Несвятая троица (1/1)

Несвятая троицаАвстралия. Квинсленд.Тонкие ноздри слегка расширились, вдыхая прохладный воздух, а взгляд карих глаз безучастно скользнул по высоким деревьям, являвшим собой начало густого леса. Где-то неподалёку, громко хлопая крыльями, взлетели птицы, и рука Китая в мгновение ока переместилась к правому карману короткой куртки, под которой скрывалась кобура с пистолетом.Немного постояв так и убедившись, что никакой опасности нет, Ван Яо позволил себе немного расслабиться.Не каждое из государств могло похвастаться такой быстрой реакцией и способностью резво вытаскивать оружие, находясь при этом в очень неудобном положении. Но кое-кого время заставило этому научиться.

Китаю, как и России, повезло (и не повезло) попасть на остров по собственной воле. Сообщение, переданное по телевизору, ждало его в доме Хонды, куда он приехал, чтобы лишний раз убедиться в том, что Японии нет, и добить последнюю надежду на хотя бы ещё одну, пусть даже и последнюю, встречу.

Этот момент и стал для него переломным. На место апатии пришли неконтролируемая ненависть и желание убить этого труса, скрытно играющего чужими жизнями. Вернувшись домой и наспех собрав минимальный набор пожитков, он отправился на небезызвестный континент в поисках мести. Благо, за время пути ярость, затмевавшая разум, успела немного остыть, но злоба осталась.И глупо, конечно, было ожидать, что по прибытии к назначенному месту невидимый кукловод выйдет встречать его с распростёртыми объятиями на берег, но и такую вероятность исключать не стоило. Ещё стоя на палубе тяжёлого десантного корабля, Ван Яо, вооружившись биноклем, рассматривал окрестности. И хотя его ожидания увидеть главного врага действительно не оправдались, он немало удивился, когда заметил Мэтью Уильямса и Гилберта Байльшмидта, привязанных к дереву и не подававших признаков жизни.

В итоге надышавшись прохладным воздухом и потрепав себе нервишки, подпрыгивая от каждого шороха и хватаясь то за сердце, то за кобуру, Китай сумел подобраться к пленникам. Ситуация вызвала невольные воспоминания о старых добрых фильмах про ковбоев, с тем лишь отличием, что жертв в них обычно связанными кидали на рельсы. Напоминало это и историю про разбойников, в которой прекрасную принцессу утаскивали в лес, а благородные рыцари, сражаясь с целыми армиями бандитов, прорывались к красавицам, освобождали их, а потом предлагали руку и сердце…И продолжал бы Китай стоять в ступоре и краснеть, размышляя о том, что потом принц и принцесса делают ночью, сразу после слов ?И жили они долго и счастливо…?, но его мысли прервало хрипловатое рычание:— Может, развяжешь меня, косоглазый?Моментально разозлившись ещё больше, Яо уже было хотел оставить этих двоих на месте и идти своей дорогой, но внутренний голос, которому он доверял, ненавязчиво намекнул, что в худшем случае можно отдать Гилберта местным хищникам, чтобы они наелись пруссятиной и самого китайца не трогали, а в лучшем – определить на ночь часовым, потому что неизвестно, сколько они ещё тут проторчат…

