Глава 18 (1/1)
В ту ночь, разрываясь от противоречивости собственных чувств и желаний, я нуждался в расслабляющем сексе. Мой измученный Клаусом разум молил о скорейшем отключении, и тонущий в вине самоконтроль был уже на грани.Однако…Однако.Кончив в ладони друг друга, мы с Уиллом не перешли черту, вульгарно кричащую через приглушенный свет, чувственные мотивы, вырывающиеся из динамиков, и вино-вино-вино-вино… Приведя себя в порядок, мы долго пили, делали перерывы на неторопливые поцелуи со вкусом красного винограда, но никак не на слова. Когда снаружи начало светать, я уже засыпал на диване, а Уилл накинул куртку и как можно тише ушел. Меня вполне устроило такое окончание этой безумной, чуть не раздавившей меня ночи, пусть все пошло и абсолютно не так, как я планировал днем или незадолго до визита Уилла. В глубине души я знал, что никогда не позвонил бы Дорси, если б Линн не отключился в пьяном горе. Не напейся он, мы бы до самого утра жаловались друг другу на сердечные раны, а выплакав все, включили бы ТВ, чтобы по ходу сюжета критиковать любовные линии персонажей и вслух злокозненно желать им разрыва.После легкой бездумной дремы на диване я перебрался на кровать. Линн валялся в той же позе, в какой я оставил его, только голова его упала набок, и наволочка потемнела от небольшой лужицы слюны. С беззвучным смехом я подложил под щеку Линна салфетку, в последнюю секунду поборов тягу сунуть ее ему в рот. Размеренное дыхание Линна успокаивало меня, клонило в сон, и я сдался ватной слабости. За то время, пока я спал, солнце уже успело приблизиться к зениту. Уровень алкоголя в крови Линна знатно уменьшился, и теперь парнишка мог двигаться?— к моему несчастью. Резво поворачиваясь на бок, Линн взмахнул рукой, словно лебедь крылом, и отвесил мне звенящую пощечину. От этого громоподобного на фоне тишины хлопка мы проснулись оба. Одновременно распахнув глаза, мы уперлись взглядами друг в друга, и Линн с третьей попытки выплюнул край салфетки, которую случайно зажевал во сне.—?Надеюсь, ты был со мной нежен,?— просмеялся он, пытаясь ногтями подцепить с языка кусочек бумаги.—?О да, я спал тебя нежно…—?Ну слава Богу,?— облегченно выдохнул Линн. —?А то спьяну можно столько дров наломать, поддавшись желанию заняться сексом.Мои брови сошлись в напряжении сами собой. Разумеется, Линн спал как убитый и не знал о приходе Уилла, но слетевшие с его уст слова прозвучали как упрек. Заслуженный упрек, что уж там…—?Чем порадуешь меня на завтрак? —?спросил он, лениво потягиваясь.—?Ты завалился ко мне среди ночи и занял удобнейшую половину моей кровати. Может быть, ты должен порадовать меня завтраком в качестве благодарности?—?Я?— бродячий кот, Кирен. Милый бездомный котик! Этой ночью мне даст кров и приголубит один добрый самаритянин, следующей ночью?— другой… Коты не готовят завтраки, коты делают умильные мордахи и выпрашивают еду. —?Завершив свой короткий монолог на интонационном подъеме, Линн сложил руки вместе и воззрел на меня широко раскрытыми зелеными глазищами. Вот же ж драный кошак…—?Блять, будет тебе завтрак.—?Спасибо,?— бросил он мне вслед стоном умирающего.***С той сумасшедшей ночи я не видел Клауса ровно семь дней.Семь совершенно обыденных, спокойных дней.Но несмотря на явное отличие этой недели от всего прочего времени с момента моего знакомства с темной стороной Клауса Шлаухайта, я упорно не мог самому себе ответить на совершенно элементарный вопрос: ?Мне лучше?? Конечно, чем большее количество суток разделяло меня и тот день, тем реже я вспоминал, что на шее носил медальон покойницы… Порез, оставленный цепочкой, быстро зажил, не осталось и шрама, чему я был предельно рад. Жалел ли я о том, что разорвал цепочку, сдергивая медальон с себя?.. Да, ведь это?— мамина вещь, сколько бы вполне ожидаемого отвращения она мне ни вселяла, потому что… Не могу об этом думать?— моментально возникает маниакальное желание содрать кожу с собственной шеи… Но жалею ли я, что не открыл медальон? Нет. Даже если там внутри действительно было фото отца. Какими бы ни были обстоятельства, он бросил нас. Он бросил маму, когда та осталась без родительской семьи, отрекшейся от нее из-за отношений с этим мужчиной; он сделал ее тем, кем она стала в итоге, отправил ее по тому ужасному пути!.. Если бы не он, она бы до сих пор была жива, я верю. И, быть может, когда-нибудь… Клаус пришел бы к ней со мной… ?