанин. — Молчать! Но Том всё равно утвердительно кивает, на что Индио улыбается. Эта противоречивая ситуации невозмутимость парня постепенно передаётся и Холланду, поэтому спустя несколько беспокойных мыслей о том, что скажет мама, когда он сможет вернуться домой, и откажут ли ему в кастинге уже сегодня, Том успокаивается и решает терпеливо дождаться встречи с комиссаром. Их обоих запирают в камере, игнорируя все вопросы Холланда касательно освобождения и длительности заключения. — Не волнуйся, нас скоро выпустят, — Индио садится на пол, сгибая одну ногу и подпирая коленом локоть. — С чего такая уверенность? — недоверчиво бормочет Том, уныло плюхаясь у противоположной стены.Без телефона, скейта и наушников он чувствует себя голым и ограбленным. — Так всегда, — Индио пожимает плечами и оглядывается. Не найдя ничего достойного внимания, он снова возвращается к разговору с Холландом: — Какими судьбами ты в Америке? Учишься? — Не-а, — Том качает головой и чувствует, как пессимистичный настрой в нём резко усиливается. В камере сыро и тесно, а единственная кушетка, которую они оба почему-то игнорируют и располагаются на полу, занимает большую часть пространства. — Приехал на кастинг. Но похоже, я профукал свой счастливый билет из-за этой глупой шалости. — Эй, да брось, — настаивает Индио несколько задорным голосом, — я же сказал, нас скоро отпустят. Лучше расслабь булки и расскажи, что за кастинг? — Я приехал пробоваться на роль Человека-паука. Выслал студии кучу видео, но они молчали, поэтому мы с мамой решили, что будет неплохой попыткой приехать сюда и лично продемонстрировать комиссии свои навыки, — огорчённо изрекает Холланд и опускает голову, остановив взгляд на своих серых изношенных кедах, бывших когда-то белоснежно чистыми. — Думаю, дорога в Марвел для меня теперь навсегда закрыта. — Бред. Я лично знаю человека, который пробрался на верхушку этой вашей голливудской богемы и прочно там обосновался после отмотанного срока в тюряге. Том не реагирует, считая описанный случай недосягаемым сказочным везением, а не закономерностью. Да и ?срок в тюряге? звучит устрашающе, нежели обнадеживающе.— И к тому же что такого в этих супергероях? Почему все так тащатся по ним? — скорее риторически обращается Индио, но тут Холланд не выдерживает и, округлив глаза, искренне восклицает: — Как! Супергеройская вселенная — это полный... — но Индио его обрывает на полуслове:— Узаконенный грабеж денег у родителей всяких мелких карапузов, любящих примитивные сказки и свято верящих, что когда-нибудь они-то точно спасут эту жалкую, несчастную планету. Иллюзия, которая рано или поздно рассеется, когда они поймут, как на самом деле бессмысленны и бесполезны для этого мира. — Неправда! Основные поклонники это вовсе не дети, а взрослые и подростки, — упрямо протестует Том, защищая то, что всегда любил и в чём черпал вдохновение. Индио фыркает, но в его глазах смешинки, поэтому это выглядит совершенно безобидно, хотя Холланд чётко слышит в его тоне насмешку: — Тогда мне жалко этих взрослых. — Звучишь ты как-то слишком уж мрачно, — уже тише добавляет Том, задумчиво закусив нижнюю губу. Парень смотрит на Холланда с лёгким прищуром прямо в глаза, и внутри Тома снова проскальзывает смутное чувство дежавю. Холланд поправляет вьющуюся чёлку, убирая её за ухо, чтобы лучше видеть Индио, а затем спокойно говорит: — Я не согласен с тобой. — Знаю. Но я и не прошу тебя со мной соглашаться, я лишь хочу сказать, что они, включая актёров, хапают слишком много бабла, торгуя пустыми мечтами в красивой обёртке. Возможно, Индио был в чем-то прав, но Том не собирался думать об этом долго: может быть, Холланд тоже, по его словам, живёт ?