Мы в ответе, часть первая (1/1)

На улице шёл дождь. Не мелкий, который почему-то называют грибным, а сильный, проливной. По крыше стучали упругие капли, стекали косыми струями вдоль окон, проплывающие мимо автомобили казались кораблями в море. Там на волнах качаются парусники, а чайки кричат печальными голосами. Там пахнет солью и рыбой, а вдоль берега золотится песок и разбросаны гладкие камни. Там ищут слёзы моря и драгоценный янтарь, а ребятишки собирают раковины. Там простор и свобода, там ветер и облака, там чистое небо и далёкий горизонт, что сливается с ослепительно-синими водами.Аль никогда не был не море. И наверное, уже не будет. В окна плеснуло мутной жижей, и Аль поежился, обнял себя руками. Тонкая туника не спасала от холода и сырости, по ногам ощутимо тянуло, и парень поджал пальцы. Обувь ему не положена: зачем, если он ходит только по комнатам? Ноги мёрзли, но положить их на скамейку Аль не осмелился — и так его будущее зыбко, так к чему усугублять?Ещё утром всё было понятно и привычно: есть хозяин, есть слуги, и есть он — Аль, раб. Таких как он в Эритрее было много, иметь живую вещь считалось престижным, но не каждый мог себе это позволить. И ко всему прочему, котировались вещи ?новые?, то есть молодые, обученные, а Алю уже миновало тридцать, и прежний хозяин держал его из чувства привязанности. Господин Джемисон недавно справил своё семидесятилетие и Аль для него служил скорее постельной грелкой, чем объектом сексуальных утех. Господин часто говорил, что Аля ему послали боги, что даже дети нечасто так ухаживают за престарелыми родителями, как он. К сожалению, господину Джемисону боги не дали ни сына, ни дочери, а единственный ребёнок умер сразу после рождения. Вскоре после этого тихо угасла и супруга, оставив мужа безутешным,к тому времени господину уже было пятьдесят, и больше он не женился. Аль не знал, почему хозяин вступил в брак так поздно, и знать не хотел, считая, что рабу негоже копаться в чужой личной жизни. Вот так и получилось, что всё имущество, после смерти господина Джемисона переходит государству, всё, в том числе и Аль. Надзиратель строго проследил, чтобы приставы описали каждую мелочь, выплатил расчёт слугам и отправил упакованные ценные вещи в хранилища, деньги в банк, а Аля в участок Городской стражи, на передержку. Там для таких случаев имеется камера, где обычно держат беглых или буйных рабов. Потому и ехал сейчас в холодной будке Аль, точно зная, что ничем хорошим его короткое путешествие не закончится. *** — Оливер, тебя командир искал, — радостно возвестил Джед, молодой веснушчатый сильф, стоило только инспектору Грейсону переступить порог участка. — Зачем это? Он же знал, куда я пошёл. Ответивший был старше, лет двадцати пяти, широкие плечи при тонкой талии, бледная кожа и тёмные волосы, схваченные в низкий хвост, выдавали в нём не просто уроженца Северных островов, представителя клана Медведей, но о своём происхождении Оливер Грейсон молчал. Впрочем, слухи ходили разные, например, что Оливер урождённый княжич оборотней, не наследник, конечно, но третий или четвёртый сын точно. Правду знал только командир отряда, и это было правильно, ибо Устав гласил, что здесь все равны по происхождению, и лишь звание имеет значение. Вот Уилсон, начальник участка, был сыном прачки, и никому столь низкое происхождение не мешало подчиняться его приказам. — А я знаю? — Ладно… сейчас кофе выпью и к нему. А то голодный, жуть! Грейсон насыпал в чашку пару ложек, залил крутым кипятком и прикрыл крышкой. Он предпочитал сваренный, но не в участке же колдовать над даллой*. Он подмигнул, наблюдавшему за действом Джедом, и прошёл к своему столу. После утра, потраченного почти впустую, но зато насыщенного беготнёй по улицам, хотелось посидеть, хотя бы полчаса, прежде чем неугомонное начальство поручит новое дело. И что оно суетится? Грейсон ещё с прежним не разобрался. — Будешь? — Джед подвинул приятелю коробочку с бутербродами, и тот взял самый верхний, украшенный вялой веточкой петрушки, с сыром и куском холодного мяса. — Спасибо, мясо твой варил или жарил?