Глава 8. (1/1)
Наконец-то наступила весна. Такая долгожданная пора, наверное, для каждого человека. Это время любви, новых свершений, пора открытий и душевного обновления. Мы, как растения, начинаем распускаться и оживать от долгой зимней ?спячки?. Именно весной хочется совершать невероятные поступки, хочется измениться, хочется просто жить. Да, такое уж время! Прекрасное время!Был уже апрель. Чак и Блэр сидели на уроке по философии. Чак немного скучал, так как ему жутко хотелось спать, а Блэр наоборот внимательно слушала.
И тут солнце вышло из-за облаков, осветило кабинет, а лучики солнца начали ласкать каштановые волосы Блэр, которые были убраны во французскую косу. И, конечно же, все это сразу встревожило скучающего Чака. Он придвинулся, чуть ли ни вместе со стулом, к Блэр, распустил её косу и занялся своим любимым делом: он гладил ее волосы, разделяя пальцами завивающиеся пряди, широко раскрыв при этом глаза. Блэр уже давно привыкла к этой его маленькой странности, и она даже ей стала нравиться. Поэтому Блэр сразу же начала улыбаться, слегка нагнула голову к Чаку, как бы давая ему понять, что ей это приятно. Его пальцы почти усыпляли ее. Она так боялась упустить что-то важное из слов учителя, но ничего не могла поделать.- Чак… - Говорила она нехотя. – Чак, давай потом, сейчас все-таки урок.- Прости… - Он последний раз намотал одну маленькую прядку на палец, но вынужден был расстаться со своим занятием.После уроков они сидели во дворе школы, под тем самым деревом, где Чак узнал, что Блэр когда-то любила его. Они сидели на коленях, лицом друг к другу, и целовались. Чак наконец-то позволил своим рукам окунуться в горячо любимые им роскошные волосы Блэр.- Слушай, - начала Блэр, когда они, наконец, оторвались друг от друга, - мне сейчас нужно бежать, но, может, ты зайдешь за мной в восемь?- Без проблем! Буду с нетерпением ждать вечера!- Если будешь ждать, то он еще не скоро наступит, так что советую тебе пока занять себя чем-нибудь важным. – Улыбнувшись, ответила Блэр и погладила его по голове. – До вечера.- Пока.- Тихо попрощался Чак, а когда она уже начала удаляться, то почти шепотом добавил. – Я люблю тебя…Говоря о любви Чака, надо отметить, что за все те месяцы, пока они с Блэр поддерживали прекрасные отношения, он больше ни разу не сказал ей, что любит. Он боялся, что может испортить то, что есть у него сейчас, если будет постоянно твердить Блэр о своей любви, тем самым давя на нее.Вечером Чак направился к дому Блэр. Он еле дождался этого самого вечера, потому что не последовал совету Блэр, а просто целый день маялся различной ерундой у себя в комнате: то играл на гитаре, то читал старые открытки, то пролистывал прошлогодние тетради. И вот теперь его радости не было предела, ведь он даже опаздывал на пять минут, так как его при выходе задержала миссис Басс с рассказом о каком-то новом соседе, который держал у себя дома енота.Когда Чак постучал, то открыли ему не сразу. Но когда дверь открылась, то на пороге стояла, по-видимому, мать Блэр.- Добрый вечер, миссис Уолдорф! – Поздоровался с милой улыбкой Чак.- Здравствуйте, - холодно и даже будто с презрением ответила миссис Уолдорф, - а Вы собственно кто?- Я друг Блэр. Передайте ей, пожалуйста, что пришел Чак.- Ах, так ты Чак! Наслышана-наслышана! – С неприятной улыбкой ответила мать Блэр. – Так вот ты значит какой… И что все твои потаскушки-подружки в тебе находят? – Начала она даже не с сарказмом, а с явным отторжением. Затем она вышла за порог и прикрыла дверь. – А теперь послушай меня, красавчик – что бы ты больше и близко не подходил к этому дому! Ни то что к дому – близко к моей дочери!- Миссис Уолдорф…- Не перебивай меня! Я еще не закончила! – Яростно прокричала та. – Так вот, - продолжила она с наигранным спокойствием, - я знаю обо всех твоих проделках с Блэр! Думаешь, я не знаю, как ты достал её своими грязными приставаниями! Думаешь, что я не знаю, как она плачет по ночам, думаешь…- Миссис Уолодорф, послушайте! – Чак пытался достучаться до матери Блэр, которую уже охватила настоящая ярость, - это уже все в прошлом! У меня и вашей дочери прекрасные отношения, мы давно все выяснили и…- Думаешь, это хоть как-то умоляет то, что ты делал?! Думаешь, что мать сможет забыть, как ее ребенок лил слезы из-за какого-то проходимца?! Да, ты просто глупый развратный мальчишка, которому кроме девичьих юбок и веселья больше и дела-то ни до чего нет!