Глава 5. (1/1)

— Франция… Это… Невероятно… Восхитительно… Потрясающе… — судорожно пытаюсь подобрать слова для выражения своего восторга.Черный атласный корсет туго стягивает талию. А дальше… Я не чувствую ткани, прикасающейся к моему телу, я могу её только видеть. Да и не знаю, можно ли назвать это тканью. Больше это похоже на плотный туман, окутывающий моё тело ниже пояса и пышным шлейфом расстилающийся вокруг меня. При малейшем движении в ткани начинают сверкать небольшие блестки. Сверкающей серой пудрой осыпаны мои плечи и руки, напоминающей сажу от угля. Волосы волной уложены и осыпаны такими же блестками, а на лице совсем легкий макияж, только подведенные темным глаза ярко выделяются.— Плотный дым из шахт застилает небо над вашим Дистриктом, — улыбается Франция, добавляя и поправляя последние штрихи.— Угледобыча – это не только уголь и огонь, но и дым. Согласись, идея неплоха. А уж сколько я ломала над ней голову, — улыбается девушка, осматривая меня с ног до головы.Не в силах сдержать своего восхищения, крепко обнимаю своего стилиста.— Боже… Ты гениальна!Увидев меня, как говорится, при всем параде, близняшки восхищенно хлопают в ладоши.— Какая же ты красавица! – щебечут сестры. Каждая хочет прикоснуться к наряду, но ткань настолько невесома и легка, что потрогать её почти невозможно.Кайл с легким поклоном подходит к нам, и, взяв под левую руку меня, под правую – Францию, направляется по длинному коридору.— И что, не будет какого-нибудь замечания в честь этого всего? – скосив глаза на парня, ехидно спрашиваю я.

— Я решил быть паинькой, — пытаясь сделать серьёзное лицо, отвечает он. Получается плохо. В глазах плескаются смешинки, а наглая улыбка так и лезет на лицо.Я хмыкаю.— Ну-ну, будем считать, что я поверила.Кайл не выдержал и усмехнулся.— Да ну, брось, детка, мы подружимся, — подмигивает он мне.Я локтем пихнула его в бок, но это вызвало лишь ещё одну волну смеха со стороны парня.Во такой вот маленькой церемонией мы доходим до гостиного зала. Близняшки впереди, щебечут о чем-то своем, иногда добавляя к словам жесты.Наша тройка во главе с Кайлом чуть позади. Я иду аккуратно, боясь задеть платье и, не дай дог, испортить его.Там нас уже ожидают. Группа подготовки Курта и его стилист. Анну Крап я узнаю сразу. Она не первый год занимает должность стилиста Голодных Игр. Но её конек, чаще всего, Дистрикты 11 и 8. Надо сказать, мой маленький напарник выглядит очень не плохо. На нем черная рубашка, брюки, фрак. Полы фрака отделаны тем же материалом, что и моё платье. При движениях фрак отливает огненными бликами. Лицо Курта, как и моё, осыпано пудрой под сажу.Если я была застилающим небо дымом, то образ мальчишки можно было описать как ещё тлеющий уголек.— Браво, Анна, — Франция подходит к напарнице и хлопает по плечу, — Мы неплохо потрудились.— Не то слово, — кивает женщина и поворачивается ко мне, — Вы восхитительно выглядите, Примроуз.Я благодарю Анну и мы все вместе направляемся на нижний этаж, где уже полным ходом идут последние приготовления к церемонии.Мне кажется, что с каждой минутой моё сердце колотится всё ниже и ниже. Сейчас оно уже где-то на уровне желудка. Сейчас на меня будут глазеть сотни, тысячи, миллионы жителей Панема… Не то что бы я сомневалась в своем внешнем виде – ни капли, Франция поработала на всё сто. Но мой самоконтроль, дававшийся мне с большим трудом, начал сдавать позиции и уступать их панике.Пока Анна, Франция и группы подготовки возятся с колесницей, я отхожу чуть в сторону. Облокотившись на какие-то перила, стараюсь дышать глубже. И никого нет рядом, ни Цинны, ни Кит, ни Гейла в конце концов, и Хеймитч пропал…— Брось, детка, не думай, что остальные не боятся. Просто… Попробуй получить удовольствие, — знакомый голос заставляет меня обернуться.Ментор стоит чуть позади, скрестив руки на груди.— Я думала, ты не придешь, — сама не ожидая того, я всхлипнула.— Ну-ну, детка, не стоит слёз. Да и макияж потечет. Франция тогда нам устроит, — Хеймитч снимает слезинку с уголка моего глаза, — Ну как я мог не придти? Я хочу посмотреть на триумфальное появление моей малышки Прим…Он улыбается, а я крепко обнимаю его.— Хеймитч, а если у меня не получится? Если я всех подведу?— Брось, детка. Ты уже королева этого бала. А теперь иди, и предстань перед Капитолием так, будто ты уже победительница.— Ты всем своим подопечным это говоришь? – спрашиваю я, смотря на ментора.Он смеется своим привычным смехом, хрипловатым и немного булькающим.— Честно? Я эти слова только что придумал.К нам подбегает Клэри.— Давайте быстрей, уже почти начало!Мы возвращаемся к колеснице. Анна дает указания – как нам встать, куда смотреть, и главное – всегда улыбаться.Когда наш экипаж трогается, я зажмуриваю глаза. Сквозь шквал музыки я рев толпы я слышу голос Эбернети.— Ты уже королева!Вдыхаю поглубже и открываю глаза.Все взгляды обращены на меня, и волна шепота прокатывается по всей толпе: ?Эвердин?. Я и не сомневалась, что моего появления будут ждать. Моё участие в Играх – вот главная сенсация этого года, изюминка 80-ых Голодных Игр. Хеймитч прав – я уже королева этого бала. Надеюсь, Китнисс гордится сейчас мной.Мысль о сестре заставляет меня улыбнуться ещё шире. Я склоняюсь к Курту и шепчу ему на ухо. Он согласно кивает, и в следующее мгновение мы беремся за руки и поднимаем их вверх, во всё горло крича: ?Двенадцатый!?. Толпа обезумевает от восторга, жадно ловя каждый мой взгляд.А в моей голове пьянящая мысль: ?Сейчас, в данную минуту, в этот момент – я правлю Капитолием и всем Панемом. Сейчас каждый житель нашей страны находится в моей власти?. Эта мысль дурманит, ведь это действительно так.Когда колесницы выстраиваются полукругом около здания президентского дворца, на балконе появляется Сноу. С годами президент нисколько не меняется. Разве что на лице появилось на десяток больше морщин. Он говорит что-то о великой чести, о долге и вере в светлое настоящее. Потом Сноу ударяется в рассказы восстании и истории Голодных Игр. Когда речь заходит о победителях прошлых сезонов, камеры крупным планом берут моё лицо. Решив окончательно покорить публику, я одними губами шепчу: ?Я люблю тебя, сестренка?. Толпа впечатлено ахает и охает, но мне всё равно. Мне важно то, что происходит сейчас там, за тысячи миль от Капитолия, в моем родном Дистрикте. Ведь что бы я сейчас не делала, всё ради него, ради людей, которые в нем живут.Трибуты косятся на меня, но я стараюсь не обращать на это внимания.Когда всё заканчивается, мы с Куртом радостно обнимаемся и, как дети, прыгаем на месте.К нам подбегают стилисты и помощники. Я так счастлива, что когда ко мне подбегает Кайл и подхватывает на руки, я целую его в щеку и кричу:— У нас получилось! Да!— Да, ты молодец, — как-то смущенно отвечает парень, потирая то место, где моментом раньше касались мои губы.Но я уже не замечаю этого, потому что меня сжимают с двух сторон близняшки.Потом настает очередь Франции и Анны. Они хлопают меня по плечу и поздравляют с успехом.Когда дело доходит до Хеймитча, я замечаю у него в руке уже не полную бутылку виски.— Ты неисправим. Я не буду вдаваться в подробности, только один вопрос – где ты достал её на церемонии?— Секрет фирмы, — усмехнулся ментор, прикладываясь к виски, — А ты умница. Так держать. Твои шансы растут на глазах.Оглянувшись, я замечаю Курта. Он стоит в компании Мэри и Клэри и о чем-то увлеченно болтает с ними. Я обратно поворачиваюсь к Эбернети.— А его? – я указываю на своего напарника.— С ним сложней. Ты затмеваешь его. Когда ты рядом – его никто не видит. Но если тебя не будет – на него вообще не обратят внимания. Вопрос спорный, но в любом случае его шансы почти мизерны. Но я в любом случае ставлю на тебя.Я вздохнула.— Ладно, давай поговорим об этом позже. А сейчас нас ждет ужин. Я голодна, как стая волков.— Согласен, я бы тоже не отказался от куска хорошо прожаренного бифштекса и бутылочки хорошего вина, — кивнул Хеймитч, беря меня под руку и направляясь в сторону машины.

