Глава 12. Горько (1/1)

Когда солнце завалилось за горизонт, отступила дневная духота, так и не разрешившаяся дождём. Подул лёгкий ветер, донеся едва уловимый запах речной воды, водорослей, дурнопьяна ночных трав, и тут же стих. Поникли стяги, и, кажется, даже фонтан перестал шептать свою непонятную вечную сказку.Ниена, оперевшись руками на перила балкона, долго смотрела вдаль, туда, где по небу расползались всполохи неясной грозы, потом тихо запела под нос незатейливую мелодию. Ей сейчас, когда прошло почти два месяца после отъезда сына Дэнетора, было особенно тяжело: всё время сердце сжимала тревога, одолевали беспрестанные мысли. Иногда, вся охваченная диким страстным порывом, она убегала в сад, чтобы там, в тени деревьев, отдаться сладким упоительным слезам, которые, однако, не приносили ничего, кроме ещё больших страданий.Эта разлука, едва ли скрашенная шумом и суетой уже привычной дворцовой жизни, измотала её: она побледнела, захирела и редко-редко улыбалась.Леди Арвен, видя эти недобрые перемены в своей придворной даме, всячески пыталась её отвлечь и чаще остальных поручала приготовления каких-либо ужинов или праздников. Ниена охотно выполняла эти приказы, но и даже в такие минуты всеобщей напряжённости и хлопот мыслями была возле Боромира.Отдушиной было единственное: письма. Она писала их почти каждый день, но не отправляла, а только складывала в шкатулку, предварительно хорошенько разбавив чернила собственными слезами.?Вот уже два месяца, как нет Вас, мой лорд!Мечусь ли по чертогам, выполняя пустяковые просьбы, стою ли за плечом Королевы, читаю ли?— всюду Вы. Ни на минуту не отпускаю мысли о том, что Вы там, среди холодных гор, среди опасностей, смертей… Молюсь ежечасно, ежесекундно и готова целовать ступени, по которым ходили и Вы?— так велика эта мука.По ночам, когда всё вокруг затихает, поднимаюсь на стену, и шепчу, как заклинание: ?Вернись. Вернись. Вернись…?. Подчас хочу вскочить на коня и ускакать туда, где нынче Вы!Дни бесконечно долги без Вас, ночи?— беспросветно темны… Такая тоска на сердце, что впору топиться! Разлука невыносима, невыносима!Готова сейчас отдать всё, всё, что имею, до последней нитки на платье, только бы увидеть Вас, мой лорд, убедиться, что Вы живы и невредимы. Возвращайтесь же! Умоляю, возвращайтесь…? Сегодня было особенно зло. Стук капель раздражал и вопреки всему мешал заснуть. Ниена села на постели, обняв руками колени.Ей хотелось вспомнить, которые по счету это ночное бдение и эти сладкие слезы, катящиеся по щекам. Не вспомнила. Но вместе с блеском новой молнии в памяти воскрес родной дом, плеск реки, вечный запах рыбы и будоражащая близость эльфийского королевства, о котором слагали так много легенд.Тёплые руки матери, светлые глаза. Это от неё, от покойной матушки, у Ниены такая пышная коса и такие проворные пальцы. Это от неё такая тяга помогать людям, врачевать раны.—?Мама, мама… —?вырвалось из груди в темноту. —?За что я полюбила?.. Разве есть на свете муки страшнее этих?.. Разве можно это вынести, мама?.. —?и слезы с новой силой закапали на сорочку. Горько. Горько.***Здесь было холодно. Холоднее, чем в Минас-Тирите; и Боромир всякий раз, садясь к костру, недобрым словом поминал тёмных тварей, заставивших их забраться так далеко. Он не был неженкой: и холод, и зной были ему одинаково приятны, но в этот раз сквозняк продувал низину особенно зло.За спиной тихо фыркал конь, переступал с ноги на ногу. Отломив ему краюху хлеба, Капитан поднялся, поднес руку к мягким лошадиным губам и потрепал шелковистую гриву своего верного спутника.?Тоскливо здесь,?— озарила его догадка,?