- Миссис Уолдорф, вы отчасти правы, но вы не понимаете, о чем говорите!- О, нет! Я прекрасно понимаю, о чем говорю! И не тебе меня учить! Не тебе решать, что я понимаю, а что нет! Убирайся!- Мама? – Удивленная и напуганная яростным выражением лица матери спросила, только вышедшая Блэр. – Что происходит? Что ты такое говоришь? Мама не надо, прошу! И вообще – нам надо уходить.- Ну, уж нет! Ты никуда не пойдешь! Только через мой труп!- Мама, все в порядке. Чак – мой друг.- Да, хорош друг! Я сказала сейчас же в дом!- Мама прекрати, мне уже семнадцать лет, я взрослая и могу сама решать, что мне делать. – Блэр старалась говорить решительно, но как можно мягче.- Взрослая, но недостаточно! Пока тебе нет восемнадцати, мы с отцом будем решать, что тебе делать, а что нет! Потому что ты не видишь очевидного, того, что у тебя перед носом – он негодяй! И не пытайся мне доказать обратное! У меня достаточно доводов, чтобы ненавидеть…этого …молодого человека… - Она с презрением оглядела Чака.- Чак, тебе лучше уйти…прости…- И не смей перед ним извиняться! Как ты можешь так унижаться?!- Мама хватит! – Крикнула, не выдержав, Блэр.Слезы выступили у нее на глазах, и она убежала в дом.Миссис Уолдорф звучно захлопнула перед Чаком дверь. Чак еще с минуту стоял у двери, пребывая в некотором шоке от того, что сейчас произошло. Он вдруг с новой силой почувствовал свою вину перед Блэр. Слова о том, что она плакала по ночам, не шли из его головы. Он раньше как-то не особо задумывался о том, насколько же он все-таки сильно обижал Блэр. Особенно весь прошлый учебный год: тогда его издевательства были противней и намного изощренней. Один за другим, его поступки всплывали в его голове, приводя его мысли в беспорядок. Его сердце билось так, словно он только что бежал длинную дистанцию. В его сердце вновь родилось желание извиниться перед Блэр за все, что он натворил, но это вряд ли помогло бы. Прошлого не вернуть. Он тогда даже и не знал, как легко мог ее завоевать. Сейчас это было безумно тяжело, но у него была одна единственная ниточка, за которую он упорно держался последнее время и был хорошим парнем. Но теперь он почувствовал, как все это может легко разрушиться, если уже не начало: мать Блэр сделала первый шаг навстречу этому.После этого происшествия Чак не видел Блэр целую неделю. Она не отвечала на звонки, да и сама не звонила. Когда он подходил к её дому, то никто не открывал дверь. Так он промучился ещё две недели.
Чак начал не на шутку беспокоиться: ведь Блэр давно не посещала занятий, а это грозило отчислением. Тогда он подошел к директору школу с вопросом по поводу отсутствия Блэр.- А вы что не знали – ее родители уже давно забрали документы из школы. Они сказали, что переезжают. Мисс Уолдорф уже как вторую неделю не является ученицей нашей школы.- А куда они переехали?- Мистер Басс, этого я не могу Вам сказать - информация строго конфиденциальна. К тому же, родители были строго против того, чтобы кто-то знал об этом. Мои сожаления. Единственное могу сказать, что туда, где, по их мнению, "образование лучше"!- Благодарю…Чак шел по коридору. Он сам не понимал, как ноги несли его в сторону кабинета. Пол отсутствовал под его ногами, стены кружились, а в голове была только пустота. Он почти механически учился на последних двух парах. Дома он сухо поприветствовал родителей и, плетясь, ушел в свою комнату.
Чак лежал на кровати. Ему хотелось зарыдать, но он отчего-то не мог. Он просто смотрел в потолок, занимая свою голову различными глупыми и ненужными мыслями, пытаясь внушить себе, что этого всего нет, что завтра он проснется, и все будет как прежде. Когда на часах пробила полночь, то он повернулся на бок и закрыл глаза. Но потом он вдруг резко повернулся обратно на спину, сел, прислонившись к спинке кровати, и уставился в какую-то точку. На его лице не было никаких эмоций, внутри он чувствовал пустоту, а из его потухших глаз вдруг потекли слезы. Хотя, их даже слезами было трудно назвать – они текли по большей части просто рефлекторно, Чак даже не чувствовал их. Он почти не моргал, выражения его лица совсем не менялось. Он знал, что жизнь продолжается, что суицидальные мысли точно не посетят его голову, но интерес к жизни, а самое главное – ее смысл, он теперь потерял.