8. Достопочтенный, разве мало боли? (1/1)

Чу Ваньнин сидел за ширмой с черной вуалью, покрывающей всю голову до плеч, но ни то ни другое не защищали его от душераздирающих криков на площади. Император велел собрать всех, даже малых детей на Пике Сышень, чтобы показать, как жестоко он карает изменников. Пятнадцать человек, признанных виновными вытащили на главную площадь, громко зачитали смертный приговор, и палачи приступили к делу. Одного Император велел перемолоть жерновами медленно, заживо. Человек видел, как его нога превратилась в перемолотое мясо и душераздирающе орал, пока машина не втянула все его тело, поглотив звук. С других сдирали кожу, обливали кипящим маслом, скопили, отрывали языки, руки, ногти… Хорошо, что на нем вуаль. Даже стоящий рядом Лю не видит, как Юйхен закрывает глаза. Он закрыл бы и уши, если бы мог. Было жаль тех, кто не мог отвернуться. Особенно детей, дрожащих от ужаса. Достопочтенный всем приказал не отворачиваться. Иногда Чу Ваньнин бросал взгляд на трон, где сидел Мо Жань и рядом с ним императрица. Красивая девочка с кукольным личиком. На ее лице читался неприкрытый ужас, но больше всего она боялась человека, сидящего по правую руку с ней, поэтому смотрела на кровавое жертвоприношение не отрывая глаз. Она и вправду была похожа на Ши Мэя. Но в ней не было его невинности, скорее какая-то скрываемая бесчувственность, под тщательно одетой маской слабости. Единственный, кто получал удовольствие от крови и пыток был Тасянь-Цзюнь. Сегодня он испытал на людях несколько своих жестоких задумок и с наслаждением смотрел, как люди извиваются от боли. Когда последние стоны стихли, а площадь была залита кровью, Император подал руку своей жене и проводил в тронный зал для начала праздника. Чу Ваньнин поправил темную вуаль. Только когда слуги ушли, его отдельно, почти украдкой, проводили в тронный зал за такую-же ширму. Он уже видел один праздник и совершенно не был рад второму. Помещение внутри украсили лентами и гирляндами, огромное количество еды, вино лилось рекой. Невероятное расточительство. Только радость на лицах гостей была слишком наигранной. Последовали бесчисленные танцы, музыка, акробаты. Чу Ваньнин не слишком это любил в обычной жизни, а сейчас ему вовсе не хотелось наблюдать как люди изображали веселье и непринужденность. Все были скованы страхом, который внушал им Император. Сам же виновник торжества пил. Безбожно пил. Обычно Мо Жань был невосприимчив к алкоголю. Но то количество выпивки, что сегодня влил в себя император хватит, чтобы уложить сотню Богов. Евнух Лю Наклонился и хрипло прошептал, - Уважаемый Наставник Чу, Его Величество приказал вам остаться здесь, когда все выйдут. Чу Ваньнин кивнул. В груди немного сжалось от легкого страха ожидания. Император решил завершить праздник испытав на учителе новую казнь или пытку? Его жизнь сегодня завершится в этом зале? А если не ради этого, то зачем Император желает его видеть здесь, в зале, где Чу Ваньнин впервые опустился перед ним на колени? Все равно никто о нем не вспомнит, и никто не нуждается в нем. У Старейшины Юйхеня было трое учеников. Один умер, второй стал императором, а третий в гонениях. Лишенный духовного ядра, учитель был бессилен помочь оставшимся двум. Мо Жань не желал его слушать. Сюэ Мэн … наверное вспомнит о нем, но смерть учителя избавит его от необходимости продолжать борьбу. Гости медленно расходились. Чу Ванин заметил, с каким гневным взглядом прошла мимо императрица. Она специально замедлила шаг, силясь разглядеть, кто скрывается за ширмой. Тяжелые двери затворились. Мо Жань сделал несколько движений рукой, запечатывая вход и накладывая заклинание тишины. Сегодня оно было странным и отливало не привычным алым светом, а искрилось золотым. - Выходи. Чу Ваньнин медленно вышел из-за ширмы в центр зала, вставая перед Достопочтенным. Гордая осанка и холодный уверенный взгляд. Они уже смотрели так друг на друга полгода назад. Плененный Чу Ваньнин и некоронованный в тот момент властелин мира. - Да, таким ты мне особенно нравишься. Ты мне особенно противен. – Мо Жань снова потянулся к вину и вдруг сплюнул на пол. Чу Ваньнин вцепился в края одежды, стараясь сдержать себя. - Мерзок, холоден, безразличен! Ты мерзок мне, слышишь?! – Мо Жань вскинул голову и рассмеялся. Он был сильно пьян. - Раздевайся. Догола. Чу Ваньнин стоял как вкопанный, не шелохнувшись. Достопочтенный