Мысленный разговор закончился тем, что прочная верёвка, которой этих двух неудачников связали, была разрублена одним ударом цайдао (это здоровый кухонный нож).Гилберт и Мэтт со стонами полетели на землю… да так на ней и остались, едва шевелясь и вскрикивая от каждого резкого движения. Видимо, ну очень долго они тут пробыли в ожидании спасителя.— Мог бы и поаккуратнее, жёлтый! – прусс был как всегда ?вежлив?. Хотя именно сейчас его можно было понять и простить, но по особому случаю настроение у самого Яо оказалось крайне паршивым.Схватив Гилберта за воротник, он, недолго думая, отволок его к воде. Недалеко было, и силы позволяли. Зайдя на глубину по колено, Яо уточнил свою личность и, получив исчерпывающий, но довольно грубый ответ, резко окунул еле трепыхавшегося Гилберта с головой. Немного попахав песчаное дно затылком несчастного и подождав, пока немец не повиснет тряпкой у него на руках, Ван соизволил его вытащить, грубо дёрнув за волосы.— Давай ещё раз повторим – кто я? – тоном, ядовитым настолько, что хотелось удавиться, переспросил Китай.— Ару? – с трудом откашливая воду, поинтересовался немец.— Что ?ару??— Где твоё коронное ?ару?? Тебя что, подменили? Может, ты терминатор из будущего и не знаешь нынешних традиций? И тебе нужна моя одежда…— К чертям стереотипы!— К тысяче чертей! Каналья!!!— проорал Гил, выдавая свою самую глупую улыбку.— Ты правда идиот, или это у тебя такое актёрское амплуа? Если второе, то могу тебя поздравить — очень правдоподобно, — прошипел Яо.— Единственный идиот здесь — ты, а теперь отпустил Великого. Немедленно!Усмехнувшись, китаец так и поступил. Не из каких-либо добрых чувств, разумеется, просто мышцы у Байльшмидта от онемения ещё не отошли, и он червём извивался на дне, не в силах побороть приносимую движениями боль и подняться.— И смех, и грех: утонул в луже, — констатировал начинающий садист, наблюдая за пузырьками воздуха, вырывающимися у прусса изо рта. Дождавшись, когда Гилберт второй раз за день перейдёт в тряпкообразное состояние, Китай решил больше не измываться над парнем и даже на берег его вытащил, попеременно слушая то тяжёлый кашель, то отборный и очень виртуозный русский мат.Канада всё это время смиренно сидел под деревом, где его, собственно, и оставили. Невидимость его пропала вместе с медведем, зато всё остальное осталось. Встревоженно взглянув на Китай, Мэтью поинтересовался, всё ли хорошо, но так и не получив ответа, пошёл помогать Пруссии подняться на ноги.Яо Ван же гордой поступью направился в дебри неизвестности, жалея лишь о том, что решил наказать Гилберта. В сапогах мерзко хлюпало, а промокшие брюки липли к ногам, из-за чего при самом лёгком ветерке становилось холодно. Незадачливая парочка шушукалась где-то позади. Обрывки фраз иногда долетали до слуха Яо:— Тебе не кажется, что он себя странно ведёт? Он раньше совсем другим был – добрым, даже дурашливым, а сейчас… — почти шептал Мэтью.— Мне кажется, что он охерел в конец! Великий не намерен такое терпеть, и поверь, как только удастся, я из него таких шницелей наделаю!.. – гремел Байльшмидт. — Ур-р-р-род!— Я урод?— С чего вдруг?— Тебе видней, – тяжело вздохнул канадец, понимая, что найти с собеседником общий язык ему, скорее всего, не удастся.— Ну, раз тебе так хочется воспринимать это на свой счёт, то воспринимай, я не против, — лилейным голоском проговорил прусс.?Рохля! Ну, ничего, мы это исправим! Клянусь своим пятиметровым!...

***

Как выяснилось позже, просто идти вперёд было не такой уж и плохой идеей. Не считая того, что Великого с ног до головы искусали комары, а Мэтью спотыкался о каждый встречный корень, всё было относительно тихо и нормально. В троице атмосферой страха перед неизвестным никто особо не проникся. Выпрямив спину, Ван Яо с претензией на пафосность шагал самым первым, за ним трусцой бежал Пруссия, сверкая красными глазами, а самым последним плёлся Канада, опустив взгляд в землю и гадая о том, где сейчас находится Кумадзиро. Откровенно говоря, на судьбы других государств ему было наплевать с высокой колокольни.Углубившись каждый в свои мысли, они едва не пропустили лачугу на высоких сваях, замаскированных под стволы деревьев. Забраться туда можно было только по опасному канату с узлами, что для особо опытных стран проблемой не оказалось… Зато для канадца стало почти что пыткой. Несколько раз сорвавшись вниз и нехило припечатавшись филейной частью о землю, он забрался наверх только с четвёртой попытки.Одна единственная комната была убрана в лучших спартанских традициях: два гамака, повешенные один над другим, стол, стул и полка с радиоприёмником времён Второй мировой. На этом убранство заканчивалось. С худой крыши на грязный пол протекала вода, а по опасно шатающимся стенам ползали огромные переливающиеся на свету жуки.— Гилбе-е-ерт, — томно, почти похотливо пропел Яо, — может, сходишь поищешь воду, ару? Или чего съестного, м-м-м? – с этими словами Китай резко развернулся и уставился на немца испепеляюще-немигающим взглядом.— Нет, спасибо! Хочешь жрать – еда ползает по стенам. Для тебя же это, кажется, не деликатес? – ответил Гил, копируя интонации собеседника и с трудом удерживаясь от того, чтобы не отвести глаза. – И вообще, может, хватит уже играть в зыркалки?!Но нет, разве могли ироничные вяки остановить эту битву титанов, идущую не на жизнь, а насмерть? Победить было делом принципа.Первую минуту эти двое старательно прожигали друг в друге дырки, а потом у прусса заслезились глаза, и началась новая битва – ?не зажмурься?. Немец корчил самые зверские рожи, высовывал язык, тряс головой и дёргал себя за волосы, но в итоге проиграл. Ещё минуты три Великий потирал глаза и испытывал китайское терпение, но всё-таки свалил из домика.— Я помогу ему, наверное… — прошептал канадец, но был остановлен коротким властным жестом.Элегантно плюхнувшись на опасно хрустнувший стул, Ван Яо подозвал к себе вконецопешившего мальчишку. Как-то странно улыбаясь, он дождался чуть шевелящегося и явно о чём-то догадывающегося Мэтью, схватил того за подборок и, притянув ближе к себе, впился в его рот по-звериному жестоким поцелуем.Китай не смог бы объяснить причину своих чувств. Не смог бы даже чувства объяснить. И не стал бы. Просто в один момент на него нахлынули злость и разочарование, а он был растерян и не понимал, что и почему с ними со всеми происходит. И вновь напомнили о себе глубокое презрение и ненависть к Америке, на которого Канада был столь неудобно для себя похож.

