Глава 16. "Рендолл" (1/1)

Поле битвы, от края до края окрашенное алым цветом, наполненное отчаянием, гневом и горечью поражения, было укрыто трупами и израненными телами сплошным настилом, скрывающим изуродованную, распаханную в пылу сражения землю. Их предсмертные крики, полные боли и скорби, эхом отражались средь опустевших после сражения улиц и копьями впивались в сердца соратников, разрывая те в клочья, заставляя кровеносный орган ускорять ритм в сто крат, содрогаться в ужасе. Место, некогда наполненное жизнью, а теперь мертвенной тишиной, изредка прерываемой всхлипами и хрипами, было одним из зажиточных районов в центре ада, являлось пристанищем каннибалов. Оно не было связано с кем-либо из высших, имело свои устои и ?законы?, свою власть и являлось лакомым кусочком для представителей любой власти. Каждый хотел урвать хоть клочок чужой земли, такой выгодной и желанной, что готовы были рвать глотки друг другу за каждый её сантиметр. Вот только договариваться с хозяинами этих земель было нелегко, ведь те были упрямы, как горные козлы, и свирепы, как раненые звери, с ещё большей остервенелостью защищающие свой кров. Это пара относительно юных демонов поняла, когда после неудачных переговоров (те просто не стали слушать и выставили их за дверь) встретились лицом к лицу с группой озверевших бесов, более похожих на изголодавших псов, унюхавших кусок свежего мяса. Те действовали неосмысленно, поддаваясь животным инстинктам, а глаза их скрыла поволока, и затмил голод. Проведя в голове параллель между вечно голодными демонами, жаждущими сочной плоти себе подобных, и исчезающими после каждых переговоров парламентёрами, Пайнс удрученно хмыкнул себе под нос, выуживая серебряный клинок из ножен, что блеском своим озарил чёрную землю, и сразу воткнул его в грудь напавшего беса, чья слюна бурным потоком лилась изо рта, и вынул с хлюпающим звуком, после чего кровь, как горный ручей, полилась из колотой раны. Обезумевшие бесы бурным потоком надвигались на юношей, что едва умудрялись отбиваться от когтистых рук, несущих погибель. Те, кого ранили, падали, омрачая и без того чёрную землю алыми разводами, заполняя пространство едким запахом металла, тем самым распаливая рецепторы собратьев, что, учуяв полюбившийся запах, набрасывались на полуживых союзников, разрывая в клочья, оставляя после себя лишь неопознанную массу из сухожилий и костей. Улицы залились кровью, что ручьями стекала в канализации; пропитались зловоньем изуродованные земли, скрытые под толщей тел — куда не ступи, слышен хруст костей и протяжные завывания боли.Лязг металла о металл не прекращался на протяжении нескольких часов, изматывая своих владельцев до изнеможения. И если юноши чувствовали накатившую на них усталость, что сдавливала руки и камнем ложилась на грудь, то их соперник, подпитываемый нескончаемой жаждой плоти и ненавистью, не показывал ни толики устали, яростно размахивая мясницким тесаком, как пшеничным колосом. Крупный мужчина, превосходящий в размерах и мускулатуре обоих демонов сразу, стал для юношей ощутимой помехой, особенно в тот момент, когда острие заточенного тесака впилось Сайферу в грудь, разрывая кожу и разламывая кости, рядом с сердцем. Кровь лилась нескончаемым потоком, а воздух одним махом выбило из лёгких, от чего оставалось ему лишь тихо хрипеть, в попытках сделать глоток желанного кислорода. Шатен от вида согнувшегося над рыхлой землёй Сайфера потерял самообладание, а в голове что-то со звоном треснуло и рассыпалось на тысячи осколков. Липкий страх прокрался под кожу, заполнил нутро, въелся в кости, от чего те зудели невыносимо. В мыслях щёлкнуло и рассудок помутился, покрылся мутной плёнкой, стирая из сознания последующие события. Как он с оглушительным ревом вонзает затупившееся острие клинка бесу в живот, пробивая твёрдый пресс, и, провернув то в плоти, вспарывает, выпуская наружу зловонные органы, что грузно падают на землю, залитые черно-алой кровью. На крик павшего ?