Глава 12 (1/1)

Поцелуй с Уиллом стал для меня настоящим испытанием: чудом я сумел добраться до дома, сдержав никак не желающее угаснуть возбуждение, однако мастурбировать перед скрытыми камерами, установленными людьми Дорси,?— увольте! А ведь если бы я спросил Уильяма о местоположении и зонах охвата этих самых видеокамер, не был бы вынужден ждать, лежа в одежде поверх одеяла, пока чувственная буря утихнет… Я жалок?.. Да, однозначно?— потому как не могу выкинуть из головы въедливый вопрос: ?Уже зная о наблюдении Клауса, сдержал ли бы я свои желания?.. Или отдался бы удовольствию, подпитываемому осознанием того, что он меня видит…?Что же со мной не так?! —?возбужден из-за пылкости Уилла, а думаю о Клаусе. Этот неадекват, не видящий границ чужой личной жизни, вконец сплел мои мозги в узел. Мне действительно нравится Уилл?.. Может, я бегу от ненормальности Клауса в сторону надежной и предсказуемой обыденности?.. В любом случае, скоро эта неразбериха закончится?— должна, обязана. Бокал с отпечатками пальцев Клауса?— манна небесная, мое освобождение от него: у настолько невменяемого человека за спиной точно есть хотя бы один проступок, способный разочаровать меня раз и навсегда. Как только придут результаты экспертизы и Уильям составит для меня досье по Клаусу, моей больной увлеченности им придет конец.…Я это так легко признал… Да… Да, я увлечен им! Увлечен настолько, что жду его появления из-за каждого угла; настолько, что его голос мне приятнее пения любимых солистов… Его харизма затянулась петлей на моей шее, и этот ?пеньковый галстук? не ослаб даже после происшествия на свадьбе Эрики, которое запросто могло обернуться трагедией. При этом я не тешу себя надеждами, что Клаус был не при чем?— я уверен, что он замешан в том взрыве. Так почему даже нечто настолько больное не способно перерезать веревку и спасти от ментальной асфиксии?..Терзания благополучно избавили меня от романтического настроя, и, полностью пришедший в себя, я устало поднялся с кровати. На одеревеневших, плохо подчиняющихся мне ногах я дошел до стола на кухне. Взгляд как магнитом притянуло к фотографии?— единственному фото во всей этой квартире. Молодая светловолосая красавица держала на руках пятилетнего меня, наряженного в джинсовый комбинезончик, и, улыбаясь яркими, живыми глазами, прижимала губы к моей пухлой розовой щеке. На тонкой белой шее моей матери красовалась дешевая цепочка с небольшим круглым медальоном, в крышке которого поблескивала стекляшка, граненая под бриллиант. Этот фальшивый камень сверкал ярче, чем брызги фонтана позади нашей маленькой идиллии. Помню, как частенько хватал крохотными ручками этот медальон и пытался запихнуть его в рот, ведь ?драгоценность? своим сиянием напоминала невиданный леденец… Один раз мне даже удалось попробовать медальон, и на удивление крепкие молочные зубы оставили на металле сзади глубокую царапину.Мои пальцы по привычке потянулись к фотоснимку, чтобы коснуться ледяного стекла, разделяющего меня и ту прекрасную пору, но в кармане завибрировал мобильный телефон, и рука опустилась, так и не дотянувшись до счастливого, солнечного детства…—?Слушаю.—?Надеюсь, не слишком поздно звоню? —?раздался приглушенный голос Уилла. Чем больше он говорил, тем более слышимым становилось эхо, как если бы он звонил из ванной.—?Нет, все в порядке. Без проблем добрались домой?—?Хотел спросить у Вас то же,?— и я услышал в его тоне теплую улыбку.—?Лишнее?— спрашивать подобное у человека, за которым Вы следите,?— усмехнулся я и присел на край деревянного стула.—?Не я лично ведь: специально натренированные охранять Вас в мое отсутствие люди. На самом деле я побеспокоил Вас в столь поздний час еще и для того, чтобы обрадовать: в системе нашли совпадение по отпечаткам. Утром я просмотрю все, что удалось найти, и тогда днем мы могли бы встретиться у меня в офисе. Вы же не передумали узнать об этом человеке больше?