— голая земля, ветра, змеи… Тоска… —?и тут же вспомнил столицу, залитую солнцем, весёлый говор и стон оживленных улиц. —?Но это всё?— ради них?.Над головой?— хмурое небо, впереди за туманами?— неизвестность. Впервые Боромир понял, что устал вглядываться в мглистую даль, что душа его рвется обратно к дому. Это поразило его и неприятно удивило: он нахмурился, отходя от огня, чтобы остальные воины не видели его волнения, и поднял голову вверх.Небо было в тучах, за которыми не проглядывали звёзды. Ветер тяжело завыл, взметнув рой весёлых лёгких искр, и это напомнило далёкий грот в роханских полях и нежное девичье лицо, освящённом отблесками пламени.Она часто виделась ему. В коротких снах он слышал её голос; миловидные черты отчётливо и ярко воскресали в его сознании, и тогда сердце вдруг начинало биться сильнее.Удалой воин боялся этого чувства. Любовь Ниены виделась ему вазой из тончайшего хрусталя, которую он не должен был разбить, поцарапать, запачкать. А как это возможно?.. От стрелы не всегда могут спасти латы, от меча?— умение обороняться. И мысль о его собственной смерти посещала всё чаще.Не лишённый воображения, он видел, как его несут на щитах, как скорбно склоняют головы Арагорн и Фарамир. Придворные дамы?— лица затканы под длинные траурные вуали?— молчат; кто-то из них, быть может, тихо плачет. Ниена стоит рядом с Королевой, сжимает в руках платок. В глазах у неё?— беспробудная, рвущая сердце тоска.Искры улеглись, тихо пофыркивали кони, а он все продолжал глядеть в непроницаемый мрак.Тогда, на прощание, он всё-таки поцеловал её?— она не оттолкнула. Бледной рукой обняв за плечи, всхлипнула и взяла с него обещание встретиться вновь.И вот уже два месяца… ***Город начинал отряхиваться от пыли и пепла войны. Бойкие торговки охотно кричали с раннего утра на улицах, предлагая разные товары: от самодельных сотканных полотен и вывязанных салфеток до продуктов, происхождение которых порой сложно было представить. Не по дням, а по часам вырастали новые стены взамен разрушенных, всё светлее и светлее становилось в переулках от улыбок, звонких весёлых голосов.Единый Эру ведал, откуда взялся здесь этот менестрель, только однажды, когда леди Арвен заканчивала обычный утренний туалет, со двора донеслись звуки лютни и раздалась удалая песенка, заставившая всех придворных дам подойти к окнам.А неизвестный певец, смекнув, что за ним наблюдает не один десяток глаз, сменил лад и рассыпался соловьём в похвале подвигам гондорцев, в благодарности Королю, в восхищении перед красотой Королевы.Леди Арвен немедленно распорядилась послать за музыкантом:—?Ниена, дитя, прошу, пусть он придёт сюда. Его голос напоминает мне голос моего брата…Какого именно брата из двух, придворная дама уточнять не стала и, лишь поклонившись, заторопилась по каменным ступеням вниз, к крыльцу.Менестрель поднимался ей навстречу в сопровождении одного из слуг. Ниена церемонно кивнула и, нерасположенная улыбаться, устало произнесла:—?Вас желает видеть наша Королева. Поторопитесь.За эти короткие несколько секунд она успела разглядеть его довольно хорошо: телосложение среднее, высок, тонок в талии; на узких, почти женских плечах?— старый, но чистый плащ, на ногах?— сапоги. Пальцы на руках тонкие и белые?— такими хорошо перебирать струны лютни.Леди Арвен встретила его любезной улыбкой, дала поцеловать руку.—?Вы восхитили нас своей игрой,?— раздался её негромкий голос,?— как же Ваше имя и откуда Вы, дорогой друг? (Так леди Арвен называла всех незнакомцев.)Менестрель отвечал с поклоном, и Ниена узнала, что зовут его Ме?литоном и что он родом с окраин Гондора.