— Варил, ты же знаешь, что он у меня на четверть эльф, а они все помешаны на здоровом питании, так что ничего жирного и жареного. Джед недавно заключил брак, и молодой супруг прилежно выполнял обязанности домохозяина, вызывая добродушные подшучивания и скрытую зависть сослуживцев мужа. — Что вы с ним решили? Куда он пойдёт работать? — Его в Галерею берут, младшим сотрудником. Ну, сам понимаешь, экспонаты развесить, расставить, так ещё, по мелочи.— Хорошо! И возможность продолжить учебу будет, — закивал головой Грейсон. Рядом кто-то тихонько вдохнул, и инспектор повернулся на звук, только в этот момент, заметив незнакомого мужчину. Конечно, незнакомцев в участке за день бывает немало, тут и мелкие воришки, и торговцы дурью или запрещённым креплёным алкоголем, и сутенёры, и рыдающие потерпевшие, и доносчики, и просто нарушители спокойствия в городе. И то сказать, не обращать же внимания на жеманную шлюху у соседнего стола? Но этот мужчина не был похож на обычных шумных клиентов, сидел незаметно, да и одет не по погоде. — А это кто? — поинтересовался Оливер.— Конфискат, — ответил Джед и пояснил, — владелец умер, наследников нет, вот и направили на передержку. Только сам знаешь, какие у нас клиенты, я поостерёгся его в камеру. Пусть пока тут посидит, а дальше поглядим.Грейсон вспомнил, что вчера как раз привезли партию беглых рабов и согласился, что делать среди каторжников нежному домашнему цветочку действительно нечего. — И давно он тут?— С утра, уже третий час сидит.Оливер подумал, что раба наверняка никто не удосужился накормить завтраком, а до обеда ещё далеко. И, попросив разрешения у Джеда, поделился с мужчиной бутербродом. — Спасибо, господин, — прошелестел едва слышно раб и аккуратно откусил кусочек. Он действительно был голоден: хозяин умер вечером, ужин рабу никто не дал, не говоря уже о завтраке, и потому был искренне благодарен незнакомому стражу.— Уф… — Грейсон сделал последний глоток кофе и поставил чашку на стол. — Ну, вот, теперь можно перед светлы очи начальства.— Иди уже! — засмеялся Джед. Грейсон шутливо отмахнулся от него папкой с бумагами и направился в конец зала, где находился кабинет начальника участка.— Привет, — кивнул он угрюмому здоровяку, допрашивающего очередную шлюху без лицензии. — И тебе не хворать, — откликнулся тот, тщательно занося данные задержанного. Или задержанной? Под слоем краски и яркого наряда, было не разобрать какого пола шлюха. — Что, фиксируешь результат вчерашней облавы?— Угу, надоели уже, вот честно! Ну, что им трудно зайти в ратушу, зарегистрироваться чин по чину, и работать спокойно?— Так налог же платить надо! — ухмыльнулся Грейсон, потрепав за щёку задержанного. Всё же парень, вон и кадык видно. — Не такой уж большой, зато штраф теперь назначат.— А вдруг бы не поймали? А, детка? На это надеялся?— Ты прав, милый, — жеманно протянул парень и подмигнул. Выглядело это не привлекательно, а жалко из-за размазавшейся краски на лице. — Мой тебе совет, — наклонился Грейсон к уху шлюхи, — возьми лицензию, и будет тебе мир и защита. — От вас, что ли? — надул тот губки.— Нет, дорогуша, от нехороших дядей на улице.— И долго мне ждать, пока ты закончишь наставлять всяких шлюх на путь истинный? — язвительно проговорил начальник участка, глядя на Грея. — Уже всё, командир! — развёл руками инспектор, заходя в кабинет начальника.