воина? сбегается новая толпа безумцев, что, не разбирая дороги, спотыкается о трупы себе подобных, но всё равно упрямо следуют своей цели и, по её достижению, впиваются в толстые кишки острыми, как у хищников, зубами, разрывают те на мелкие куски, разделяя трапезу меж друг другом. Пользуясь их недолгим отвлечением Пайнс, подхватывая Сайфера под руку, ускользает из холодных лап смерти, быстро покидая место бойни, чувствуя на себе остаточный запах зловоний: сладковатый запах гнили и металлический от пролитой крови, как своей, так и чужой. Экипаж, ожидал двух господ за пределами территории Рендолл — губительного района — так как на саму территорию, даже частично, въезд был запрещён, что было выведено в своде правил, а нарушение правил жестоко каралось; завидев юношей, один из которых старательно делал вид, что всё в порядке, и неровной походкой приближался к повозке, слегка заваливаясь вбок, а другой, явно обеспокоенный, ловил неотесанного демона в нужные моменты, стойко выдерживая все пронзительные взгляды в свою сторону, слуги быстро взяли всё в свои жёсткие руки и, не обращая внимания на препирания едва стоявшего на ногах Сайфера, затолкали обоих во внутрь кареты, усаживая на мягкие подушки. Позже возница, ударив колючей плетью по спинам не упокоенных душ, тем самым разъяряя их ещё болей, быстро умчал обратно в поместье, едва успевая по пути нажимать на тормоза1. Пайнс внутри экипажа едва обращал внимание на сильную тряску, из-за которой экипаж грозился перевернуться и пасть смертью храбрых. Всё его внимание заполнил Сайфер с зияющей на груди раной, всё ещё обильно истекающей кровью, с посеревшим от боли лицом и сжатыми в тонкую полосу губы, сильно прикушенные с внутренней стороны, о чём свидетельствует алая дорожка, стекающая по подбородку вниз. Его глаза, некогда яркие, теперь стеклянные, пустые, с посеревшими под ними кругами и виднеющимися тонкими полосками вен. Не выдержав развернувшейся перед собой картины, Мейсон, резко встав с настенного места и едва не упав от внезапной тряски, сложив большую часть имеющихся в кабине подушек, уложил на них Сайфера, что до сих пор не подал ни малейшего признака боли, хотя та, безусловно, была. – Давай, аккуратнее, – тихо бурчал шатен, едва слышно, укладывая голову Сайфера, с растрепанными в разные стороны волосами, золотые пряди которых беспорядочно вылезли из ослабевшей, как и её хозяин, косы на мягкие подушки. – Вот так. Юзеф, сбавь чуть ход или веди нормально. Если карета дёрнется ещё хоть раз, я самолично брошу тебя в парадном районе на потеху зевакам. – Как скажете, Господин. После карета, всё же сбавив ход, ещё немного потряхивалась из стороны в сторону, но это было не так значимо, и Пайнс, вполне удовлетворенный результатом, склонился к основанию сидений, где всегда покоилась старая аптечка, на экстренные случаи, подобные этому. Внутри, наскребя ниток и найдя тонкую иглу, острую, как он успел выяснить на собственном опыте, проколов палец на очередной кочке, он также нашёл склянку спирта, удачно сохранившегося, а не пропавшего в желудке одного из прошлых кучеров. Взяв тот и смочив им белый, недавно постиранный платок, от которого всё ещё несло свежестью и запахом цветочного мыла, он аккуратно, дабы не причинить ещё больше боли, протёр рану блондина, хотя перед этим пришлось срезать небольшой кусок кожи, что намертво склеился запекшейся кровью с белой рубахой, и никак не желал отделяться. Откинув тот в дальний угол, стараясь не обращать внимания на то, как исказилось лицо Билла в гримасе боли, шатен продолжил своё изматывающее как нервно, так и физически занятие. В последний раз пройдясь теперь испорченным платком по ране и её периметру, шатен отбросил его туда же, куда и отрезанные куски омертвевшей кожи с окровавленной тканью и взял в руки иглу, что на фоне его пальцев казалась тоньше прозрачной паутинки. Игла в руках дрожала не то от тряски повозки, не то от его собственной — Мейсона — дрожи, в глазах плыло от усталости и волнения. Шумно выдохнув и косо глянув на побелевшего Сайфера, с выступившей испариной на лбу и плотно сжатыми губами, Мейсон на мгновение прикрыл глаза, возвращая себе былое спокойствие, и стиснул зубы до тихого скрипа. — Заставляешь меня заниматься подобным, чёртов Сайфер..., – и вонзил острый кончик иглы в мягкую, чувствительную после ранения кожу, сцепляя рваные края между собой, сопровождаемый тихим болезненным шипением сквозь стиснутые челюсти.