Сердце небожителя, отравленное ядом (1/1)

В представлении Ши Уду ветер?— нечто, что всегда ассоциировалось у него с младшим братом. Ветреный и изменчивый Цинсюань был в его жизни маленькой птичкой, которую он пытался удержать в клетке, но тот в итоге оказался ветром, столь легко ускользнувшим из-под защиты своего старшего брата. На протяжении многих лет Уду смотрел на веер, на котором самостоятельно каллиграфическим почерком вывел иероглиф ?ветер?, и оберегал его, словно он был ему дороже всего на свете. Он не плакал, когда умерли родители; не плакал, когда пал семейный бизнес; не плакал, когда утратил скудное наследство; не плакал, когда Цинсюань сбежал?— он всё воспринимал с положенной ему стойкостью. Быть может, потому что тогда у него была надежда. Он не плакал даже когда сжимал в объятиях окоченевшее тело младшего брата. Жгучая горечь терзала его душу, но Уду мог позволить себе лишь эту маленькую искру надежды, до последнего не желавшей гаснуть в его ожесточившемся сердце, сохранившем нежность лишь для одного единственного человека.Раз за разом он спрашивал пустоту, на месте которой его омрачённое горем сознание рисовало образ Цинсюаня: ?Почему ты ушёл? Разве мог я тебе навредить? Неужели ты не верил, что старший брат сумел бы тебя спасти? Я бы обязательно спас тебя. Обязательно бы спас…?. Уду не мог знать, что именно его способ выжить заставил брата бежать от спасения. Цинсюань хотел быть спасённым, но не такой ценой. Ходить по головам, дабы оттянуть неизбежное и забрать вместе с собой стольких людей?— это не то, чего он желал.Время должно было забрать вместе с собой эти жестокие воспоминания, унести прочь безумную боль от не затянувшейся раны. Уду плакал, когда понял, что даже богам не под силу возвращать мёртвых к жизни. Его лицо не исказило горе, но безостановочный поток слёз с головой выдал глубину его скорби.Рука дрогнула и маленький веер выпал из рук Повелителя Вод. Маленький веер, являвшийся прахом его младшего брата, человека, которого он потерял шестьсот лет назад. Столь огромный срок, прошедший с их последней встречи, должен был стереть из памяти улыбку юноши, погибшего усилиями гнусной твари. Уду искал эту отвратительную нечисть более трёхсот лет, но той и след простыл. Он давно оставил попытки найти её, тем не менее гнев его так и не поутих. Словно злой рок, печаль неотступно шла по пятам братьев Ши: один умер от проклятий, другой был наказан воспоминаниями о невосполнимой утрате. За что же так хотела наказать его судьба, что Уду никак не может забыть? Иногда Уду с усмешкой размышлял, не сделал ли он в своей прошлой жизни нечто столь непростительное, что эта потеря заставила его чувствовать себя так, будто те несколько столетий назад умер он, а не последний член его семьи? Быть может, Уду и сам стал причиной чьей-то трагической гибели, что боль никак не желает покидать его?Несмотря на всю свою необъятную любовь и привязанность к младшему брату, Уду понимал, что Цинсюань не был кем-то выдающимся, но при виде его улыбки сложно было устоять от желания взглянуть, каким станет этот человек, упав на самое дно. Осознание отравляло сердце небожителя ядом, порождённым жаждой неутолённой мести, но душа Цинсюаня чиста?— однажды он обязательно вернётся к своему старшему брату. Переродится и вернётся, а до тех пор Уду никогда не потеряет маленький веер?— то единственное, что у него осталось от любимого младшего брата.Пусть он не выглядел, как некто, бессильно державшийся за прошлое, Уду никогда не переставал ждать. Время не повлияло ни на него, ни на небесные чертоги. Разве что в божественной резиденции Повелителя Вод стало чуть больше охраны. И всё ради того, чтобы защитить от посторонних самое важное. Уду боялся вторжения посторонних и параноидально прятал маленький веер в едва заметном для глаза тайнике, будто ожидал, что кто-то возжелает уничтожить эту бесполезную вещицу. Здравый смысл подсказывал, что величайшей ценностью в жизни она являлась лишь для него одного, но судьба весьма иронична, и порой то, что другим казалось отголоском паранойи, могло оказаться частью суровой действительности.