—?Нет, не передумал, разумеется. А почему Вы спрашиваете?—?Когда Вы отдавали бокал, выглядели неуверенным. Возможно, это все мое воображение, так что не берите в голову… Мне… мне уже нужно идти, так что… не забудьте заглянуть завтра.—?Хорошо,?— несколько разочарованно выдохнул я. В начале разговора мне показалось, что наше общение стало эмоциональнее, но сейчас все выглядело как прозрачный намек на возвращение к чисто формальным, деловым отношениям. Я не надумывал лишнего: это был просто поцелуй, только поцелуй, но все же…—?Тогда… спокойной ночи… Кирен… —?совсем как в подворотне проговорил он, и мои губы расслабила польщенная полуулыбка.—?Спокойной ночи, Уилл.***Как влюбленный мальчишка, собирающийся на первое свидание, я крутился у зеркала позорное количество минут. В итоге, решив, что точно переусердствовал, я снял купленную совсем недавно яркую одежду и забрал из шкафа ничем не выделяющиеся темные джинсы и сапфировую кофту с черными вставками из искусственной кожи на груди и боках. Все равно ведь излишне вычурно… Но переодеваться в третий раз было уже стыдно перед слежкой…Выходя из дома, я думал о том, как здорово будет увидеть Уилла. Как щекотливая неловкость и не выраженная до конца страсть будут вставлять палки в колеса нашей беседе?— и это будет божественно! За подобное и стоит ценить первые поцелуи, первые объятия!.. Когда же я открывал дверь офиса Дорси, то мысли мои были всецело заполнены волнительным предвкушением?— Клаусом: совсем скоро я что-то узнаю о нем…Уилл поприветствовал меня по-военному беспристрастно, хотя и выглядел загруженным и усталым. Он молча указал на стул?— я сел, переводя растерянный взгляд с Дорси на повернутый ко мне монитор и обратно.—?Кирен, я сейчас покажу Вам одну видеозапись, а Ваша задача?— посмотреть ее очень внимательно и сказать, что Вы думаете…—?К чему такая неопределенность?..—?Нужно избежать неосознанной фальсификации Ваших ?показаний?: качество у записи не такое высокое, как того хотелось бы.—?Ну, хорошо…Палец Уилла щелкнул по пробелу, и черный экран сменился несколько пикселеватым, но все же достаточно разборчивым изображением. В небольшой комнатушке,?где из мебели посередине стояли только металлический стол да пара стульев,?сидели двое. Лицом к камере, подвешенной, очевидно, под самым потолком,?— уже не мальчик, но еще и не мужчина. Длинные прямые темные волосы свешивались до груди, спрятанной под больничной рубахой, но ничуть не скрывали лица. Большие мешки под глазами только усиливали проницательный тяжелый взгляд, не свойственный, по сути, ребенку. Челюсти едва заметно двигались: зубы жевали внутреннюю выстилку рта и в особенности губы. Тонкие руки были скрещены на коленях, ниже которых ноги плотно оплетали бинты. Напротив подростка сидел седовласый мужчина в белом халате. Видны были его затылок, плечи и спина, изредка мелькал уголок блокнота, в котором врач что-то кропотливо записывал.—?Руперт?.. —?произнес мужчина. Это обращение осталось без внимания: его юный собеседник по-прежнему глядел куда-то вдаль, точно ничего не слышал. —?Руперт, как ты себя чувствуешь?Мальчик молчал.—?Ты помнишь, что случилось?В ответ была тишина.—?Ты понимаешь, где ты?По губам названного Рупертом пробежала усмешка, и чрезвычайно тонкие, высушенные пальцы погладили островатый нос.—?Ты нашел что-то забавное в моем вопросе? —?с завидным спокойствием поинтересовался врач.—?Хватит,?— ответил мальчик, и по моей спине пробежали мурашки. Этот голос… Не такой низкий, но уже тогда глубокий, пробирающий до костей…—?Что ?хватит??—?