— Садись, — кивнул Уилсон подчинённому на стул. — На стул, я сказал! Грейсон, уже пытавшийся примоститься на край стола, виновато пожал плечами и выполнил приказ. — Так, докладывай…— Работаю, — пожал плечами Грей.— А поподробнее, не стесняйся, говори! Грейсон снова пожал плечами и начал нудно перечислять, чем занимался всё это время. Речь его изобиловала ненужными подробностями и грозила превратиться в бесконечный монолог. Уилсон слушал, кивал, вникал, вздыхал, пока, наконец, не проникся и не отправил подчинённого работать. — И по закрытым делам мне всё принеси! — крикнул Уилсон напоследок. — А то уже конец месяца, а я до сих пор отчета в глаза не видел. Остаток дня Грейсон провёл скучно, составляя отчеты по работе за весь прошедший месяц. Да уж, работа скромного инспектора из обычного участка не так уж и интересна, как кажется со стороны. Если не начинается что-нибудь странное, но пока Грейсону не приходилось применять свои навыки боевого мага. Тьфу-тьфу… как говорится, не сглазить бы!Раба увели только к вечеру, когда удалось найти место в одной из камер для пьяниц, выпустив пару протрезвевших постояльцев. Впрочем, замотанный отчетами Оливер, этого не заметил — некогда было. Домой он ушёл ночью, громко ругая тот день, когда решил пойти работать в городскую стражу. По пути распугал небольшую шайку юных вампиров, которые шалея от собственной храбрости, продвигались по улицам ночного города. Пригрозив нажаловаться на них в Службу Контроля и проследив, чтобы малолетки погрузились в общественную коляску и уехали в сторону Гнезда, он с чувством выполненного долга, наконец пришёл домой и, не поужинав, завалился спать. *** Утро для Оливера началось с чашки кофе, мятой рубашки и сломанного будильника. Вообще, если честно, началось оно как раз с того, что у Грейсона сломались часы и сигнал к побудке так и не прозвучал. Обрадованное тело воспользовалось моментом и нагло проспало аж до одиннадцати. Он, может быть, и дальше бы спал, но соседи у него были оборотнями из небольшого клана Россомах и регулярно выясняли отношения. Вот и сейчас за стенкой бушевал очередной скандал, такой громкий и неприятный, что хотелось встать и воспользоваться служебным положением. Но стоило только открыть глаза, как стало ясно, что на дворе белый день и приводить к порядку соседей придётся позже. Собираясь на службу и слушая визгливую ругань Лауры, Грейсон лениво рассуждал, что даже дешевизна квартиры больше не прельщает, и пора искать другое жильё. Из дома регулярно поступало содержание, приличествующее отпрыску княжеской семьи, но Грейсон копил деньги на покупку дома и потому жил только на жалование. Быть отпрыском князя, конечно хорошо, но никто не будет его содержать до самой старости. За стеной загремела посуда, послышался звон стекла, крики перешли на вой — соседи отличались злобностью и вздорным нравом — и пришлось таки встать и пойти утихомиривать соседей. На стук никто не открыл, и Грейсон, при горячем одобрении престарелой дамы Колман, выбил дверь. Скандал тут же стих, и на не прошеных гостей уставились две пары возмущённых глаз. — Добрый день, — вежливо проговорил Оливер и предъявил приготовленный жетон, — инспектор Грейсон. Попрошу предъявить документы. Хозяйка пискнула и картинно упала в обморок прямиком на диван, предварительно поискав его взглядом. Хозяин же набычился и противным голосом поинтересовался, на каком основании их проверяют.— По многочисленным жалобам соседей, — любезно ответил Грейсон.— Это, каких ещё соседей? — возмутился хозяин. — Не было жалоб!