Он стоял в саду перед внушительным сооружением и любовался видом на небольшой пруд. Подняв веер, Уду ощутил, как в лицо подул приятный, мягкий и свежий ветер. Неподалёку находилась залитая светом беседка. В последний раз он сидел там, когда размышлял над поисками Цинсюаня. Четыре бесконечно долгих года он повсюду искал его, параллельно поспевая отвечать на назойливые молитвы своих последователей. Уду никогда не славился терпимостью или любовью ко всем и вся?— он не скрывал своего пренебрежительного и высокомерного отношения к людям, не являвшимся частью его ближайшего окружения. Они с братом были противоположностями, поэтому они до самого конца так и не смогли понять друг друга.В тот злополучный день он сидел в беседке и вёл неспешный разговор с Линвэнь. Пока он занимался поиском брата, Линвэнь обещала найти способ изменить судьбу Цинсюаня, чтобы тот сумел отделаться от твари, годами преследовавшей его. Уду знал, что Цинсюань жив, ибо мертвеца найти гораздо проще, нежели живого человека. Цинсюань хорошо умел играть в прятки, но по сравнению с братом он лишь смертный и не сможет вечно бежать?— их встреча неизбежна. Уду лишь хотел найти его раньше, чем это сделает божок-пустослов или хотя бы опередить смерть. Однако слишком сложно спасти того, кто бежит от тебя, но не прячется от гибели.—?Знаешь, в этой истории множество нестыковок,?— произнесла Линвэнь. —?Ты говоришь, что он…Она сбилась на полуслове, когда Уду внезапно вскочил с места. Пожалуй, с момента его вознесения она стала первым небожителем, которому довелось увидеть улыбку на лице Повелителя Вод. Он всегда выглядел либо высокомерным, либо угрюмым, либо абсолютно безразличным. Лицо этого человека неизменно омрачало любое празднество и, казалось, что он всегда выглядит чем-то оскорблённым. Сколь бы скудными ни были благие качества Повелителя Вод, никто не смел усомниться в его статусе, способностях или могуществе. С таким небожителем весьма полезно иметь связи, поэтому их дружбу с богом Литературы и генералом Мингуаном можно было в первую очередь считать взаимовыгодным партнёрством.Линвэнь была ошарашена, понятия не имея, что же это за необычайное явление, которое сумело заставить подобного типа сиять от радости. На тот момент она ещё не знала, что это первый и последний раз, когда лица этого человека коснулась улыбка. Сколь счастливым он выглядел в ту секунду, столь же несчастным он был все последующие годы.Одна из комнат на верхнем этаже огромной резиденции Повелителя Вод была выделена для его покойного младшего брата. Цинсюань побывал в ней лишь однажды, когда Уду на руках внёс его тело в покои. Уду надеялся, что Цинсюань поселится в ней, когда ему удастся найти его. Даже если бы Цинсюань отказался, Уду не стал бы слушать?— он бы любой ценой заставил брата уйти с ним. Он поклялся, что сумеет защитить его и больше никогда не позволит убежать. Когда речь касалась младшего брата, Уду напрочь игнорировал все правила и законы. Ничто не имело значения, если это делалось во благо Цинсюаня. Уду сдержал обещание: он нашёл брата, унёс его с собой домой и больше тот не сумел бежать. Его попросту больше не было. Небеса ликовали в честь вознесения нового божества, а смерть Цинсюаня стала незначительной закулисной трагедией в бесконечном существовании Повелителя Вод. Некому, кроме него, оплакать это тело, некому его похоронить, некому помнить. Они снова остались один на один со своей трагедией, братья вновь между собой разделили одиночество: слабый мерцающий огонек, в душе горько рыдавший над безутешным Ши Уду, и могущественный небожитель, проливавший слёзы над бездыханным телом Ши Цинсюаня.Уду возненавидел вознёсшегося в тот день Повелителя Ветров, носившего имя Хэ Сюань. Необъяснимая волна негодования от всеобщей радости стала спусковым крючком в многолетней вражде между божествами двух стихий. Никто, кроме них самих, не знал, в чём заключается причина взаимной неприязни. Они почти одновременно воспылали друг к другу ненавистью из-за двух различных причин, заключённых в глубокой обиде, и в обеих жизнях источником этого стал Цинсюань, надеявшийся, что хотя бы после его смерти жизнь каждого из них наладится.