Хватит заискиваний. Я не стану доверять Вам просто потому, что Вы проявили поверхностную заботу. Вы здесь для того, чтобы решить, что со мной делать?— куда меня определять, так занимайтесь своим делом. Юлениями Вы только унижаете меня.Ого… Вот уж точно слова, которые не ожидаешь услышать от четырнадцати-шестнадцатилетнего мальчишки… Он говорил быстро, проглатывая некоторые окончания, с заметным британским акцентом. Сутулая худощавая фигура разила холодом, взгляд не по годам мудрых глаз бил в самое сердце, цеплял истину и тащил ее наружу, сколь бы больно ни было тому, кто тщетно силился лицемерить перед этим человеком.Врач сухо откашлялся, явно выталкивая наружу уязвленность.—?Хорошо. Может быть, тогда упростишь мне задачу и расскажешь, что же случилось в ту ночь?Руперт поднял глаза на камеру, и все внутри у меня сжалось: он словно бы смотрел сквозь объектив и само время?— на меня…—?Я не делал этого,?— произнес он тоном, столь привычным мне. Мягко, честно, душевно…—?Не делал чего? —?спросил доктор, и только тогда мальчик перестал сдавливать взглядом мое сердце.—?Я не поджигал дом.—?Он загорелся сам?—?Да… Выпивая, отец постоянно забывал погасить камин… В этот раз, очевидно, тоже…—?И что, по твоему мнению, один несчастный уголек стал причиной уничтожения такого огромного дома, практически особняка?—??Несчастный уголек?? —?со злой усмешкой повторил Руперт. —?Это же оценка. Вам не позволительно давать оценку в разговоре с пациентами?— чему Вас только учили…—?Ты уходишь от ответа.—?Нет, Вам так кажется, но на самом деле сейчас Вы пытаетесь скрыться от собственной некомпетентности. Хорошо, я пойду Вам навстречу и потяну время, правда, непонятно зачем… Да, это уголек стал причиной пожара в доме моей семьи. Так уже бывало, да только ограничивалось ранее все прожженным ковром в библиотеке. Ныне последствия оказались гораздо хуже.—??Гораздо хуже?? Руперт, твои родители и младший брат сгорели заживо…—?Нет, они задохнулись во время пожара, и уже их бездыханные тела поглотил огонь. Почему я сведущ в медицинских вопросах больше Вашего? Нельзя ли мне пообщаться с более квалифицированным медиком? Способным прочесть отчет пожарных…—?А почему же выжил ты?—?Потому что я не спал в это время…—?И не разбудил их? Не поднял тревогу? Не вызвал пожарных?.. Ты знал, что дом горит?—?Не совсем…—?Что значит ?не совсем??—?Мне выгодно отвечать на этот вопрос только в том случае, если полиция собирается обвинить меня в поджоге или в непреднамеренном убийстве.—?Почему?Мальчик обронил куда-то в сторону печальный смешок.—?Да потому что неизвестно, сколько подобным Вам захочется продержать меня в психушке после моего ответа. Так что разумнее молчать. Если, конечно, ответ не упасет меня от тюремного заключения.—?Руперт, ты ведь осознаешь, что я здесь не просто так: да, пожарные подтвердили, что очаг возгорания был в библиотеке, но ничто не мешало тебе достать тот самый уголек.—?И я лег потом в постель, чтобы огонь слегка подкоптил мне ноги, верно? —?раздраженно бросил подросток, указывая на бинты, успевшие потемнеть за время беседы. —?Вы идиот. И все те, кто поддерживают эту теорию. Драмы захотелось? Посмотрите сериалы по кабельному. Я не убивал свою семью. Я не поджигал свой дом. Я не лжец.Его тон был неоспорим. Он не защищал себя, не оправдывался, не доказывал кому-то субъективную, и оттого шаткую, правду?— он вгонял ее как сваю мощными ударами собственного голоса.—?Ты вставал с кровати, когда пожар уже начался? —?не унимался врач.—?Да.—?Ты чувствовал запах гари?—?Да.—?Ты видел огонь?—?Да! —?выкрикнул ребенок, и его пальцы яростно сжали край стола.—?Тогда почему ты не предупредил свою семью? Почему спасся сам?..—?Хватит! Замолчите!—?…Тебе хотелось, чтобы они погибли? Этот пожар был счастливой случайностью для тебя?..—?