1. ?Если бы... ? (1/1)

Ритмичные звуки ударов глухим эхом разносятся по всей долине, нетерпеливо подгоняемые холодными горными ветрами. Солнце в самом зените, однако его лучи с каждым днем теряют свойственное им тепло. Это были те редкие теплые деньки, что дарила осень.Пожухлая трава под ногами и степные цветы источают необычайный пряный аромат, даря успокоение. Далеко за горизонт простиралась степь, казавшаяся почти бесконечной. А еще дальше виднелись холмы и высокие скалистые горы, на вершинах которых белел снег. К югу от долины расположилось большое озеро, притоком которому служили две реки. Озеро было довольно глубоким, и поговаривали, что на дне его обитают невиданных размеров рыбы – хозяева этих вод. Совсем недалеко возвышались густые леса, а деревья походили на сотни могучих стражей. В этих лесах было полно всякой живности. Опасной живности.Посреди долины, простирая руки к небу, стоял человек. В левой руке он удерживал за рукоять бубен обтянутый кожей невиданного зверя, хорошей добычей охотников, а правой ударял по центру бубна коротким деревянным посохом, оплетенным разными нитями из трав, кожи и сухожилий, на которые были нанизаны кости, когти и зубы различных животных.Глухой удар. Затем еще один. И еще. Казалось, воздух сотрясался, а человек все продолжал. Его ритуальное одеяние выглядело странно, а на плечи был накинут мех недавно освежеванного животного. Его волосы цвета вороньего крыла рассыпались в беспорядке. Большинство прядей были сплетены в косички, нанизанные на мелкие косточки. Он взывал к духам, стоя у огромного костра, от которого тянулся дым к самым небесам, который время от времени развеивал непослушный ветер, не давая шаману донести его молитвы. Но все же шаман продолжал, готовый простоять так сколько угодно, пока священный костер не потухнет, оставляя после себя лишь горстку пепла.***Им часто в детстве рассказывали о злых духах, что раньше были людьми, жившими на этих землях, разорявшими и опустошавшими её без капли благодарности. Они нарушали законы жизни и смерти, не слушаясь богов, не боясь их разгневать, считая, что они сильнее и могущественнее всех. Их бесчинства смогли разгневать богов, и в наказание они лишились возможности обрести покой. Они были обречены на вечные скитания в облике бестелесных духов. Но даже став духами, они не смирились и не просили о пощаде, решив, что боги недостойны их мольб. Вместо этого они, даже будучи духами, стали лишь сильнее разорять земли, предаваясь убийствам, лишая жизни просто ради развлечения. Если же им попасться, то они убьют любого, уничтожат весь его народ. Шаман частенько рассказывал, сидя у костра вечерами, глядя куда-то мимо них, словно он видел что-то, недоступное другим. Он рассказывал о том, что видел злых духов и это было всего лишь раз, когда-то очень давно, ещё в юности.?— Их глаза сверкают злым желтым светом. Этот свет поглощает души, стоит только взглянуть в них один-единственный раз. Это проклятье, ниспосланное самими богами.?***Дети кучковались у подножия скалистой горы. Это не могло не заинтересовать. Одни просто стояли, а другие таскали камни в одно и то же место, образуя едва заметное возвышение. — Что они делают? — спросил Лэнс, чуть приподнимаясь и вытаскивая замерзшие руки из холодной воды. Река была всегда кристально-чистой, но очень холодной, даже под палящими лучами солнца.— Хоронят собаку, — равнодушно ответила Пидж, пытаясь сдуть прядь своих светло-русых волос, что настойчиво лезла в глаза и мешала работе.— Что за собака? — не понял Лэнс и, вновь взяв в руки отложенный в сторону небольшой осколок плоского острого камня, что полностью умещался в ладони, продолжил чистить им пойманную с утра рыбу, смывая красиво блестящие круглые чешуйки водой. — У кого-то сдохла собака ночью. Больше я ничего не знаю. Просто делать нечего, вот и маются невесть чем, — в последнее время Пидж все чаще и чаще раздражалась, к тому же ей все-таки пришлось пахнущими рыбой руками убрать волосы назад. Давно следовало их отрезать, но отец был категорически против, постоянно напоминая о том, что девушка должна иметь длинные волосы.— Действительно, дети иногда бывают такими странными, — пробормотал себе под нос Лэнс, перевернув немаленькую рыбку на спину, он разложил ту на плоской поверхности камня, прежде чем отрезать ей голову, чтобы поскорее перестала бить хвостом, тем самым больно царапаясь. Раньше он это ненавидел, вот так вот сидеть, монотонно делать одно и тоже, даже не поднимая головы. А ещё... Ему было безумно жалко убивать даже рыбку, не то что других мелких животных. Но, как оказалось, жизнь быстро учит черстветь душой, ведь истина до ужаса проста: если хочешь выжить — необходимо убивать.