196 серия (1/1)

Постельное белье было слишком ярким – резало глаза, мешало спать.Пакет с игрушками выглядывал с пола, как подкроватный монстр, смотрел своими кошмарными глазищами и пугал. Катя была уже большой девочкой и в кошмары не верила.Она знала, что пакет смотрит на нее прошлым. Было страшно вспоминать ту боль (как будто она вообще – отпускала), вспоминать себя раздавленной подошвой дорогих туфель Жданова. Изрядно потоптанной, трудно довериться снова. И Катя не верила. Как стойкий оловянный солдатик до последнего вздоха боролась с огнем. Валерий Сергеевич мог бы гордиться, как дочка держит оборону. Умом Катя понимала, что права. Но сердце… Сердцу было не приказать. Оно билось, замирало в истоме, если Андрей был рядом, и ныло, если его не было.А ночью, как известно, не только пакеты оживают, но и самые потаенные, самые сокровенные уголки души пускают свет. И Катя не находила сна, металась на кровати, сбила простынь. И, наконец, не выдержав, встала и застыла около окна.И откуда Он все-таки взял этот злосчастный пакет? Он же его выкинул. Или нет? Если выкинул, то как вернул обратно? Катя хмыкнула, представив Жданова в костюме от ?Армани?, роющегося в мусорном баке. Да-а-а, такого абсурда точно не могло случиться.И все-таки. Мама, при всей наивности, была права: он стал другой. Взрослее, серьезнее. Катя заметила это еще тогда, у ресторана, когда они прятались от Воропаева. Или даже раньше – после суда.Катя выдвинула ящик стола и взяла дневник. Он его читал.Да, это низко, подло, но… разве она сама, Катя, не писала, что хочет, чтобы он прочитал? В конце концов, и мама его читала. Но любить меньше маму она не стала. Не оставляя выбора близким людям, не следует ожидать благородства. Но его слова, процитированные из дневника, - стали последней каплей. Катя не выдержала.Мама сказала, что с Надеждой Ткачук у него ничего нет. Не это ли ее убивало? Не это ли сводило с ума?Поверить ему снова – это опять стать слабой, опять сломаться, опять упасть грудью на амбразуру, чтобы разорвало. А не поверить – это отдать его другой женщине. Не поверить – это падать в обморок от ожидания его из командировки, опустить руки от бессилия. Если поверить, на минуточку поверить, что он правда ее любит, все становится так понятно и так просто. А если мама права?___Снова хотелось бежать. Но в этот раз не от него, а к нему. Только вот куда бежать в два часа ночи? Быть может, он опять у Киры. Или у Романа с очередной красоткой. Или в своей квартире, спит и видит десятый сон. В любом случае, он был далеко, и бежать к нему ночью было плохой идеей.Наспех одевшись, Катя на цыпочках вышла из комнаты. Было тихо, лишь периодический папин храп свидетельствовал о том, что путь свободен. И Катя, как мышка, выскользнула за дверь. ___Идти куда глаза глядят – Катя не умела. Тем более, ее глаза глядели исключительно в прошлое, в такое прошлое, из которого не было выхода. Куда ее привела ночная дорога, Катя поняла только тогда, когда приехала и припарковала машину. Кафе, где они впервые ужинали с Андреем. Место начала счастья, которое потом причинило боль. В заведении было пусто: время не предполагало много гостей, лишь пара изрядно выпивших молодых людей сидело в углу зала. - Водки, - Катя разместилась за барной стойкой и сделала заказ.С каких пор именно водка стала спутником ее тяжелых моментов – сказать было трудно. Но от нее становилось легче. Настолько, насколько могло стать.- Тяжелый день? – бармен был добродушным пареньком, открытым для задушевных бесед. А Кате как раз надо было высказаться. Как с попутчиком – через пару часов вы больше никогда не встретитесь, а груз твоих проблем уже полегчал. - Тяжелая любовь, - вздохнула Катя и опрокинула в себя первую стопку.