–Терпи! Последний шов, в аккомпанемент с тяжёлым полувздохом, полустоном, был аккуратно выполнен шатеном — насколько это было возможно в их условиях — после чего игла, с тихим блеском, упала на дно аптечки и скрылась среди обрывков бинтов. Рубашка в том месте, чуть ниже ключиц, была разорвана в клочья и уродливыми тряпками тянулась вниз, слипаясь где-то от припекшейся крови. Благородный прежде цвет окрасился алым и смешался с грязью и копотью задымленных улиц. – Долго там ещё? – нетерпеливо сетовал Пайнс, косо поглядывая на блондина. – И свеча догореть не успеет, как будем у ворот! – резво отозвался возница, после чего послышался оглушающий свист плети, разрезавшей воздух, и яростный рёв духов. Лицо Билла бледное, с тёмными кругами под глазами, придающими ему ещё более болезненный вид. По лбу и тонкой шее каплями стекает холодный пот, бесшумно падая на некогда белые ткани, в момент поглощенный ей. Рана на груди, выглядящая уродливо и болезненно — явно оставит после себя грубый, с неровными краями шрам — воспалилась и сочилась сукровицей. – Я не очень хороший лекарь, прости.., – опустив голову ниже, сказал Пайнс пряча глаза. – Что ты, женушка, у тебя просто золотые руки! – Сайфер, скривившись от боли, оперся на локти и слегка привстал, напрягая при этом таз. – Не двигайся, дурило! Пайнс было протянул руки, чтобы вновь уложить блондина на подушки, но получил лёгкий удар по открытым запястьям. – Не паникуй ты так. Кости срастутся, как и всегда, а шрамы, как говорят, красят мужчину, – он тихо прыснул от вида раздражённого Пайнса, у которого едва пар из ушей не вышел. – Да и к тому же, боль — это здорово! Не целься он мне в сердце и попади чуть ниже, я бы и внимания не обратил на зияющую во мне дыру. Шатен, изогнув бровь, склонился ближе к блондину, который от такого напора воспрял духом и поддался навстречу, однако, вместо желанных знаков ?утешения?, получил сильный тычок в зашитую рану, зашипев от боли, от которой потемнело в глазах. – Бахвальство, да и только, – усмехнулся шатен смотря на щурившего глаза блондина. – Теперь ты просто обязан меня утешить! – насупившись, проворчал Билл, прикрыв один глаз. – Я подумаю…– Господин, мы прибыли! – разорвал тишину Юзеф и постучался в небольшое окошко позади себя. Лакей открыл дверцу и, не успев вытащить подножку2, был отброшен служанкой, что, наскоро проверив состояние Сайфера, подхватила того под руку и вместе с Пайнсом вывела бурчащего юношу из повозки. – Я бы и сам справился, – сказал Билл, после чего сдался от упившихся в него взглядов, что были острее ножей. Подоспевший лекарь, которого обеспокоенные слуги разбудили и ввели в курс дела, вновь уложил Сайфера на белые носили, что под Сайфером стремительно сменяли цвет. Отдав указ унести того в лазарет, направился за слугами. Лекарем был пожилой демон, переживший не одно поколение их семей, служивший им верой и правдой, тем самым заслужив почёт и уважение у каждого. И даже если кто-то особой приязни к нему не питал, в особенности из-за его сварливого характера, всё равно не относились к нему не уважительно, хоть потому, что дело своё он знал, в своё время целиком отдавшись медицине. Возможно, если бы на войне ему пришлось не только лечить, но и отнимать жизни, несмотря на клятву, он бы не оказался в таком прогнившем месте как ад. – Тесак сильно повредил третье ребро и едва ли не ранил верхнее сердце3, отделался малой кровью. Шов небрежный, но надёжный, переделывать не буду, – говоривший покосился на койку, где Билл, после принятого обезболивающего, сморился и впал в лёгкую желанную дрёму. Хмыкнув что-то себе под нос, старик подошёл к небольшому комоду у рабочего стола и вытащил оттуда несколько стеклянных банок с различными смесями внутри, открывая каждую поочерёдно и вдыхая отдельно запах каждой, таким методом определяя, где какой препарат находится. После седой демон протянул Мейсону прозрачную склянку с лазурно-зеленым препаратом внутри, от которого шёл густой травяной запах