the key of my fate (1/1)

—?Ты мне не ровня, герой! Трепещи перед моей силой! —?воскликнул чешуйчатый, зеленый человек-ящерица и раскрыл рот, выпустив ослепляющую струю огня.—?Избавь меня,?— сказал Бакуго и запустил злодея в бетонную стену.Честно, после почти четырех лет работы в геройской индустрии, Бакуго думал, что им пора бы уже запомнить его. Однако, большинство всяческих негодяев, с которыми он сталкивался в патруле, почти ничего о нем не знали, что приводило к многочисленным злодейским монологам, от которых он уже устал. Бакуго, конечно, понимал необходимость отстаивать чувство собственного превосходства, но уважал бы, мать его, оригинальность.По крайней мере, Киришима находил это смешным. Они уже целый год их записывают.Естественно, Киришима считал это смешным. Большинство из них звучали как злодеи из диснеевских мультиков.С тактической точки зрения, это плюс?— быть недооцененным. Значит, злодей не предугадает его действия, а следовательно, дает ему преимущество?— это основная стратегия, которую он выучил ещё в старшей школе, большое спасибо. Но с точки зрения самоуверенности он это совсем не оценил. За несколько лет его непомерное эго сжалось из вагона и маленькой тележки до размеров крупной дыни. Такие вещи не происходят сами по себе. Он рос, учился на своих ошибках (и соперниках), пока не стал более-менее порядочным членом общества.И всё же его характер остался неизменным. Он, хоть убейте, от этого не избавится.Во всяком случае, хоть Бакуго и признал прелесть сплоченности и товарищества, его потребность в признании наряду с прочими внутренними конфликтами, бурлящими под кожей, никуда не делись. Так что постоянное напоминание от местных злодеев, словно вылезших из фильмов категории Б*, что он, по сути, никто и звать его никак, толкало его в худшую сторону.Не говоря уже о том, что этот человек-ящерица разгромил его любимое кафе. Одного этого было достаточно, чтобы испортить ему настроение.Бакуго пнул бесчувственное тело злодея, поджав губы от запаха горелой резины, исходившего от места, где взрыв опалил чешуйчатый торс мужчины. Прикинув, что рептилия поднимется ещё не скоро, он выпрямился и жестом подозвал полицейских, стоявших по ту сторону улицы. Они быстро подбежали, всё ещё держа руки над кобурами. Бакуго попытался превратить своё высокомерное выражение лица во что-то более спокойное.—?Эпицентр*, сэр! Злодей задержан?Господи.Нет, сделай лицо попроще. Хватит.—?Он весь ваш, офицер,?— ответил Бакуго. Словно в подтверждение своим словам, он не совсем легонько подтолкнул его ногой так, что тот сполз по стене и рухнул на землю. Он притворился неудовлетворенным этим звуком.—?Спасибо, Эпицентр, сэр! Мы обязательно сообщим Вашему агентству об аресте.Бакуго нетерпеливо махнул рукой:—?Это…—?Прошу прощения.Резкий голос внезапно прервал его, жесткие плечи грубо оттолкнули его, направившись в разрушенную кофейню позади него. Бакуго возмущенно шикнул и, распрямившись, поднял голос:—?Эй! Смотри куда идешь!Да, характер остался. Но, эй, что за чудак только что толкнул его в рабочую смену?Обернувшись, чтобы посмотреть на того, у кого хватило наглости перебить его пока он разговаривал с полицейским, он увидел, что человек продолжил идти к опаленному зданию. Его волосы странно рассекались пополам: красные пряди слева и белые справа. Он краем глаза подметил эмблему фельдшера на спине жилета и идентичную медицинскую сумку, перекинутую через широкие плечи.Внутри Бакуго знал, что ему, вероятно, лучше не обращать внимания и оставить работника в покое, но плохое настроение и задетое самомнение разожглись как спичка от того, что тот не ответил ему. Когда маленькое чудище в его груди заулюлюкало о признании, уважении и о всём том, к чему он стремился с самого детства, он сделал пару шагов в сторону кофейни.—?Эй! —?рявкнул он. —?Я с тобой разговариваю, половинчатый!Когда Бакуго резко и внезапно встретился взглядом с двумя холодными разномастными глазами, у него в голове моментально мелькнули две мысли:?Почему он выглядит так, словно замышляет мое убийство??И?Почему его глаза такие чертовски красивые??Мужчина, стоявший перед ним, смотрел на него так, словно он был кучей собачьего дерьма, трагически размазанной по подошве его ботинка. Смотрите, Бакуго не лучший человек в сравнениях, но он определенно мог сказать, что взгляд этих глаз говорил о сильной и жгучей неприязни. Это было довольно досадно, видеть такое омерзение и ненависть во взгляде совершенно незнакомого человека, но опять же, люди, недолюбливающие Бакуго, не были чем-то новым. С годами он привык к мимолетным отвращенным взорам, чистой, неприкрытой ненависти и даже испуганным и опасливым взглядам.