Да что с Вами не так?! Я же велел Вам закрыть Ваш поганый рот!!!—?…Как давно ты начал ненавидеть своих родителей и младшего брата? Сколько было Монти? Пять лет? Ты все пять лет желал ему смерти?—?ЧТО ВЫ, БЛЯТЬ, НЕСЕТЕ?! —?вспылил Руперт. Он резко поднялся, и его лицо скривила физическая боль. Обожженные ноги дрожали, но, невзирая на муку, он все равно добрался до врача и, рывком вцепившись в грудки его халата, повалил мужчину на пол. Загремел опрокинутый стул. —?Я ЛЮБИЛ СВОЮ СЕМЬЮ! Я НЕ ЗНАЛ, ЧТО ОГОНЬ РЕАЛЕН! Я ВЫПАЛ В ОКНО И НЕ МОГ ВЕРНУТЬСЯ В ДОМ, ДАЖЕ ПОЛЗТИ НЕ МОГ!..—?Охрана! —?хрипел врач, борясь с сильными руками безумца. —?Охрана, на помощь!!!Мальчик продолжал кричать, с чувством прикладывая психиатра головой об пол. Дверь в комнату с шумом распахнулась, вбежала пара санитаров, но и крепкие широкоплечие мужчины не смогли сразу оттащить Руперта от врача. Ребенок кричал в потолок, ревел навзрыд. Темные волосы окончательно растрепались, превращая высокоинтеллектуального юнца в истинного сумасшедшего…Уильям остановил запись, и я перевел испуганный взгляд на него.—?Что… это было?..Сердце выбивалось в груди так, будто это я пытался вырваться из мужских рук, сбежать от кошмара, в который обратилась моя?— его жизнь…—?Сперва скажите, пожалуйста, кого Вы видели на этой записи, Кирен?—?Это… Клаус…?— шепотом ответил я, и Уилл удовлетворенно потянулся за папкой.—?Очень рад, что мы наконец-то его нашли. Правда, ?нашли??— это громкое слово. Ничего из более позднего откопать не удалось: через несколько дней после записанной на видео сцены этот мальчишка пропал. Как в воду канул…Судя по голосу, Уилл действительно был необычайно горд собой. Да только самодовольство полностью ослепило его: в эти, не скрою, невероятно тяжелые минуты я как никогда нуждался в поддержке, хотя бы в поверхностном, лицемерном проявлении заботы?— я не скрывал внутреннего раздрая, мое лицо говорило само за себя: бледное, с плотно сжатыми подрагивающими губами. Наши взгляды с Дорси пересекались несколько раз, но он продолжал говорить, не желая видеть меня…—?…Итак, все, что есть,?— в этой папке. —?Со счастливой улыбкой Уилл протянул ее мне, и руки приняли ?подарок? без приказа головного мозга.—?Спасибо,?— зашевелил я онемевшими губами и прижал папку к груди. От холодного пластика было больше тепла, чем от удалого Уильяма Дорси… —?Так он… не немец?..—?Ни разу. Англичанин.—?И… сумасшедший?..—?Нет,?— уверенно мотнул головой Уилл и скрестил мускулистые руки на груди. —?Его обследовали после той трагедии и не выявили никакого психического расстройства. У меня не возникает сомнений на счет него: он?— психопат. Психопаты безжалостны и убить семью для них?— раз плюнуть. Прекрасные манипуляторы, очень быстро входят в доверие, превосходно лгут. Как психопату, ему было легко правдоподобно разыграть этот спектакль ?Я не знал, что огонь реален?.Я молчал. Не знал, что на это ответить. Вернее… не знал, что на это сказать Уиллу?— и только ему… Я не из тех людей, что доказывают свою правоту с пеной у рта. Пусть считает, что прав; пусть думает, что я с ним солидарен. Но я не верю, что Клаус?— психопат… Я не верю, что этот мальчик с кровоточащими ожогами под бинтами мог кровожадно оставить на смерть собственную семью и позволить огню лизать его ноги, дабы отвадить подозрения. В его глазах я видел настоящую боль?— ту же, что испытывал я, когда умерла мама… Нет, еще страшнее… ведь в смерти матери я был не виноват… Клаус же винил себя?— искренне, не играя на публику!.. Отчаяние из его последнего крика окатило меня как кипятком?— настолько реальным, ощутимым оно было… Пусть Уилл говорит, что хочет. Я верю, что Клаус был невиновен.Вжав папку в самое сердце, я опустил на нее повлажневшие глаза.Я хочу знать о нем больше…