оскалился. Его духовная сила вырвалась вперед и окутала легким ветерком тело учителя, одно мгновение и одежда словно пепел осыпалась на пол, превратившись в прах. …! – из горла Чу вырвался сдавленный звук. - Отлично! Побольше звуков. Я наложил исключительное для тебя заклинание на этот зал, учитель. Меня никто не услышит, Достопочтенный может орать во все горло, зато твой стон, каждый твой тихий вздох услышит каждый, кто окажется рядом. Как тебе такое? Ты меня таким заклинаниям не учил. А теперь иди и садись сверху. Глаза Юйхеня метали молнии. Он замотал головой и не двинулся с места. - Будь у меня твоя ивовая плеть, я бы тебя за шею сюда притянул и велел мне отсосать! Достопочтенный ждет тебя, …Чу Ваньнину хотелось провалиться сквозь землю. Он сгорал от стыда, стоя голый посреди зала под пристальный взглядом императора. - Мне позвать слуг, чтобы они сперва сами разработали твой зад? А потом притащили твое тело мне? Обнаженный, дрожащий от гнева. Он заставил себя сделать первый шаг. Ваньнин подошел к ученику.- Ты не понял, раздвигай ноги и садись верхом. Не строй из себя невинность. Надоело. Вздрагивая как от плети, Ваньнин сделал еще шаг, оказавшись у самых колен императора. Их взгляды встретились. Тасянь-Цзюнь наблюдал за унижением учителя с торжеством и презрением. Кусая губы, Юйхен сел на него верхом, отворачиваясь, чтобы не видеть лица тирана.Рука Мо Жаня потянулась к завязкам своих штанов. Он приспустил их, обнажая возбужденный член. - Садись на него. Сегодня Мо Жань делал все, чтобы вырвать крики из уст учителя. Слишком безжалостно, беспощадно. - Ну же учитель? Почему ты не стонешь, почему ты не кричишь? – искусительно шептал он на ухо, - Кричи! Тебе же больно, кричи! – он снова резко ворвался в его тело, с наслаждением наблюдая, как Чу Ваньнин укусил до крови губу, а по его щекам покатились слезы. - Я же чувствую твою дрожь? Это наслаждение? Боль? Ничего не оставалось, как вцепиться в плащ на плечах императора и сжимать его мокрыми от пота руками. Боль пронзала тело, лишая рассудка. Не кричать, ни единого стона. Мо Жань наслаждался его телом, сидя на троне, словно зверь, овладевая им, царапая кожу и кусая плоть. Почти потерявшего сознание учителя он отнес в Павильон Алых Лотосов, завернув в свой плащ. Оказавшись на постели, Чу Ваньнин вдруг поднял лицо, мокрое от слез и посмотрел на ученика. Мо Жань всмотрелся в его глаза, сперва не понимая. Нахмурился, потом догадался и лег рядом, приобнимая изможденное тело. Ваньнин помнил, как его прижали к черной одежде, от которой шел запах алкоголя и благовоний. Как грубая ткань плаща сменилась более мягким одеялом. - В конце концов ты единственное, что у меня осталось в этой чертовой жизни, - прошептал Тасянь-Цзюнь, закрывая глаза. ~- Уважаемый Наставник Чу, вы должны нормально питаться. Чу Ваньнин сидел за столом, куда принесли завтрак. Организм настолько привык быть без еды, что даже самые вкусные и ранее любимые блюда не вызывали аппетита. Мо Жань ушел слишком рано… или слишком поздно. Сколько он еще лежал рядом после того, как учитель заснул? Евнух продолжал зудеть, и Юйхен был вынужден начать есть. Протолкнув в себя рис, тофу и бобы, он ощутил, что желудок с непривычки завязало узлом. Еще по возвращению из похода Мо Жань прислал учителю шкатулку, в которой лежала заколка для волос из чистейшего белого нефрита. Она была так похожа на ту, которой Чу Ваньнин обладал когда-то. Юйхен долго рассматривал вещь, она напоминало ему о себе прежнем, о времени без боли и унижений. Сегодня он заколол волосы именно этой заколкой, словно стараясь поднять себе настроение. Но мысли неизменно возвращались в тронный зал, когда руки Достопочтенного до боли сжимали его тело. Он видел перед собой одурманенный взгляд Мо Жаня…. Эти глаза, прежде такие ясные, полные радости и жизни. - Наставник Чу, Император велел проводить вас в сад. Чу Ваньнин кивнул и последовал за ним. Яркое весеннее солнце ослепляло. Это был погожий теплый весенний день перед началом цветения. Свежая душистая листва, пение птиц. Мир, полный жизни и света. Тасянь-Цзюнь черным пятном возвышался на холме у деревьев. Его невозможно было не заметить посреди зеленой травы. Вся его фигура словно поглощала свет, уничтожая его. Чу Ваньнин подошел, остановившись на почтенном расстоянии. Что хочет от него ученик? - Пойдем погуляем. – хмыкнул тот. Они просто ходили по аллеям, не