пустой мечтой? и зря старается, прилетев сюда в Америку. — В любом случае, сознательно Том никогда позволит себе отказаться от того, к чему стремился с самого детства. И это нормально, что не все любят истории про крутых супергероев, надирающих задницы отъявленным злодеям. Главное — их любит сам Холланд. — Так ты стремишься в стаю, как их там... Железный человек, Человек-муравей, Человек-сосулька, Зеленый человек?.. — флегматично перечисляет Индио, а Том вдруг прыскает со смеху. — Чего ты смеешься? — недоумевает парень, остановив свою речь, и тоже улыбается. — Да, я хочу стать Человеком-пауком, — смеётся Холланд, — но готов поспорить — после сегодняшнего мама скажет мне что-то в духе того, что для начала мне не помешает стать обычным человеком с мозгами. — Каждый раз это от отца своего слышу, — подхватывает Индио и, улыбнувшись веселее, понимающе кивает. Но спустя мгновение он добавляет более серьёзно: — Ты обязательно получишь эту роль. — А ты что, пророк, что ли? Откуда у тебя такая вера в меня, Иисус? — передразнивает его Том, явно отсылая к длинным волосам парня и небритой щетине. — Можешь считать чем-то вроде того, — шутливо усмехается Индио, а Холланд и впрямь начинает чуть более проще воспринимать реальность, будто слова этого парня — пусть они и были чистейшей выдумкой, но произнесённые с такой уверенностью — приободрили его. — Хотя меня немного забавляет твоё рвение стать супергероем, учитывая, что сейчас ты сидишь в полицейском участке за правонарушение и угрозу беспорядками на улице. И как же ты это объяснишь, будущий Паукоподобный человек? — Да ну тебя, — шутливо насупился Том, мысленно соглашаясь с замечанием сладко зевающего, даже не прикрыв рот, Индио. — Ну а ты чем занимаешься? — любопытствует Холланд, обращая пытливое внимание на то, во что одет его собеседник. Во всё чёрное, впрочем. В качестве какого-то разнообразия — только серебристое кольцо на указательном пальце.— Пою, — отзывается парень, а Том намеренно присвистывает, как это делал часом ранее сам Индио, когда наблюдал за флипами Холланда. Индио смеётся и продолжает: — У меня, кстати, выступление завтра. Не хочешь прийти? — Если буду на свободе, — фыркает Том, вновь помрачнев. Действительно, а если его будут держать здесь до завтрашнего дня? А если дольше?— Клуб ?Арена?, буду ждать тебя к десяти, — как ни в чем не бывало произносит Индио и взглядом указывает на подошедшего к камере офицера, который принимается снимать замок с железной двери. — Пошли. — Это Вы — Индио Дау?..— Да, это я, — поспешно обрывает полицейского парень и пропускает Холланда вперёд. Том выходит со справедливым непониманием происходящего, но вопросов задавать не решается. — Рад был познакомиться, Том. Надеюсь, ещё увидимся.— Я типа могу идти? Вот так просто? — всё же озвучивает свое замешательство Холланд, озадаченно расширив глаза. — А тебе хочется посидеть здесь ещё? — усмехается Индио, и на секунду Том думает, что этот парень звучит, как всемогущий Бог, а не покорный Иисус, с которым он его сравнивал недавно. — Что? Нет, — протестующе мотает головой Холланд и носком обуви останавливает свой скейт: сотрудник полиции толкнул его к нему, и когда доска принимает вертикальное положение, Том ловко берет её в руки. У Индио звонит мобильник, который появился в его руках так быстро, что Холланд и не заметил. Парень, слегка поморщившись, принимает вызов, машет ему рукой и отходит в сторону: — Да, па. Окей-окей... Не бурчи... Да. Окей. Я понял. Давай без...Дальнейшего разговора Холланд уже не слышал, но и ему возвращают телефон, рюкзак и наушники. И пока Том пересчитывает деньги в своём бумажнике, а потом, вздохнув с облегчением, оборачивается к Индио, того уже не оказывается на месте. В полицейском участке ему объясняют, чем чреваты забавы таких лиц, как Холланд, советуют больше не угрожать порядку на дорогах и заверяют, что в противном случае Том точно не увертится от ответственности. Холланд обещает, что будет вести себя прилежно и больше не проявит чрезмерной вольности, будет аккуратен и внимателен к окружающим, а потом благодарит и вежливо прощается. Домой он возвращается даже за