— Меня бы удивило, если бы они вели себя как скучные взрослые, — на миг девушка забавно сморщила носик, на котором уже появилась россыпь едва заметных веснушек, — Это же дети! Посмотри на них! У них полно времени... — прозвучало несколько завистливо, — и полно энергии, которую просто некуда девать.— Наверное, и мы были такими, — повел он плечом в сторону, чувствуя, как все тело болит от сидения в одной позе. — Да уж... Мы были такими же: таскались везде за друг дружкой, пытались подражать взрослым и мечтали поскорее повзрослеть. Только все оказалось совсем не таким — очередная очищенная тушка рыбы отправилась в плетеную корзинку и Пидж, усевшись на землю подняла голову на небо, чуть щуря глаза от солнечного света.Понять, о чем говорит девушка было несложно, ведь похожие чувства испытывал и он: разочарование и чувство, что его обманули. ***— Что ты делаешь? — Тихий шепот прямо около уха напугал до такой степени, что Лэнс едва не заорал. — Аллура! — шепотом возмутился он, заставляя девушку тепло улыбнуться. — Ну, так что ты делаешь? — поставив глиняную посуду рядом, она присела на бревно рядом с Лэнсом, протягивая руки к костерку. Замерзла. Ночами тут всегда было холодно и в поселении везде горели костры, в которых поддерживали огонь до самого рассвета. — Ничего, — почти смущенно выдал он, пряча то, что было у него в руках. Но осторожный взгляд в сторону соседнего костра выдал его с головой, заставляя девушку лишь тяжело вздохнуть. — Ты такой упрямый. Зачем ты пытаешься прыгнуть выше головы? — подвинувшись чуть ближе, она присела на корточки прямо перед ним, обхватывая его лицо и заглядывая прямо в глаза. — Лэнс... оставь. Быть воином и охотиться во благо племени — это не твой удел. Смирись со своей участью, чтобы не стать такой же заблудшей душой с желтыми глазами. Смириться с тем, что уже есть? Так просто? Лэнс отвел взгляд в сторону. Смотреть в глаза сестры было просто невозможно, ведь все, что она сказала – правда. Он и сам знал, что против сущности не пойти. Перечить и упираться бесполезно. То ли решив, что разговор на этом окончен, то ли поняв, что Лэнс уже ничего не скажет, Аллура поднялась на ноги и, растрепав ладонью мягкие волосы на макушке брата, взяла кувшин и пошла в сторону своего шалаша.А ведь раньше она была куда упрямее, единственной такой: слабой, но в то же время сильной. Лэнс восхищался, глядя на свою сестру, но теперь это всего лишь тень от нее прежней. Муж и ребенок сделали ее слабой и податливой. Теперь она уже и не скрывает метку на своей шее, которой так стыдилась в первое время, страдая от нежеланного замужества. Долго утопать в раздумьях не дал громкий и до боли знакомый смех, возвращая все внимание Лэнса к людям, сидящим за соседним костром. Вот где настоящее веселье, вот где праздник для тех, кому повезло. Вожак вместе с другими воинами учил маленьких мальчишек точить ножи и концы для копий их камней и костей животных, то и дело хохоча, когда у тех не получалось. Это будущие охотники и воины, это те, на чьих плечах останется забота о племени. Отнимая от груди сверток, он смотрит на нелепо заточенную кость: ни острая, ни тупая, негодная даже для разделки тушки, не то что для охоты. ***— Ненавижу быть омегой, — так просто, без стеснения и лукавства. Пидж никогда не скрывала то, о чем думает, и это по-настоящему заставляло завидовать. — И это ты мне говоришь? — усмехнулся Лэнс, прекрасно понимая, к чему это сказала девушка.Сегодня уже третья ночь, а альфы еще не вернулись с охоты. Племенные жители уже волновались, косо поглядывая друг на друга, боясь озвучить мысль о том, что они не вернутся. Шаман же пропадал в степи, беспрестанно стуча в бубен, пока старейшины, спрятавшись в своем шатре, и носа не показывали.— Если бы я была альфой, то могла бы ходить на охоту вместе с отцом и Мэттом, — всхлипнула она, согнув колени у груди и уткнувшись в них лицом. В такие моменты Лэнсу всегда хотелось провалиться сквозь землю, потому что он не мог ничего сделать. Абсолютно ничего, кроме как просто ее обнять, слушая, как она постепенно расслабляется, дав выход своим слезам. ? — Если бы я был альфой... ? — начал думать Лэнс, но просто провалился в сон, сидя в обнимку с Пидж, которую тоже разморило от тепла. Утро же он встретил уже один, сонно моргая и прислушиваясь к громким крикам Пидж о том, что Мэтт первым умрет, когда попадется ей под руку. Брат лишь отвечал ей не менее громким смехом. Они вернулись, а это значит, что все хорошо. Ведь альфы на то и альфы, что в их присутствии племя расслаблялось и жизнь продолжалось в прежнем русле. Даже Пидж забывала о том, что альфой быть лучше, чем омегой, ведь ее желание – это всегда быть с семьей и ради этого вовсе не обязательно становиться альфой. ***Джон — короткое имя, в которое вложено немного значения. Просто Джон, без сложных приставок и лишних нежностей. Всё, что имело значение – это только то, что он – мужчина, альфа, вожак. Если бы кто-то спросил, кто из живущих в их племени был бы вожаком