произнося ни слова. Мо Жань сцепил руки за спиной, непринужденно оглядывая свежую листву на деревьях. Чу Ваньнин не особенно понимал смысла этой прогулки, рассматривая по большей степени гравий тропинки, траву, что угодно, только не самого Тасянь-Цзюна. Дойдя до пруда с рыбами, Достопочтенный бросил в воду камень и все рыбы накинулись на него, надеясь, что это еда. Мо Жань тяжело вздохнул. - Я вчера сказал правду. У меня никого не осталось в этой жизни, - он перевел взгляд на Чу Ваньнина, - кроме тебя. – в голосе был холод. Ваньнин молчал. Да и что сказать. Кто вообще был в его жизни, или хотел быть? Он был всегда одинок. Молча терпел боль, раны, болезнь, не жалуясь. Терпел обиды и одиночество. Никто не пытался узнать, что в душе Старейшины. Мо Жань напротив, имел друзей, родных, но предпочел уничтожить это. Тасянь-Цзюнь коснулся его руки и слегка сжал пальцы, переплетая со своими. Сердце Чу Ваньнина против воли затрепетало, словно лист на ветру. - Хочешь ты этого или нет, но ты останешься рядом. Ты нужен мне. Мне… кто-то нужен. Я не могу и не хочу быть один. Он нужен Мо Жаню? Нужен? Юйхен не верил своим ушам. Давно спрятанное внутри чувство вдруг осмелело…Чу Ваньнин опустил глаза, не осмеливаясь смотреть в лицо Тасянь-Цзюна. Кивнул, делая шаг вперед, чтобы быть ближе к ученику. Он так давно хранил это в себе, прятал от всех, как нечто постыдное. Но возможно это именно то, что утешит Мо Жаня, поможет им лучше понять друг друга…Но страх услышать отказ, насмешку пока перевешивал. Лучше тешить себя мечтами, чем один раз услышать холодное ?нет?.- Мо Жань… Как сказать!? И что сказать? Я никогда не хотел делать тебе больно? Я хочу помочь тебе? Я всегда буду рядом? Я всегда любил тебя, но скрывал, потому что это постыдное чувство, а я слишком гордый? Признание рвалось из его груди, но он не осмеливался его озвучить. Он многие годы носил это в себе, боясь быть отвергнутым. Мо Жань всегда любил Ши Мэя.Чу Ваньнин, если бы ты был более опытен, более смел в своих чувствах? Могло ли это принести пользу? - Тебе … принесут вещи, взамен старых. Все, что нужно. Можешь заказывать и выписывать книги. Лю поручено выполнять твои требования. В глазах Чу Ваньнина предательски защипало. Нет, он не имеет права сейчас показать свои слезы, поэтому отвернулся, пытаясь найти подходящие слова. Если бы он мог сказать и услышать подобное признание в ответ. Но Мо Жань ранее так часто говорил, что ненавидит его, что …Захотелось заключить лицо Императора в свои ладони, поцеловать бледные губы. Память уже стерла кровавый след тронного зала. Учитель не хотел сейчас верить в то, что его ученик неисправим и всю его душу поглотила тьма. Возможно, … Тасянь-Цзюнь поморщился и кулаком раздраженно потер по груди. Внутри что-то горело и начинало болеть. Он оглянулся на учителя. Тот стоял рядом, потупив взгляд, занятый своими мыслями. Мо Жань схватил его за подбородок, поднимая лицо к себе. - Мо Жань, я… – начал учитель, пытаясь подобрать нужные слова. Но Достопочтенный резко перебил его. - Но запомни, мое отношение к тебе не поменялось. Не рассчитывай на иные поблажки. Ты в одной битве сразу потерял обоих учеников. Оба мертвы… Ши Мэй телом, а я душой.Он развернулся и быстро пошел прочь, черные одежды развевались на ветру. -… Я … люблю тебя. – Осмелился одними губами прошептать Чу Ваньнин ему вслед. Он не мог это сказать в лицо ученику. Не осмелился. Но и к лучшему. Признание никогда бы не нашло отклика в душе Тасянь-Цзюна, напротив, его чувства смешали бы с грязью.Он долго смотрел на тропинку, по которой ушел Мо Жань. Слова повисли в воздухе и остановились. Время остановилось. Только глухой стук сердца в ушах. Признание, которое он так много лет копил в себе, вынашивал, почти слетело с губ и осталось неуслышанным. А более того- ненужным. Как и он сам. Он ненавистен и не нужен. Он просто вещь для удовлетворения прихотей. Не более того. Именно- не более. Остановись, Чу Ваньнин, он только посмеется, если услышит эти слова от тебя. Или извратит и воспользуется этим. В его глазах не будет для тебя тепла. Все его сердце принадлежит другому. - Лучше бы я умер тогда, а не Ши Мэй. Без Старейшины Юйхен мир бы выжил. Прочитали молитву, может попытались бы придумать пару красивых фраз. А потом забыли. Сердце осмелилось надеяться, но снова в него вонзили нож. - Я виноват перед тобой, Мо Жань. Ты прав… я очень сильно виноват.