Часть 1 (1/1)

В каждом взводе имелся свой в доску парень?— любитель выпить, балагур и потаскун. Часто это были люди совершенно разные, но в их взводе все эти роли принял на себя один человек?— Анжей Ковальски. Чаще всего его стебали насчет фамилии, вспоминая пингвина из мульта, и Ковальски привык иногда излагать о себе в третьем лице, говоря, что Ковальски с удовольствием начистит кое-кому хлебало за такие же плоские шутки, как грудь его жены. Но все знали, что у него нет жены и быть не могло, никто бы не смог долго терпеть его в одном помещении. Товарищи часто шутили, что бабы дают ему только затем, чтоб он от них отстал и закрыл наконец рот, но шутили тоже вскользь и недолго, потому что знали?— Ковальски известный кобель, и заигрывал со всем, что ходило на двух ногах. Из своей ориентации, как большинство служащих, секрета он не делал, иногда нарочно раздражая старших по званию неуместными?— но только не для него?— двусмысленностями. Ковальски отправляли дежурить на кухню вне очереди, но и там он не горевал, зная, что повариха его пожалеет, прижимая к груди пятого размера и наливая рюмку ликера к обеду, называя ?бедный полячок?.От ?полячка? у Ковальски были только плутовство и имя с фамилией, уж точно не внешность, благодаря которой он и клеил, собственно, всех баб. Внешне он походил на метиса, у коего папа был турок или иранец?— черноглазый смуглый шатен с улыбкой до ушей. Кем он был на самом деле, никто не знал и сказать не мог, поскольку вырос он в приюте.Мужики клеились сами, там много ума не требовалось. И как человек с неуемным аппетитом во всем, он не мог с уверенностью сказать, что женщины ему нравятся больше мужчин, как и наоборот. Он любил все, что можно было потискать и с кем интересно было выпить пива.Которого, впрочем, не стало со времен, когда случилась катастрофа, благодаря которой мир превратился в сплошной бескрайний Лес, полный опасных чудовищ. Люди нашли способ защищать себя, соорудив барьер под электрическим током,?— единственное, что не давало Лесу проникнуть в город,?— но контакты с внешним миром оборвались. Соседние города точно под землю провалились, не выходили на связь, и ни одна группа, отправленная на разведку на броневиках, не вернулась. Только вот руководство Ковальски и спустя полгода безуспешных попыток связаться хоть с кем-то, решило, что раз не получается по земле, то нужно пробовать по воздуху.Капрал Нольдман, ответственный за подготовку к вылету и по совместительству его близкий товарищ, сказал:—?Полетите на северо-запад, к озеру. Посмотрите, что там происходит, там была база отдыха. Интересно, что теперь там, может, организовали военный городок? Сделаете круг над трассой шестьдесят, потом обратно.Нольдман был добрый и мягкий, Ковальски не понимал, как он вообще оказался в армии. Ветром надуло, что ли. Но с ним иногда, когда накатывало, можно было ?по-дружески?, без обязательств, подрочить. Женщин у них и так всегда было немного, а теперь, кроме как на кухне и в медпункте, не стало вовсе, всех перекинули на службу в город, на распределение продовольствия и охрану. Мужики нужны были тут, на границе.Позывной Ковальски был запротоколирован как ?Красная Вдова?. Он пришел на место Саймона, который был ?Черной Вдовой? и ушел в отставку по состоянию здоровья, поэтому, можно сказать, этот позывной передался по наследству вместе с вертолетом, на котором он и должен был отправляться на задание с напарником, Юстасом.Напарника Ковальски не переносил, хотя мог найти общий язык с любым человеком, но Юстас был не человек, а кусок говна. Все это знали.—?Можно мне другого напарника? —?сделал попытку избавиться от него Ковальски, завалившись в кабинет к капралу, узнав о том, кого ему навязали.—?Остальные заняты, не могу, сам знаешь. Как второй пилот он…—?Он кусок говна.—?Это не влияет на его качества, как…—?Нольдман, я и отсосать могу, если что.—?Нет,?— проговорил тот поспешно, отгораживаясь папкой с бумагами. —?Иди на сборы, вылет через полчаса.У Ковальски жопное чувство, которые другие называли интуицией, родилось вперед него, и он, садясь в кабину и надевая шлем, знал, что ничем хорошим это не закончится. Про Юстаса ходили слухи, что он не раз подставлял товарищей, спасая свою шкуру, но все это было бездоказательно, ведь ни один его напарник не вернулся из вылазок в Лес, чтобы рассказать, как все происходило. Юстас оправдывал удачу своей отличной физической подготовкой, внимательностью и способностью быстро бегать. Он приходил в разодранной форме и без бронежилета, но приходил, а вот его товарищи?— нет. И Ковальски знал: случись что, Юстас кинет и его. Так оно и вышло.Путь к озеру они проделали без проблем. Только в момент, когда под ними должно было появиться это озеро, оно не появилось.—?Ты видишь его? —?спросил Ковальски, и Юстас, перед тем, как ответить, дунул в микрофон, заставляя его морщиться от ненавистного звука:—?Нет, должно быть прямо по курсу. Сделай круг.Внизу ничего, кроме зеленого моря, не виделось. Даже трассы уже плохо просматривались, утонув в нем. Покружив над местом предполагаемого озера, решили лететь на юг, к Деверу, и увидев мост, Ковальски ощутил, как ему становится неуютно.—?Что ты видишь? —?спросил он, и Юстас, помедлив, ответил:—?Гнезда. Это же гнезда? Давай ближе.—?Плохая мысль.—?Мы должны рассмотреть. Что ты напишешь в рапорте?Это в самом деле были гнезда, устроенные на мосту между брошенных машин, и размерами они иной раз превосходили легковушки. Ковальски повисел над ними, пока Юстас снимал на камеру, и собирался уже разворачиваться, когда их накрыла тень и по стеклу со скрежетом проехались когти. В ту же секунду с моста поднялись с клекотом крылатые твари и устремились к ним, а Юстас заорал в микрофон:—?Сваливаем!Но та, самая крупная, судя по всему, тварь, разворачивала их на лету, повиснув на корпусе и вскрывая его когтями. Надо отдать должное, Ковальски смог увести машину от гнезда прежде, чем произошла разгерметизация и взвыли все системы. Возможно Ковальски бы даже удалось посадить вертолет, но Юстас проорал:—?Ты как хочешь, а я валю!Запустил систему катапультирования, и у Ковальски другого выбора не осталось, как ждать, когда сработает механизм сброса винта, а затем его кресло вытолкнет из кабины. Болтаясь в воздухе и не понимая, где земля, где небо, он орал. Это только в книгах пишут про железную выдержку пилотов, а Ковальски орал. Визжал, как девчонка, от страха и радости, что парашют все же сработал, но заткнулся, заметив, что Юстасу повезло меньше, точнее, не повезло совсем: его, поймав на лету, как муху, вместе с парашютом уносила сбившая их тварь. И тело его висело так, что было ясно?— позвоночник Юстасу сложили, как оригами.Очутившись висящим на дереве,?— перед этим был еще один истошный вопль и ломающиеся ветки?— Ковальски выпутался из ремней и рухнул на землю. Ощупал ребра, пошевелил руками и ногами, откинул шлем и упал на спину, смотря на болтающиеся вверху стропы.—?Спокойно, Ковальски,?— проговорил он. —?У тебя хотя бы хребет целый.