Знакомься, мама, это сумасшедший, преследующий меня на каждом шагу! А это моя мама?— единственная женщина в моей жизни…? Я думаю, она бы спокойно отнеслась к тому, что в четырнадцать я осознал себя геем. Не говорила бы двуликих фраз по типу ?Я люблю тебя и такого…? или ?Ну, ты же не виноват в том, что тебе нравятся мужчины…? Нет. Лучезарно улыбаясь, она бы ответила на мое признание: ?Подумаешь, какая мелочь! Но я очень рада, что ты что-то новое о себе узнал!?—?Кирен. —?В бок меня пихнул костлявый локоть Стефани, и, проморгавшись, точно после долгого сна, я вспомнил, где нахожусь. Вокруг, по просторному бальному залу, носились шумные детишки в миниатюрных царских нарядах, блистающих от нагромождения настоящих драгоценных камней. В изголовье длинного стола на львиных позолоченных ногах возвышался трон?— ныне пустующее место маленького избалованного донельзя именинника. —?Ты только подумай,?— втихаря выдохнула сигаретный дым Стефани, сунув лицо за голубую портьеру,?— у них каждая десертная ложка украшена таким брюликом, какой я не заполучу и на собственную свадьбу. А им по шесть-восемь лет…—?Зависть?— плохое чувство, Стеф. Хоть в данных условиях и вполне естественное.Я обвел взглядом украшенный лепниной пятиметровый потолок и почувствовал себя малюсенькой букашкой. Похожее всецело искусственное осознание своей неполноценности посещало меня в соборах, пока я не перестал туда ходить. Это место тоже в своем роде было храмом, только тут поклонялись совсем иному богу?— доллару.—?Может, мне стать любимой нянечкой одного из этих соплежуев? Отвалили бы потом мне особняк какой…—?Сомневаюсь, что эти дети способны привязываться к прислуге. Не все поголовно, конечно, но… посмотри на них: они играют друг с другом жестокими насмешками и оскорблениями, им нет дела до родителей?— они уделяют им столько же внимания, сколько и окружающим нас цветным шарам?— сталкиваются с ними иногда и бегут себе дальше.—?Мда… —?депрессивно отозвалась Стеф и потушила сигарету о подоконник, прячущийся теперь вместе с окурком за небесного цвета портьерой. —?Организацию не таких праздников я себе воображала после свадьбы Эри-ки Фрид-ман… Где звезды Голливуда? Где певцы и банковская элита?..—?В зале для взрослых. Сходи, если хочешь. ?Наладишь контакты?.—?Это ты так про то, что я могу поправить финансовое положение своей пиздой? —?хихикнула она.—?Стеф, тут же дети!—?Ну, пардоньте! ?Своими женскими прелестями?. А что, собственно, в этом плохого? Ты бы тоже так мог.—?Моими женскими прелестями? —?вырвался у меня смешок.—?Твоими мужскими прелестями, глупый.—?Я не буду своими мужскими прелестями исправлять твое финансовое положение,?— усмехнулся я, и Стеф вновь толкнула меня локтем.—?Шутки шутками, а у нас могло бы все получиться! У меня деловая хватка как у питбуля, вцепившегося в чьи-нибудь яйца, а ты одной лишь залупой способен в себя влюбить!..—?Стеф, дети! Боже, дальнобойщики в глуши выражают свои мысли более культурно… Ты могла похвалить что угодно?— и это то, что ты выбрала?—?Ну, что сказать, у всех свои маленькие фетиши! —?Улыбнувшись как истинная дьяволица, она обхватила свое предплечье и подвигала кожу вверх-вниз. Хотя подобный жест я видел впервые, ассоциация получилась вполне себе красочная. —?Короче, я веду к тому, что из тебя получился бы превосходный элитный ?мальчик по вызову?, а из меня?— вероятно, первая в мире сутенерша…—?Это не смешно.—?Не удивлена, что ты не оценил: наш ослепительно чистый и высокоморальный Кирен Адлер презирает шлюх и считает их дело греховным…—?Вообще-то, нет,?— мотнул головой я, и Стефани подняла удивленные глаза. —?Я не принадлежу к числу фанатиков, желающих закидать проституток камнями. Эта профессия?— не на лавочке сидеть. Туда идут не от хорошей жизни. Эта тропа притягивает… преданных и брошенных… тех, кому больше не у кого просить помощи.Молча кивнув через секунду-другую, Стеф не отвела от меня сосредоточенный взгляд. Ее суженные пуговки зрачков пытались просверлить мой висок, чтобы найти истоки подобных трагичных речей.—?Ты хотела идти во взрослый зал,?— сдержанно напомнил я.—?Ах да… Если вдруг что?— позвони.Я кивнул, и стук шпилек Стеф начал стремительно удаляться. На сердце было тяжело, и только веселые смешки детей помогали хоть немного раскрошить камни, давящие мне на грудь…За чрезвычайно громко шлепающими шагами позади я?— невообразимым, мистическим образом?— сумел разобрать знакомую уверенную поступь…—?Желаете воздушный шарик?