И всё же. Они, если не раздражают, то, по крайней мере, интригуют.Этот человек, даже без своих разномастных глаз, излучающих гнев, сам по себе был достаточно интригующим. Он был необычайно красив (серьезно, что не так с мыслями Бакуго), но черты лица выражали почти болезненное ничего. Единственным выделяющимся были глаза?— серый и льдисто-голубой, обрамленный пятном красного шрама.Он спросил:—?Какие-то проблемы?Его голос был спокойным, отдаленным, но с нотками чего-то похожего на сарказм, отчего у Бакуго заскрипели зубы.—?Если ты не заметил,?— протянул он,?— я был занят чем-то важным.Беспристрастное лицо мужчины не дрогнуло ни на йоту.—?Хорошо,?— монотонно произнес половинчатый ублюдок. —?Я пойду помогать гражданским, если ты не против.—?Ты что, оглох? —?Бакуго сделал несколько шагов вперед, чувствуя, как в нем закипает гнев. —?Я сказал, ты прервал работу героя. Никто не толкает героев просто так.Глаза мужчины стали смертельно ледяными, и Бакуго показалось, что воздух вокруг упал на три градуса. Предательская дрожь пробежала по его спине, и он выругался про себя от того, что этот придурок заставил его поежиться от одного только взгляда.—?Ах, работа героя,?— сказал он, и слово ?герой? слетело с его языка так презрительно, что Бакуго захотелось съежиться.И, ауч, это задело жизненно важный нерв Бакуго.Если бы ему пришлось выбрать что-то, что он любил в себе (что было намного проще сейчас, чем семь лет назад), это было бы его нечеловеческое стремление стать лучшим героем. Бакуго любил свою чертову работу. Он любил острые ощущения, драйв, адреналин, стремления, пользу обществу. Он любил помогать людям. И Бакуго любил героев. Сколько он себя помнил, он обожал Всемогущего (даже если тупой Деку утверждал, что он был первым, это была ложь), и не было профессии, которую он бы уважал столь же сильно. Он гордился своими кумирами, своей карьерой, своими идеалами. Этот чмошник не имел права просто обсирать цель всей его жизни.Бакуго прошипел:—?И чё ты хочешь этим сказать, ублюдок? Я спасаю людей.В тот момент, когда слова слетели с его губ, Бакуго почувствовал, как от смущения у него защипало горло, так как медицинский значок почти светился у мужчины на рукаве. Разномастный смотрел на него как на посмешище.—?Ах да, тогда почему ты стоишь здесь, а не помогаешь раненым?Бакуго хрипло рассмеялся:—?Не думай, что можешь учить меня, сестричка. Я сделаю всё, что от меня требуется.Взгляд незнакомца был далеким и равнодушным. Палящая ненависть теперь скрылась за серо-голубой завесой глаз. Как будто решив что-то, он согнул спину в почти насмешливо-глубоком поклоне, а затем распрямился как пружина.—?Прощу прощения, сэр,?— сказал он мертвенно-спокойным тоном. —?Не позволяйте мне мешать Вашему спасению.Последнее слово он растянул, растоптав всякие намёки на искренность. Незнакомец снова встретился с ним глазами, полными мрачной апатии.—?А теперь прошу меня извинить.С этими словами он развернулся, медицинская сумка подпрыгивала на его боку, когда он вбежал в кафе, где растерянные гражданские успокаивали друг друга после атаки.Голова Бакуго пульсировала. Он гневно повернулся, затоптал мимо нервных полицейских, чтобы уже закончить этот чертов патруль, и даже не потрудился оглянуться. Он почувствовал, как на ладонях у него вспыхнули искры, и громко выругался, от того, как рассеивается его самообладание. К черту этого недоделанного ублюдка и его холодные глаза. К черту его успешную попытку покопаться в его чувстве собственного достоинства. К черту его.Бакуго было плевать, что о нем о думают. У него был высокий уровень успешных миссий, он был опытен, он стал лучше в минимизации ущерба. Черт, даже Деку стоил государству больше денег на ремонт инфраструктуры, чем он. Тем не менее, он едва ли входил в первую десятку топа из-за колоссальных потерь в опросе популярности. Он не был светским человеком, он это знал. Он едва произнес речь на выпускном (он сказал десять слов), а любопытных репортеров, которые интересуются его средствами по уходу за кожей, он и подавно желает разнести на куски. Но Бакуго плевать. Ему плевать на фанатов или общественное одобрение. Его собственного мнения вполне хватало. И в последние несколько лет он искал голосов своих друзей?— они уважали его, как и он их, а весь остальной мир может пойти к черту. Бакуго не интересует их мнение.Это ложь. Ему дико интересно, не исключая дебильных фельдшеров.В ту ночь Бакуго снились холодные-холодные, ледяные глаза и пылающая, горящая ненависть.Он плохо спал.