Уду был уверен, что во всех небесных чертогах лишь он один знал о том, что в этом мире когда-то жил славный юноша по имени Ши Цинсюань, но был там и бог, знавший его младшего брата лучше, чем он сам. О Повелителе Ветров ходила не менее дурная слава, чем о Повелителе Вод: Повелитель Вод?— высокомерный и горделивый самодур, Повелитель Ветров — грубый и депрессивный отшельник. Был и третий бог одной из стихий?— Повелитель Земли Мин И. Он считался воплощением праведности: добрым, скромным и терпеливым. Уму непостижимо, как Мин И удалось завести дружбу с Хэ Сюанем, никоим образом не желавшим контактировать с прочими небожителями. Его считали отвратительным типом, но в действительности отвращения заслуживали все эти подлизы, пускавшие слухи и желавшие наладить связи, ведь огромная сила, которой обладал Повелитель Ветров, была неоспорима.Повелитель Вод редко сталкивался с Повелителем Ветров, но каждый раз, когда это происходило, атмосфера в окружающей среде резко накалялась. Они знали, что антипатия между ними обоюдна, но в действительности каждый из них знал лишь природу собственной неприязни: Повелитель Вод ненавидел Повелителя Ветров за то, что день смерти Цинсюаня стал всеобщим праздником в честь его вознесения на Небеса, даже если это было простым совпадением и вины Хэ Сюаня в том не было; Повелитель Ветров ненавидел Повелителя Вод за то, что во всеми забытом прошлом он обратил его жизнь в ад на земле. Несмотря на то, что Цинсюань вернул события на круги своя, даже забытое прошлое не исчезает бесследно.Безусловно, ни Ши Уду, ни Хэ Сюаню нечего было предъявить кому бы то ни было. Они попусту сверлили друг друга ненавидящими взглядами, искали повод задеть друг друга колкими словами и демонстративно фыркали по поводу и без. До драки не доходило, но почему-то их встречи пугали небожителей больше, чем стычки генерала Сюаньчжэня и Совершенного Владыки Наньяна.Внезапное колебание на поверхности небесных чертогов заставило Уду вернуться к настоящему моменту и неосознанно сильнее сжать в руках веер. Он перестал созерцать пруд и огляделся по сторонам. Своеобразное землетрясение прекратилось. На мгновение Уду захотелось подключиться к сети духовного общения, дабы прояснить ситуацию, но он тут же отбросил эту мысль. Нетрудно было догадаться, что подобное на Небесах происходит лишь по одной причине?— вознесение. Уду по обыкновению было плевать, что из себя представлял новый небожитель, он и старых-то не помнил, тем не менее он готов был отдать дань уважения этому новому небожителю?— то был первый раз, когда Уду становился свидетелем чьего-то столь оглушительного вознесения.Единицы среди богов с непоколебимым спокойствием отнеслись к происходящему, в том числе Повелитель Вод. Многие в панике выбегали из своих дворцов и, как бабки на базаре, принимались вовсю обсуждать личность новоприбывшего. Каково же было их удивление, когда новым божеством оказался небезызвестный Сяньлэ. Один из дворцовых стражников поспешил оповестить об этом Повелителя Вод.—?Посмешище трёх миров? —?насмешливо фыркнул он, услышав об этом. —?Как забавно, что в этом мире ещё осталось нечто, способное удивлять.***—?Ахах, опять эти сучьи чиновники! Когда же они перестанут бродить тут в своих траурных одеяниях и думать, будто их не заметят? Они что же, держат нас за идиотов? Пфф…Громкий смех наряду с весёлым голосом никак не соответствовал деланному возмущению, якобы скрытому в сказанном.Его… Её… Зовут Ши Цинсюань.Круглый год она носит цветы в волосах и тратит уйму магических сил ради поддержания женского образа.Она беспрестанно улыбается, отчего даже мертвенно-бледный лик красавицы не становится менее живым. И пусть сердце её давно не бьётся, а жизнь была полна чудовищных страданий, она излучает яркий свет, и в глазах не угасают искры былого озорства.Немногие, конечно же, знали, что третий князь демонов вовсе не женщина, а мужчина, к тому же младший брат одного из сучьих чиновников небесного пантеона. Впрочем, ?немногие? тоже громко сказано. Говорят, что тайна, которую знают двое?