полчаса до назначенного времени. Николь встречает его уютными объятиями, вкусным ужином и обещанием отца придумать что-нибудь, чтобы Том сумел попасть хотя бы в число отобранных актёров для живого кастинга. — Ты этого достоин, мой хороший, — говорит она за столом участливо, — всё получится, Том. Холланд слегка кивает и улыбается краем губ, невольно вспоминая своего нового загадочного знакомого. Что-то в этом парне цепляет его настолько сильно, что мешает концентрироваться на переживаниях о кастинге: Том то и дело отвлекается на раздумья, почему Индио вызывал в нём такой острый осадок флэшбэка и где ещё они могли видеться раньше. — Мам? — Да? — У меня когда-нибудь был друг по имени Индио? В садике? Или, может быть, в песочнице играли?Николь делает делает паузу и поднимает глаза к потолку, явно задумавшись. А потом, спустя минуту, наконец резюмирует свои воспоминания: — Нет, не припомню такого. А что? — Да так, ничего, — ведёт плечом Холланд, — кушай, мам, еда остывает. На следующий вечер в ?Арену? добирается Том также на скейте, но уже без происшествий: смиренно отказывается даже от самых обычных выкрутасов, чтобы оградить себя от излишнего внимания прохожих — наверняка за ним теперь следят со всех камер города, готовые при случае охотно арестовать его снова. Единственной неприятностью было то, что Холланда не сразу пустили внутрь. Когда он сказал, что ему девятнадцать, охранники у входа переглянулись и, ухмыляясь, покачали головой. Было в этом жесте нечто издевательское, и Том в очередной раз мысленно возмутился, почему никто не даёт ему больше пятнадцати. Однажды девушка, к которой он подкатил в одном ирландском пабе, вообще сказала, что Холланду, наверное, от силы лет двенадцать. Том протягивает свой паспорт несколько уязвлённо, между его нахмуренных бровей появляется небольшая складка, и Холланд тайно надеется, что так он выглядит более мужественно. В клубе жарко и многолюдно, ориентир Холланда сбивают светодиоды, бьющие прямо в глаза, препятствуя поискам Индио. Посетители танцуют, жадно и неуклюже прижимаясь друг к другу своими потными телами, и Том недовольно отбрыкивается от чужой инициативы утянуть его в беснующуюся толпу. Спустя десять минут бестолкового визуального сканирования посетителей в надежде найти Индио, но так его и не отыскав, Том идёт в дальнюю часть помещения, чтобы приткнуться к барной стойке. Он заказывает себе текилу с апельсиновым соком и легкий перекус, замечает чуть скривившееся лицо бармена при произнесённом им с британским акцентом слове ?круассан?, фыркает и, потягивая свой коктейль, достаёт телефон. На почте не было новых писем, особенно — заветного приглашения на собеседование в ?Марвел Студиос?, ничего интересного в ленте ?Инстаграмма?, только парочка сообщений от Харрисона на ?Фейсбуке?. Пока он перекидывается идиотскими смайликами с другом, кто-то по-хозяйски закидывает ему руку на плечо. Том оглядывается и тут же встречается с насмешливым прищуром глаз и ухмылочкой Индио. Парень бесцеремонно хватает его бокал, делает глоток, а потом с искренним недоумением восклицает: — Серьёзно? Круассан, текила? А к виски в качестве закуски ты, поди, подбираешь малиновое пирожное? — Я голоден вообще-то, — толкает его в бок Холланд, демонстративно отбирая у Индио свой коктейль. — И, чувак, куда ты умотал вчера? Ухмылка Индио становится шире, его глаза смеются, и он крепче приобнимает Холланда. Так, словно в общей сложности они были знакомы не два часа, а целых двадцать лет.— А что, искал меня?— Пусти, задушишь, — сипит Том, шутливо вырываясь. Индио слегка треплет его по волосам, а затем присаживается рядом, подперев ладонью голову.— Если честно, не думал, что ты придёшь, — неожиданно признаётся парень, пока Том, жуя круассан с шоколадной начинкой, в очередной раз принимается его тщательно изучать. На Индио узкие джинсы светло-голубого цвета, мешковатая белая футболка и красная бандама, скрывающая дреды. Сегодня он похож на обычного хип-хопера, а не крутого байкера из влажных фантазий однокурсниц Холланда. — Приятно снова увидеться с тобой.