получше, чем нынешний, то его бы избили. Ведь для всех Джон был лучшим вожаком и одним словом причину не описать. Ведь из всех, скольких помнят старейшины, по их же словам, этот мужчина, получавший столько хвалебных речей и столько пожеланий, единственный ни разу не ставил себя выше людей своего племени. Всем казалось, что сами боги благословили его на это место и указывают ему верную дорогу. Вот только никто не учел того, что боги могли что-то дать, а что-то отнять. Первой у него родилась дочь, красавица-омега с диким нравом, заставляющая трепетать от восторга каждого альфу, что был знаком с ней. Назвали они ее Аллура, именем, подобным редкому цветку, который трудно добыть даже самым бравым альфам. Слишком сильная, слишком гордая и слишком смелая для омеги. Ей бы быть альфой, но раз судьба омеги была ей уготована, то значит так тому и быть. Джон быстро смирился с тем, что его первенцом стал не альфа, хотя старейшины и пророчили ему сына.Вторым на свет появился долгожданный сын, глядя на мир сверкающими голубыми глазами. Имя ему выбирать долго не пришлось, ведь Джон уже после рождения первенца определился с именем сына — Лэнс. Мальчик – будущий альфа, в чьих венах течет кровь истинного лидера, должен был стать опорой для своего отца, чтобы, когда придет время, перенять тяжелое бремя лидерства с плеч отца и повести их. Что может быть больнее, чем увидеть ужас на лице матери и безысходность в глазах отца? К своему двенадцатому году жизни Лэнс впервые смог разочаровать всех тем, что родился на свет таким. До этого дня он был единственным сыном вожака, любимчиком всего племени и гордостью матери. И все рухнуло в один-единственный день, когда его, игравшего вместе с остальной ребятней, поймал шаман, больно сжимая за тонкое запястье и пугающе выпучивая свои немигающие глаза, с рычанием выговорил прямо в лицо мальчонке:— Омега! От него несёт омегой! Он родился омегой и станет всего лишь омегой! У вожака не может быть преемника-омеги!В этот день, когда весь мир ополчился на мальчика, единственной, кто выбежала и спрятала его за своей спиной, была Аллура. Красивая, гордая, сильная Аллура, которой было бы впору быть альфой, с её-то диким нравом. Именно она поставила на место всех и каждого в племени, пока шокированные мать и отец всего лишь наблюдали за тем, как их растерянного ребенка чуть не растерзали за то, что он родился омегой. После этого случая Джон, равнодушно, будто не слыша мольб, проклятий и угроз от своей дочери, насильно выдал её замуж за одного из своих достойнейших воинов, а сына и вовсе начал игнорировать, словно тот и не рождался. Много времени прошло, много сезонов сменилось и племя стало забывать о том случае. Все, кроме одного человека, что нес на себе груз несбывшихся надежд своего отца, неспособный поменять свою сущность омеги на сущность альфы. Бесконечное чувство вины... Ведь боги так и не дали Джону сына-альфу, не подарили ему преемника. ***Умудренные опытом старшие омеги почти не ложились спать, ведь на рассвете альфы планировали покинуть стоянку племени, чтобы поохотиться. Они готовили одежды и провизию для своих альф, мужей и сыновей, иногда пели молитвенные песни, сев вокруг костра и пришивая защитные амулеты, сделанные шаманом, искренне веря, что это не бесполезное времяпровождение. Время между охотничьими вылазками альф становилось все короче и короче, это значило лишь одно – зима неминуемо приближалась и необходимость запасать больше еды, шкур для теплых одежд возрастала. А еще это было ознаменованием того, что скоро начнутся свадебные церемонии. Свободных омег отдавали альфам, что смогли их заслужить, будь то выигрыш в честной драке или дары, преподнесенные альфой родителям омеги.Это была пора, когда омеги хорошели на глазах, начиная одеваться красочнее, чтобы сильнее бросаться в глаза достойным воинам, ходящим подле самого вожака, ведь один из них обязательно станет преемником. Альфы же, не упуская возможности, старались показать свою силу, мощь при добыче редкой дичи, которая поможет привести в его шатер одну из завидных омег, что сможет принести с собой счастье и здоровое потомство. Семнадцатая осень в жизни Лэнса приближалась неумолимо и он, отчаянно желавший добиться благосклонности своего отца, тихо и про себя молился о том, чтобы отец забыл о нем на время этой церемонии. Только вот виноватые взгляды матери, что в последнее время старалась потакать ему во всем, принося отвар за отваром от шамана, говорили об обратном. И вот, сидя около шалаша, слушая приглушенные разговоры старших омег, что только что проводили альф на охоту, он сидел и смотрел на свое отражение в кувшине с зеленым питьем. Лекарство, которое должно помочь его организму окрепнуть и наконец-то разбудить в нем сущность спящей омеги, разумом воспринималось как яд, разрушающий его же мечту. ? — Если бы я был альфой... ?