— уже не тайна, но Цинсюаню ли не знать, кому в этом мире можно доверять?В своей прошлой жизни он был наивен и глуп, но и безнадёжного простофилю изменят столетия. Люди склонны совершать ошибки, но, пока ты жив, никогда не поздно их исправить. Цинсюань знал эту простую истину лучше, чем кто-либо. К счастью, судьба дала ему достаточно времени и ресурсов, дабы измениться и всё исправить.—?В самом деле,?— в ответ прозвучал недовольный голос. —?Интересно, чьих же это рук дело? Даже если я оставил управление этим местом на тебя, я всё ещё не могу полностью доверять тебе.Песнопения и дурманящий аромат, окутывающий главный зал Дома Блаженства, нисколько не повлияли на трезвость сознания переговаривавшихся. Их окружало бесчисленное количество прекрасных дев, но Цинсюань считал себя среди них самой прекрасной, даже будучи мужчиной от роду. Небезосновательно, конечно. Он перестал обмахиваться веером и, поправив длинные волосы, поднял взгляд на высокую фигуру подле себя. Как иронично, что прежде своим единственным лучшим другом он считал Повелителя Земли И, оказавшегося князем демонов Черноводом, но в новой жизни Черновода не существовало, а на смену ему пришёл он сам и сдружился с Собирателем цветов под кровавым дождём.—?Брось. Я для кого тут распинаюсь? Градоначальник, ты что же, охмурил свою красотку и тут же перестал доверять мне? —?спросил он с легкомысленной улыбкой на лице. —?Ах, я понял! Боишься, что Его Высочество начнёт ревновать, поэтому окольными путями пытаешься избавиться от меня? Каков подлец!—?Хватит нести чушь,?— беззлобно ответил Хуа Чэн и уселся рядом. —?Твой брат…Цинсюань вздохнул, а легкомыслие, сквозившее в его улыбке, стало столь напускным и болезненным, что любому захотелось бы отвернуться, дабы не лицезреть его истинных эмоций. В конце концов, демоны прекрасно осознают, что у правды есть определённая цена, а любопытные долго не живут.—?Он несколько столетий хранил мой прах,?— Цинсюаню тяжело давалась эта правда. Погибнув, он стал свидетелем безутешного горя своего старшего брата. Он и прежде осознавал, как был важен для Уду, но и подумать не мог, что даже время не заставит того оставить прошлое позади. —?Думаешь, стоит тебе оставить это место, как ему вдруг захочется уничтожить то единственное, что осталось от меня? —?он стёр с лица эту болезненную гримасу и вдруг заговорил с присущим ему легкомысленным самодовольством. —?Я ж не дурак и знаю себе цену. Я самый важный для брата человек?— ничто этого не изменит.Хуа Чэн с трудом сдержал порыв закатить глаза, в противном случае он ощутил бы отвращение к самому себе, ибо то было излюбленным занятием ненавистного ему генерала Сюаньчжэня. Пока они разговаривали, и один нежился за распитием в Доме Блаженства, в Призрачном городе наступила полночь. Куда бы ни ступила нога, всюду ощущался отвратительный запах гниющей плоти. Живой человек не сумел бы с этим справиться. Небожители могли не ощущать тошнотворный запах, однако не могли игнорировать зловещую Ци, которой окружён лес, окутанный беспросветным мраком.—?С чего ты взял, что они явятся сегодня? —?спросил Хуа.—?Интуиция,?— беспечно ответил Цинсюань.—?И Повелителя Земли ты похитил, потому что интуиция подсказала тебе, что нужно это сделать? —?Хуа Чэн не повёлся на чушь про интуицию. Цинсюань редко скрывал от него что-либо, но он почему-то никогда не мог объяснить причину своих поступков.—?О нет! —?вскочив с места, воскликнул он. —?Просто этот мерзавец украл моего лучшего друга!Цинсюань в действительности шутил, но настолько вжился в роль, что, стиснув ладонь, случайно сломал свой веер. С хрустом разломавшись в его руках, он упал на плотный меховой ковёр. Цинсюань с досадой взглянул себе под ноги, а затем перевёл взгляд на тяжело вздохнувшего Хуа Чэна.—?Ахах, бывает, ахахаах,?— он тут же развернулся и покинул Дом Блаженства, дабы избежать дальнейших расспросов.