с чем-то сладким, неизвестным шатену. – Мажь этим рану по несколько раз в день. Это сильное обезболивающее, просто небольшая помощь его организму, а дальше он и сам справится. Он у нас живучий, – старик тихо усмехнулся своим словам, а Пайнс лишь согласно кивнул. Невозможно было не согласиться. Оставшись наедине с блондином, Пайнс аккуратно втирал густую мазь в припухшую рану. Холодная кожа под его руками перенимала его жар, становилась мягкой и податливой, бархатной на ощупь. Касаться её было одно удовольствие. – Какой бесстыдный поступок, Пайнс. Решил надсмеяться над моим телом, пока я в отключке? – шатен почувствовал прикованный к его макушке взгляд и, прежде чем поднять голову, задержал дыхание. В янтарных глазах напротив он увидел лишь тёмные смешинки, и былое волнение сошло на нет под тёплым взглядом фениксовых глаз. Раз у него хватает сил на веселье — всё в порядке. Шатен молча встал с насиженного места и, закрыв ароматную склянку, передал её стоявшей у входа служанке с наказом отнести ту в его покои, после чего вернулся на своё прежнее место с намерением перевязать побеспокоенную его махинациями рану. – И что, ты даже ничего не скажешь мне в ответ? – тот склонил голову вбок, ближе к Пайнсу, отчего его золотые пряди выбились из косы и разметались по одеялу, как горные ручьи, струящиеся по её рыхлому склону, огибающие своими водами любые препятствия. – Что ты хочешь от меня услышать? – тёмная бровь изогнулась дугой и каштановые глаза с золотыми крапинками блеснули при свете свечи, завораживая Сайфера своей красотой. – Ты прекрасен.., – искренне, и в глазах ни капли лжи или притворства, это Пайнс видит не приглядываясь, отчего щёки предательски алеют и румянец плавно перетекает на бледную шею. Шатен склоняется над ним, видит, как блондин напрягается и слегка щурит глаза. – После того, что ты сделал в повозке, меня настораживает эта поза, – с усмешкой произносит Сайфер, показательно прикрывая ладонью перебинтованную грудь. Однако ожидаемого тычка не последовало. Вместо этого Пайнс опустился чуть ниже, к груди, и со всей присущей ему нежностью коснулся губами места, где под слоями бинтов надёжно спрятана рана, с розовыми припухшими краями. Почти невесомо. Сайфер от этого действия замер, искренне удивлённый и отмер лишь когда тёмные глаза вновь сравнялись с его, смотря смущённо. –... Утешение, – тихо пробурчал Пайнс пряча заалевшее лицо, после чего сославшись на количество работы откланялся. Сайфер, ещё некоторое время пялившийся в точку перед собой, судорожно выдохнул, сам не заметив момент, когда задержал дыхание. Сердце сбилось с привычного ритма, грозилось доломать и без того повреждённые рёбра, выпрыгнуть из груди и помчаться вслед за Пайнсом. Щеки алели, уши тоже. Он весь горел адским пламенем и ничего с собой поделать не мог. Откинувшись на подушки, блондин скрыл румяное лицо в их тканях, а в голове тем временем раз за разом повторялся один и тот же фрагмент из памяти, где в главной роли был прекрасный демон с тёмными глазами. //Резная дверь, отгородившая его от пропахшей снадобьями каморки, поддерживала его, не давая упасть на холодный пол. Ноги дрожали от накатившего волнения и стыда, нахлынувших на него также внезапно, как тайфун после штиля. Он сделал это необдуманно, ни капли, просто поддался эмоциям и теперь пожинает плоды своей глупости. Постояв так немного, пока надоевшая дрожь не сошла на нет, шатен вновь напустил на себя безразличный вид и ушёл в противоположную от своего кабинета сторону. – Подготовьте экипаж и двух воинов!Рендолл встретил его ревом всё тех же его обитателей. Те, явно сытые на данный момент, спокойно блуждали по улицам и только в некоторых отдалённых местах можно было услышать вопли и такие знакомые звуки ломающихся костей. Трупы, ещё несколько часов назад устилавшие черную землю, как огромный ковёр, сейчас отсутствовали и лишь редкие кости, да излитые кровью земли напоминали о их существовании. В этот раз они проникли на территорию бесшумно, стараясь лишний раз не привлекать внимания ни прохожих, ни властей. Их первой целью был ?