— Написать? — ещё более любезно поинтересовался Грейсон. Хозяин понял, что перепираться дальше нет смысла, и сунул в руки инспектора пачку бумаг. И тут стало понятно его нежелание их предъявлять: это были мигранты с просроченным видом на жительство. — У-у-у-у… — протянул довольный Грейсон. — Что ж вы, не продлили регистрацию, не оплатили проживание в Эритрее, а буяните? Нарушаете порядок? Плохо, не граждане. Очень плохо! Что ж, вам придётся пройти со мной в участок. — А может, договоримся? — жалобно протянул хозяин. — Нет, — отрезал Оливер, вспомнив о многочисленных скандалах соседей и своём прерванном сладком сне. Дама Колман закивала и заявила, что готова подержать инспектора во всех его начинаниях. Старушка мигом сбегала домой, натянула пальто, смешную шляпку и заняла позицию у дверей. Пришлось незадачливым скандалистам собираться и плестись в участок. Работа встретила Грейсона бестолково, шумно и многолюдно. Гул голосов висел над столами, в углу стучала пишущая машинка, возле окна навзрыд плакала женщина под вуалью, обнимая маленькую девочку в красном капоре. За решёткой в углу сквернословил задержанный совершенно бандитского вида, один из стражей вел пойманного бродяжку, на вид лет десяти. Словом обстановка была привычная.— Привет, Грей. Ты сегодня поздно, — заметил Джед, строча что-то на листе.— Да вот, нелегалов задержал. Незарегистрированные оборотни. Грейсон умолчал, что произошло это случайно, а сам он банально проспал.— Угу, — Джед мельком глянул на задержанных. — Сам оформишь?— Зачем? Передам их в службу Миграции, пусть разбираются. — Тоже верно. Ты сейчас куда? — Позавтракаю и по последнему делу на опрос свидетелей.— Ты ещё не ел? — удивился Джед. — Слушай, так нельзя. Ты совсем не заботишься о своём здоровье. — А когда? — поинтересовался Грейсон, собирая по карманам мелочь. — Поручи это слугам, если самому некогда.— У меня нет слуг, — печально проговорил Оливер. — Ты же знаешь, что я коплю на дом.— Знаю. А сколько уже накопил, если не секрет? — Хватит на небольшой домик в пригороде. — Давно бы купил и успокоился. Тебе же неплохо присылают из дома.— Чтобы купить, нужно выбрать время, — наставительно заметил Грейсон. — Сначала присмотреть, потом совершить куплю. Переехать, наконец. — Сплошные препятствия, — кивнул Джед. — О! Слушай, раз ты на место работы жертвы… на улицу Весёлого почтаря, да?— Да, — Оливер улыбнулся, вспомнив символ улицы в виде толстенького пьяненького почтальона в форменной фуражке, сдвинутой набок.У каждой улицы города были свои символы, например, пастушка или поросёнок в шляпе с пером, гусь или невеста в пышном платье. Они рисовались на табличках вместе с названиями и номерами домов и очень облегчали жизнь приезжих, особенно иностранцев или неграмотных селян. — А что ты хотел? Я туда по делу, если что…— Захвати вчерашний конфискат, а? Командир уже документы на транспортировку подписал, а увезти некому. Его по улице-то не поведёшь, помнишь же, как он одет? — А я на чём увезу? — Найми возчика, — отмахнулся Джед, — будто не знаешь, как это делается! Грейсон подумал немного, а потом согласно махнул рукой: нужная улица находилась на другом конце города, и трястись на трамвае не хотелось. — Ладно, увезу. Его в питомник нужно?— Туда. Жаль парня, на самом деле, — проговорил Джед, вытаскивая из ящика стола сопроводительные документы на раба. — Почему? Продадут в какой-нибудь дом и будет снова жить, как привык. — В том-то и дело, что шансов нет. Он из категории С, а там предельный возраст тридцать лет. У нормального хозяина его давно бы перепрофилировали, а с профессией у него была бы возможность дожить до старости. Но…— Вот оно что… — протянул Грейсон, вспоминая облик вчерашнего раба. — Он намного старше?