— Я и не собирался присутствовать на твоём выступлении. — Это потому, что тебе не интересно? Том отрицательно качает головой. — Это потому, что на входе меня не пропускали охранники, сравнив с — цитирую — ?шестиклассницей со стрижкой-каре и ещё несформировавшейся грудью?. Индио прыскает со смеху, у него приподнимаются брови, а на молодом лице собираются морщинки вокруг глаз. — И как же ты вошёл в таком случае? — Для начала приспустил штаны и показал им хуй, — с серьёзным выражением лица заявляет Холланд, пока Индио задушенно хохочет себе в ладонь. — Ну а потом доказал своё совершеннолетие паспортом. — Правильно сделал, — шутливо поддевает его парень, поощрительно кивнув. — Кстати, — Индио поднимает руку, чтобы помахать кому-то из танцпола. В скором времени перед ними вырисовывается некто двухметрового роста с кучерявой шевелюрой, белоснежной улыбкой и зелёными глазами. — Знакомься, Майк, это Томас. Томас, это Майкл — зануда и мой хороший друг по совместительству. — Чё, тот самый, что ли? — подаёт голос Майкл, и Том замечает выступающие ямочки на его щеках, когда тот улыбается. — Индио о тебе трепался вчера, но пока лично не увижу, как ты вылезаешь из-под колёс, не поверю, — говорит он, скептически оглядев Холланда с головы до ног и обратно. — Бр-р! — показательно дёргается Том, словно его облили ледяной водой. — Какой взгляд, Майк! Я стану закомплексованным пурпурным помидорчиком сейчас. — Холланд с деланным испугом вскидывает брови и расширяет глаза, а его новый знакомый смеётся, отчего ямочки на щеках парня становятся более чёткими. Но затем Майк резко косится на друга и указывает пальцем в сторону небольшой сцены, к которой уже начинают подтягиваться люди под призыв ведущего.— Индиот, тебе пора.— Чёрт! Не скучайте, — Индио быстро кивает и, напоследок хлопнув Холланда по предплечью, спешит в неизвестном направлении.Когда он окончательно скрывается из виду, теряясь средь множества лиц, Том заговаривает первым: — В каком жанре он поёт? — Хопчик, рэпчик, инди-рок — по-разному. Но сейчас будет батлиться с одним петушком. — Майк пожимает плечами, по-прежнему улыбаясь, а потом заказывает себе виски со льдом. Прежде чем Холланд успевает расспросить о творчестве Индио более подробно, ведущий обрывает его порыв своим громким приветствием: — Добро пожаловать на схватку тигра и дракона! Вокруг сцены поднимается галдёж, когда на ней появляются два парня, одного из которых Том теперь мог безошибочно узнать. Ведущий протягивает микрофон Индио со словами ?представься?, и парень самоуверенно ухмыляется: — Йо, сучки! Я ваш Инкогнито. Толпа издаёт целую бурю восторженных возгласов, а Том невольно дивится внезапной смене поведения Индио. Противник Индио представляется как МС Шода, он высокий и голубоглазый, в его носу пирсинг, а рыжие волосы уложены так беспорядочно, что напоминают Холланду Наруто. После начала батла Шода заряжает публику, выдавая быстрые словесные каламбуры с частыми вставками на маты, сыплет что-то насчёт тухлого секса родителей Индио, сравнивая его удачу с дырявым гондоном, благодаря которому произошло его зачатие. Шода вплетает в свой текст многое о родословной Индио, о бабулях и ?девчулях?, которых он склонен обламывать своим невставшим елдаком, ведь из Индио ?