За шесть сотен лет, оставленных далеко позади, Цинсюань сильно изменился, однако в своих привязанностях он нисколько не изменял себе. Похитив Мин И, ему лишь хотелось немного пошутить, повторив небольшое событие из своей прошлой жизни. Он знал, что Владыка вновь поручит это дело Се Ляню. Ему стало любопытно, кто составит тому компанию в расследовании. В конце концов, наследный принц Сяньлэ был возлюбленным Собирателя цветов под кровавым дождём и, пока он будет заниматься этим делом, никто не пострадает. Цинсюань никем не рисковал.Зная, что Повелитель Земли И был единственным другом Повелителя Ветров Хэ, Цинсюань был уверен, что в Призрачный город в компании Се Ляня явится именно Хэ Сюань, что и являлось основной целью его шутки с похищением Мин И. Цинсюаню хотелось ещё хоть раз увидеть своего бывшего лучшего друга, убедиться, что с ним всё в порядке, взглянуть, каким небожителем он стал.После побега из дома семейства Хэ, Цинсюаню ни разу не довелось увидеть Хэ Сюаня. До него доходили слухи о том, что он нелюдимый отшельник с очень узким кругом общения, чьё существование не сильно отличается от Юйши Хуан, но ему каким-то образом удаётся входить в десятку сильнейших небожителей, опережая даже Ши Уду. Что ж, этот человек всегда умел удивлять. В последний раз Цинсюань слышал о нём во время очередной суматохи, устроившей впоследствии переполох в Столице Бессмертных, когда Се Лянь, Хуа Чэн и актёры-любители из военного каста небожителей направились в крепость Баньюэ. Повелитель Земли и Повелитель Ветров тоже были там, но свою роль сыграли лишь на суде, в котором было необходимо доказать виновность Пэй Су, что, конечно, было странно, учитывая, с каким нежеланием в своей предыдущей жизни этим занимался Хэ Сюань. Можно было подумать, что, будучи истинным небожителем, Хэ Сюань стал более охотно заниматься делами небесных чиновников, однако позже Цинсюань понял, что слухи о нём вовсе не лгали?— Хэ Сюань выполнял свои обязанности добросовестно, но неохотно, а своего отвращения к подавляющему большинству окружающих личностей даже не пытался скрывать, чем очень напоминал Повелителя Вод. Слух об их вражде тоже не остался без внимания. Цинсюань был расстроен этим, но, по крайней мере, обыденная неприязнь не то же, что кровная месть, поэтому ни один из них не рискует головой или семьей.Бесконечно длинная улица, на которой распростёрся рынок Призрачного города, был ярко освещён кроваво-красными огнями. Можно было бы забавы ради сказать, что жизнь здесь бьёт ключом, но это был бы… слишком чёрный юмор. Всевозможные нечестивые твари сновали кто в масках, кто без?— все одинаково ужасающие или отвратительные. Красивый ?человек? здесь большая редкость, но лишь единицы были достаточно безрассудны, чтобы позволить себе досаждать обладателям красивой наружности: ни для кого не было секретом, что третий князь демонов страсть как любил ошиваться по городку и перевоплощаться. Никогда неизвестно, какую личину он выбирал для очередной шалости, но сегодня Цинсюань выбрал своё обыденно женское обличие, которое все считали его истинным обликом, поэтому вся нечисть быстро поняла, что у местной дивы в эту ночь не было настроения притворяться новым лицом.Судя по всему, после их разговора Хуа Чэн поспешил в игорный дом. Цинсюань упорно пытался вспомнить, чем он занимался в этот отрезок времени в своей предыдущей жизни, но прошло слишком много времени, чтобы ему удалось вспомнить подобную мелочь. В Призрачном городе он привык витать в облаках при ходьбе, так как подавляющее большинство местной нечисти знали его в лицо и привычно обходили стороной, но в этот раз, погрузившись в мысли, он неожиданно врезался в чью-то высокую фигуру. Незнакомец стоял к нему спиной и был почти на голову выше. В местных реалиях Цинсюань и не думал извиняться, да и кто в здравом уме стал бы требовать от него извинений? Фигура в чёрном медленно обернулась, но Цинсюань не обратил внимания. Впереди он услышал голос разбушевавшейся Лан Чан:—?Ай-яй, парниш, да ты и впрямь красавец, каких поискать!Его губы расплылись в счастливой улыбке, наполненной предвкушением от долгожданной встречи. Он тут же выбросил из головы непредвиденное столкновение с незнакомцем и пустился взглянуть на представление, не заметив тяжёлого, пристального взгляда, направленного ему в спину.