— Года на три, вроде бы. Я точно не знаю. Если тебе интересно, посмотри в документах. — Да, в общем, не особо, — махнул рукой Грейсон, решив не забивать голову чужими проблемами. Хотя парня действительно, было по-человечески жаль. Дело в том, что упомянутая категория означала постельного раба, и если по достижении тем предельного возраста он не имел никакой профессии, то на аукционе быть проданным в хорошее место шансов не было. Вообще, если в течение месяца такого раба никто не покупал, то его отправляли в солдатские бордели, где он жил недолго и не очень хорошо. — Кстати, Грейсон, ты день рождения-то отмечать собираешься? Или как в прошлом году сбежишь к отцу? — Собираюсь, — засмеялся Оливер. — Сам понимаешь, тогда у меня был юбилей, шутка ли четверть века! А в этом году я весь ваш!— Договорились! — обрадовался Джед. — А вот и твой подопечный. Аля как раз подвели к столу, и Грейсон, осмотрев раба с ног до головы, велел следовать за собой. Коляски возчиков постоянно дежурили возле участка, так что нанять один не составило труда. Оливер выбрал со скамейкой в заднем отсеке, усадил туда раба, а сам прошёл на переднее сиденье. — В питомник? — уточнил возница, заводя мотор. — Да, на улице Весёлого почтаря. — Слушаюсь, господин инспектор! — браво воскликнул возчик и тронул коляску. Питомником назывался целый комплекс зданий на окраине города, где были и казармы для взрослых рабов или молодняка, и школы, и большое сооружение аукциона, и стадион, и колизей, где время от времени устраивали бои рабов-гладиаторов. Всё это окружала высокая стена, а на входе сидел мрачный охранник, внимательно проверяющий документы. Впрочем, жетон Грея произвёл, как обычно, впечатление волшебного ключа от всех дверей, и служака ограничился только тем, что записал номер. — Кого привезли? — спросил охранник, отпирая двери. — Не беглого?— Нет, конфискат по случаю смерти владельца, — ответил Грейсон, проходя в питомник.Аль послушно следовал за ним, хоть и понимал, что относительно благополучная жизнь остаётся позади, а впереди его ждёт только плохое. Передача раба прошла быстро, служащий бегло просмотрел документы, поставил свою подпись и вызвал дежурного. Грейсон тоже не стал задерживаться, попрощался и покинул питомник, отправившись по делам. ***— Народ! — Джед забрался на стул и помахал папкой для привлечения внимания. Сослуживцы оставили на время свои дела и повернулись к нему, ожидая продолжения. — У Грея скоро день рождения! В этом году он готов отпраздновать его с нами, и у меня есть идея для подарка!*** Казармы для рабов выглядели… казармами для рабов. Алю тоже надели новый ошейник с категорией, сняв уже привычный, с именем господина. Ему было неуютно здесь. С тем, что жизнь круто поменялась, Аль уже смирился, но в какую сторону? Хотелось бы что-то хорошее, или хотя бы обычное. Однако надежды на этот исход было немного. Но когда распорядитель, зайдя в казарму в неурочное время, сразу направился к Алю и велел следовать за собой, сердце у того захолонуло от страха перед неизвестностью. Вопреки обычаю, раба ждал покупатель не в аукционном зале, а в небольшой комнате распорядителя торгов. На столе хозяина кабинета стояли бутылка вина и пара пузатых бокалов на очень тонкой ножке. Аль поклонился, как полагается рабу и замер с опущенными глазами, ожидая приказов.— Этот? — Этот, — ответил смутно знакомый голос. — Вы же понимаете… — начал распорядитель, но его прервали.— Не понимаю, этот раб не стоил вам ни кроны, за исключением пищи. И я точно знаю, какова цена таких рабов. Так что я плачу один серебряный и ни монетой больше. И вы знаете, что это справедливая цена, через неделю вам и того не дадут.— Согласен, — кисло ответил распорядитель. — Забирайте покупку…— Документы?— Вот. — Благодарю. Да осенят вас Боги благополучием!— И вас также, и вас…Вот так у Аля нежданно негаданно появился новый хозяин.________________ *далла — родственный джезве предмет, похожий на кастрюльку с длинным изогнутым носиком и одной ручкой, и используется для варки кофе.