Прокусив мальчишке губу, он едва не зарычал от показавшегося ему прекрасным солоновато-стального вкуса крови. Неудержно приникая языком глубже, он почувствовал неуверенный ответ, чему на мгновение удивился, но отбросил ненужные мысли подальше, на задворки сознания.Ещё сильней прижимаясь к тёплым и мягким губам, он скользнул рукой под рубашку Канады и больно царапнул ему грудь, задев сосок, и провёл пальцами, на которых чувствовал тёплые капельки крови, тонкую линию до пупка, вызвав у Мэтью мелкую дрожь. Тот в ответ лишь обвил его шею руками и резко разорвал поцелуй, тяжело дыша, но тут же приник снова, на этот раз к уху, и повёл влажную дорожку поцелуев вниз, к плечам.Это стало пределом Яо — внизу живота появился тягучий жар, затмевавший мысли навязчивым желанием.

С силой надавив Уильямсу на плечи, из-за чего тот встал на колени, Яо принялся яростно теребить молнию и пуговицы на брюках. Надо ли рассказывать о том, сколько это причинило неудобств?А Мэтью, очевидно издеваясь, пальцами вырисовывал незамысловатые узоры на внутренней стороне бедра Китая, и из-за предвкушения продолжения руки у Яо тряслись ещё больше.Но он всё-таки победил брюки в неравной схватке и грубо притянул Канаду за волосы к своему паху.Откинувшись поудобней на разваливающийся стул, Китай прикрыл глаза. И едва не застонал в голос, почувствовав прохладные пальцы Мэтью, оттягивающие крайнюю плоть. Коротко прижавшись губами к головке, канадец слизнул первые горячие капли смазки и, словно дразнясь, провёл кончиком языка по стволу вниз, за что опять был беспощадно дёрнут за волосы.И вот наконец-то, чёрт подери, наконец-то он прекратил свои издевательские ласки и, обхватив головку губами, позволил Китаю войти ещё глубже в свой рот. Сам Канада, держась одной рукой за ногу Яо, другой расстегнул брюки (кто-то с первого раза мог покорить канат, а кто-то – свою одежду), приспустил их вниз вместе с нижним бельём и стал быстро гладить свой член, заключив его в кольцо пальцев.Но через пять минут, в течение которых Яо ужом извивался из-за беспрерывно накатывающих волн удовольствия, неспешность, нежность и аккуратность Мэтью ему ужасно надоели, и, в очередной раз схватив Канаду за голову, он стал дёрганно и даже конвульсивно толкаться внутрь во всю длину, оставив без внимания недовольные постанывания Уильямса.И вот он, долгожданный финал их близости. От кончиков пальцев ног к самой макушке словно пошёл жгучий электрический заряд, а сразу за ним горячее наслаждение разлилось по всему телу, растворяя на мгновение мысли и наполняя мышцы приятной усталостью.Мэтт шумно сглотнул и уткнулся Китаю в живот, через тонкую ткань рубашки обжигая его кожу учащённым дыханием. И они не меняли своего положения, пока их тела и разум успокаивались, а спокойная отрешённость в сердцах вновь уступала место нервной осторожности и подозрительности, куда более уместным в опасной для жизни обоих государств ситуации.Яо ласково и благодарно провёл рукой по волосам Мэтью, и тот отстранился, уставившись ему в лицо рассеянным и мутноватым взглядом. И Китай только качал головой, когда вытирал большим пальцем уголки губ Канады от оставшейся там спермы. Вот они, североамериканские братья, ничего во рту удержать не могут. Что один обляпывается всякой химией, что второй. Кое-чем другим…

***

С глухим шлепком что-то приземлилось на пол. Дэвид Грей с отвалившейся челюстью сидел перед огромным экраном, удерживая в одной руке бутерброд без колбасы, а в другой пульт. Динамики в звуковых колонках довершали производимый картинкой эффект более чем однозначными стонами.Подобрав, наконец, челюсть и выключив дисплей, поражённый вивисектор разразился гневной тирадой про времена, нравы и педермотов, потерявших последний страх, но внутренний голос намекнул учёному, что то экстремальное реалити-шоу, которое он сам устроил на острове, изначально отличалось некоторой… безнравственностью.Попытавшись в негодовании вылететь из комнаты, Дэвид поскользнулся на колбасе иэлегантно влетел в дверной косяк. Сильный удар и полчаса времени в бессознательном состоянии способствовали тому, что он позабыл о случившемся и, очнувшись, просто отправился готовить себе крепкий зелёный чай. В десять часов ожидалась новая смертоносная схватка.***Авторское послесловие:Хочу извиниться перед читателями, которые так долго ждали этой главы, но как известно, вдохновение — штука капризная. То она есть, то её нет...