после выхода из мамы получился лишь всратый нелепый педик, напоминающий столб с большим куриным яйцом вместо головы?. Холланда от этой фразы передёргивает: — Это нормально, что он уже десять минут обзывает Индио гомосексуалом и намекает на секс с его прабабушкой? Майкл сначала моргает, а потом раскатисто смеётся, на автомате хлопая Томаса по спине. — Нормально, — сквозь смех кивает парень, так и оставив свою руку на лопатках Холланда. — Он просто бесится, что Индио его кинул. Топпа разражается возгласами, некоторые из зрителей свистят и выкрикивают никнейм Шоды. Через минуту ведущий поднимает руку, после чего все моментально затихают, с любопытством ожидая продолжения. — Вы готовы встретить Инкогнито? — Да! — взрывается публика, а Том замечает парочку плакатов в поддержку парня. Такой реакции было достаточно, чтобы догадаться: похоже, Индио — местная знаменитость. На сцене он другой, думает Том, глядя на Индио. Тот был беспечен в их первую встречу, но сейчас он выглядит сосредоточенным, и его прежняя уверенность приобретает более жёсткий характер: на шее Индио выступает вена, часть прядей прилипает к его вспотевшему лбу, а лицо слегка краснеет, когда парень напирает на своего оппонента. И хоть Холланд ничего не смыслил в рэпе, читка Индио была страстной и хлёсткой, такой, от которой волосы на голове встают дыбом, потому что сам Том не настолько циничен — он видит окружающий мир в более светлых тонах и под благоприятными ракурсами. Индио не использует в своей речи нецензурную лексику, однако его текст полон пресыщенных ядом метафор, бьющих не по близким Шоды, а по его собственным слабостям и больным точкам. Затем Индио произносит последнюю реплику, вызывая у зрителей оглушительные овации:— Стреляя в птицу, милый додик-юморист, целься в птицу, а не дерево, на котором она сидит!Победителем судьи выбирают Индио, и это нисколько не удивляет Холланда, потому что он был действительно хорош. Даже Том, далёкий от андеграунда, сумел проникнуться этой атмосферой. Потом зрители на пару с ведущим дружно просят Индио исполнить что-нибудь из своего репертуара, на что парень улыбается и обращается к публике:— Это не рэп, но и не поп, не судите строго — песне всего сорок минут. Ритмичный бит электронной музыки подхватывает тело Холланда и заставляет стучать пальцами ей в такт по деревянной поверхности барной стойки. У Индио приятный бархатный голос и развязный, чуть нагловатый стиль. Я смотрю на то, как летит время, и выгляжу взрослее, Иногда я в порядке и на высоте, но становлюсь всё злее.Я слишком устал, чтобы трезво функционировать,Я слишком потерян, чтобы крепко спать и фантазировать О вещах, ради которых отец никогда не наряжался в Санту, Вместо этого он брал шлюху, виски и презик в новую хату. Эти мысли в голове гудят противным набатом, Всех идолов этой земли я бы крыл отборным матом! Ну а недавно со мной случилась внезапная ситуация, Хотя, думаю я, наверное, это — открытая провокация. Тогда я сильно нервничал, сказав тебе ?привет?,У тебя милая улыбка, а в карманах нет сигарет.В твоих лёгких свежо и чисто, что мне даже как-то неловкоПригласить тебя в прокуренную комнату, где так одиноко.Я обычно быстро остываю, но на твоей мордашке клинит, Моя кровать пуста, хотя вряд ли между нами что-то выйдет.Ты теперь думаешь, что наткнулся на высокомерного одиночку? Нет, детка!Зови меня ?Мистер, который уведёт твою девчонку?!Глаза Холланда расширяются от испытываемых им противоречивых эмоций: восторг переплетается с чувством сопереживания, но Том успокаивает свою эмпатичную натуру тем, что этот текст, весьма вероятно, — всего лишь художественный вымысел, а не отражение действительности Индио, ведь тот кажется таким беззаботным, лёгким и жизнерадостным. — Он крут, — наконец выдыхает Том, оборачиваясь к Майку. — Наверняка очень популярен у девчонок. — Последнюю фразу Холланд произносит с некоторой завистью, потому что его самого нередко отшивали за чрезмерную миловидность и неспособность связать и двух слов от волнения.— Ты ещё не понял? — Чего именно? — Индио — гей. Самый натуральный: так, что даже если перед ним пройдёт сногсшибательная красотка, он, скорее, огорчится, что не родился лесбиянкой, сечёшь? Губы Холланда собираются в беззвучное ?о?, но от непрошенных мыслей его отвлекает вдруг пришедшее сообщение от Николь: [Мама]: Том!!! Возвращайся домой скорее, тебя пригласили на живой кастинг завтра к полудню!!??!!!!