—?У вас прекрасный голос, друг Мелитон,?— кивнула Королева,?— оставайтесь при дворе. В наше неспокойное время песня?— та единственная радость, которая бодрит душу и вселяет надежду. Мы всегда с радостью будем внимать звукам Вашей лютни.Придворные дамы радостно закивали головами, переглядываясь и пересмеиваясь. Ниена тоже слабо улыбнулась: новый человек при дворе?— это всегда интересно.Королева вновь обратилась к ней:—?Ниена, дитя, сопроводите нашего гостя на кухню и покажите ему дворец. Полагаю,?— сказала леди Арвен, вставая,?— сегодня за обедом мы вновь услышим Ваше пение, друг Мелитон.И вместо того, чтобы сидеть за завтраком с королевой, Ниене в самом деле пришлось бегать взад и вперёд по залитым солнцем коридорам, устраивая гостя. Вопрос был тонким: он выше, чем прислуга, но ниже, чем знать. В конце концов, решено было поселить этого певца счастья в западном крыле неподалеку от библиотеки. Мигом смахнула прислуга пыль со скромной обстановки комнаты, а Ниене опять идти, провожать гостя… ?…Он невысок и хрупок, почти женственен. Песни и голос его, в самом деле, прекрасны, но ничто, ничто не может развеять мою тоску по Вам, мой лорд! Леди Королева желает развлечь меня (я чувствую себя виноватой иногда, когда на лице моем грустное выражение в её присутствии) от печальных мыслей, от дум, и вот теперь поручила мне устраивать этого менестреля.Он остроумен, весел, даже остр на язык, но без Вас, мой лорд, ничто не может радовать. Когда вы вернётесь, я попрошу Мелитона (его зовут так) спеть балладу о Вашем подвиге.Возвращайтесь же скорее, мой лорд!?***Шилось новое платье, устроили примерку и теперь в спешном порядке подкалывали, ушивали на ?живую нитку?, подбирали драгоценности, а Ниену определили на роль мальчика на посылках, и та совершенно измучилась, исполняя мелкие поручения, которые давали ей и Королева, и королевская портниха.Эта песня раздаласьтак неожиданно, что девица вздрогнула и едва ли не выпустила из рук шкатулку с драгоценностями, которую требовалось принести леди Арвен.Мелитон пел о своей прекрасной возлюбленной, и, хотя Ниена слышала эту песню уже не первый раз, она всё-таки не удержалась и пошла ближе, послушать.В пустынной сейчас приемной зале?— цветник из платьев придворных дам; менестрель в центре. Ниене вдруг стало интересно, вкладывает ли в эту песню он свои чувства или только повторяет чужие слова, и она внимательнее вгляделась в черты лица Мелитона.Он был аристократически утончен. ?Как будто соткан из звуков?,?— пришло в голову удачное сравнение. Сейчас, во время пения, лицо его было особенно красивым, одухотворённым, блестели светлые глаза, разбившие уже не одно женское сердце. Ниена невольно залюбовалась им, крепче прижимая к себе шкатулку, и вспыхнула, когда встретилась с внимательным взглядом юношеских глаз.Музыка оборвалась. Мелитон поднялся, сопровождаемый недоумевающим дамским шёпотом, с поклоном подошёл к придворной даме:—?Я счастлив, досточтимая леди, что Вы почтили меня и мою песню своим присутствием.Девица в ответ столь же бесхитростно улыбнулась и спросила прямо, чуть щуря глаза:—?Вы поете эту песню своей возлюбленной?..—?Да.—?Кто же она? Прекрасная дева из книг?..Дамский цветник притих, тоже, очевидно, заинтересованный ответом всеобщего любимца.—?Прекрасная дева из Озёрного города,?— невозмутимо ответил Мелитон и поцеловал теплые девичьи пальцы.Несколько секунд в воздухе висела тишина, и Ниена старалась понять, шутит ли он или нет. Потом, осторожно улыбаясь, покачала головой:—?В любом случае, это не самый лучший предмет для воспевания,?— и тема была исчерпана до ужина.