■■■

Ужин прошел на ура. Было много смеха, разговоров и вообще, после него у меня остался приятный осадок на весь остаток вечера. В какие-то моменты мне казалось, что все просто забыли общий повод всей нашей встречи. Забыли об Играх, соревнованиях. О делении и такой большой разнице меж капитолийцами и жителями дистриктов.Я наелась так, что потом еле смогла самостоятельно выбраться из-за стола. Всё разбрелись кто куда.Хеймитч убрел в свою комнату, в обнимку со своей лучшей подругой и спутницей жизни – бутылкой бренди.Близняшки с Куртом скрылись вообще в неизвестном направлении. В беседе за ужином как-то промелькнуло, что самим ?куколкам? годам тоже всего ничего – 16 лет. Кому-то может показаться, что это уже достаточно взрослый возраст. Моя сестра, например, в эти годы выиграла Голодные Игры и успела полюбить на всю жизнь. Но дело ещё и в воспитании. Мэри и Клэри выросли в роскоши и удобствах Капитолия , и в свои 16 являются ещё совсем детьми, по сравнению со мной и Китнисс. Так что Курт нашел себе неплохую компанию для времяпровождения. Сестрички не дадут ему заскучать.Франция и Анна отправились в мастерскую, так как им предстояла ещё не маленькая работа.Анджела ушла раньше всех, сославшись на головную боль. Меня удивляла в чем-то эта женщина. Кажется, она не умеет радоваться тому, чему радуются остальные. Не умеет получать удовольствие и быть счастливой. По-моему, МакРудольф просто закрылась в своем маленьком мирке, воздвигнула вокруг стены безразличия и никого не хочет подпускать к себе. Знать бы ещё причину таких её действий…Придя в свои апартаменты, я рухнула в постель, не раздеваясь. Заложив руки за голову и уставившись в потолок, я прокручивала в голове весь сегодняшний день. С самого первого шага на платформу капитолийского вокзала и до церемонии включительно. То незабываемое ощущение, когда весь народ был в моих руках, как восхищенно и заворожено они следили за каждым моим действием. Капитолийцы – жалкие, но преданные рабы своих желаний и страстей, и в тот момент каждый из них хотел именно меня, жаждал и сгорал от безумия.