Созидательный дом?, где в данным момент должна была находиться вся действующая власть парадного района. Дом был хорошо охраняем и без предварительного приглашения или записи туда не попадёшь никакими способами. Отдав воинам приказ из укрытия на крыше, Пайнс наблюдал как те, подкравшись из тени здания, выворачивают охранникам шеи с тихим приглушенным хрустом. Их дело обезвредить охрану, задача же Мейсона уничтожить сидящую в зале под ним свиту. Шатен смотрит на собравшихся за столом демонов с презрением, тихо прокрадываясь через мансардное окно, дальше крадясь вдоль тёмных стен. Он бездействует в ожидании и приводит дальнейший план в действие, лишь когда видит мелькнувших в углу своих людей, что аккуратно утащили вглубь здания стоявших в проходе сторожей. В момент все свечи потухают, а дорогие лампы с шумным звоном лопаются, осыпаясь наземь тысячей осколков. Где-то со стороны слышится визг перепуганной демонессы, что, почуяв опасность, первой встала и попыталась сбежать, но была остановлена людьми Пайнса, резво перерезавшими ей глотку. Вот только это было их первой ошибкой, так как запах пролившейся крови моментально заполнил лёгкие всех присутствующих, распаляя рецепторы, сводя с ума. Их глаза загорелись алым и в наступивших потемках они, используя слух, обоняние и обострившееся зрение, как хищники, искали свою добычу, которая удачно притаилась. Пайнс с почерневшими глазами выслеживал своих жертв, ожидая подходящего момента, чтобы изменить ход событий.Слышится рычание и тихое кряхтение от лежавшей в углу женщины. Для того, чтобы убить демона, перерезанной глотки может быть недостаточно, это они только что увидели на своих глазах. Вот только, даже если у барышни и был шанс на выживание, то чертовски мал, так как изголодавшие демоны, с капающей наземь вязкой слюной, не найдя жертву получше, ополчились и набросились на неё, выворачивая тонкие суставы, перегрызая артерии и отрывая от некогда привлекательного тела куски кровавого мяса, при этом облизываясь так, будто видят перед собой невиданный деликатес. Ах да, так и есть. Мейсон, сплюнув противную слюну, отдающую горечью, куда-то в угол комнаты, пока никто не видит, сощурил чёрные, как сама тьма, глаза, после чего за его спиной материализовалось почти незаметное существо, с пылающими в темноте алыми глазами. – Приятного аппетита. Послышались душераздирающие визги и хруст перегрызенных костей и хрящей. Реки крови лились по кремовой плитке, заполняя собой всё пространство, отчего та, не найдя выхода, стала выливаться за порог, как водопад. Воздух наполнил густой едкий запах крови, скручивающий желудок, мутящий взгляд. Невыносимо хотелось открыть окно и выбраться на чистый, по сравнению с этим, воздух, но нельзя, иначе их сразу обнаружат. Сбегутся стаями на запах свежего, и тогда провал. Лучше разбираться со всем постепенно, а если не выйдет, то на улице будет удобнее скрываться, чем здесь в маленьком помещении, где сложно развернуться десяти людям; с залитыми кровью полами, отчего ноги скользят, как на льду. Когда последний крик исчез в пасти ?стража?, а на полу остались лишь не перегрызенные части костей, Пайнс вместе с людьми вышел из здания, через окно, вновь оказавшись на крыше.– Я надеюсь, ты сильно голоден, ?страж?, потому что есть тебе придётся много, – тень на это лишь сощурила глаза, полная предвкушения и, получив разрешение от хозяина, исчезла из-под его ног, а где-то вдали послышался отчаянный визг. – Ну, думаю, и наш черёд приступать. А в ответ два синхронных кивка. //Снежана с потемневшим лицом штопала прокушенную в нескольких местах руку Пайнса, намеренно посильнее сдавливая. – Вам стоило не меня об этом просить, а Иоанна. Или в крайнем случае отправиться в лазарет. – Там Сайфер.., – пробурчал Пайнс, получив в ответ ещё один болезненный тычок. – Если я не ошибаюсь, то Вы с этим Сайфером состоите в браке уже как несколько месяцев, – женщина была явно раздраженная происходящим. – В мои обязанности не входит зашивание ваших ран, Господин! За что вы так со мной!! Вот только насколько бы сильно раздражена и обижена она не была, руку всё же заштопала и аккуратно перевязала, сделав в конце из бинтов милый бантик.