- Девушка, вы же такая красивая. Неужели еще какой-то мужчина не пал к вашим ногам? – удивился бармен.- Повтори, - попросила Катя и, выпив, ответила, - Я была уродиной. И он врал, что любит. А я верила. И теперь снова говорит, но я уже не верю.Бармен нахмурился, налил еще и пододвинул рюмку к Кате. - Знаете, ведь и некрасивых любят. Был тут один у нас. Я как фото ее увидел – жить расхотелось. А он сидел, в любви ей признавался; по-моему, даже плакал. - И что дальше? – спросила Катя, как будто впредь ее волновал лишь конец истории, а не ее содержание.- А дальше напился, его избили и за ним приехала та, на ком его силой хотели женить.Пить Кате расхотелось. Вот ведь как: есть же на свете дурнушка, которую правда любят, не смотря на ее внешность.Неужели, мама права?___Катя встала с высокой табуретки. Голова немного кружилась, но это было не смертельно: она без труда перешла за тот столик, где уже сидела когда-то с Ним.Катя сначала не заметила, как в зал зашел мужчина, кивнул бармену и, собираясь пройти мимо, замер в удивлении. Андрей Жданов точно не ожидал ее здесь увидеть. Он ожидал, что она уедет с Михаилом Борщевым в поисках новой жизни, а он, Андрей Жданов, снова напьется от безысходности и ненависти к себе. Но ночь, как известно, богата на сюрпризы. Катя медленно, не отрывая от него взгляда, встала со своего места и сделала шаг навстречу. Андрей все понял, без слов. Шанс. У него есть шанс.В мгновение ока он подошел к ней вплотную и прижался губами к ее губам. - Во дела, - прошептал бармен, сложив что к чему в своей голове. ___Маленькая девочка лет восьми плакала навзрыд, утирая слезы сжатыми кулачками. Причина ее беды была проста в своей наивности и детской глупости: одноклассники снова дразнили ее страшной и даже пару раз назвали ?уродиной?. Неужели она мало давала им списывать, мало рисовала рисунков, мало делала за них поделок? В чем ее вина – она не понимала. Мама с папой всегда называли ее красивой. Так же, как и бабушки, и дедушки, иногда – еще и крестный. Даже платье ей однажды сшил сам великий дизайнер – Милко Вуканович. Он бы точно с ?уродками? не связывался!А одноклассники снова ее обзывали, дергая за косички. От боли и унижения хотелось сбежать и закрыться. Но убежать дальше собственной комнаты она не могла. И осела тут, даже не став закрываться. Она плакала, не заметив, как мама вернулась с работы.- Дочка! Дочка, ты где?Сердце Кати всегда разрывалось от слез ее ребенка, и особенно, когда Катя не знала, чем помочь. - Солнышко, что случилось?Катя присела на колени и обняла всхлипывающую дочь. - Кто тебя обидел?Ответа не последовало, лишь рыдания на материнском плече чуть стихли.- Они… Они сказали, что я уродина! – от взгляда больших глаз, так похожих на ее собственные, Катя не сдержалась от сравнения. Сравнения себя с дочкой.- Солнышко, когда ты вырастешь, ты будешь самой счастливой! А это – гораздо важнее красоты.- А я – уродина? – недоверчиво спросила переставшая плакать девочка. - Конечно же, нет. Ты похожа на меня. И на папу. Мы же красивые, правда? – заулыбалась Катя.- Да, самые-самые! – заверила малышка.- И тебя обязательно полюбят такой, какая ты есть, даже если рядом будут люди красивее тебя.- Мама никогда не ошибается, - Андрей Жданов, припарковав машину, вернулся домой чуть позже жены и застал лишь конец разговора. Но он знал точно, чтобы Катя ни говорила – она права.Катя улыбнулась, вспомнив слова своей мамы о том, что Андрей Жданов ее правда любит. И она - поверила, потому что мамы не ошибаются. И сейчас – верит.Потому что вот он – обнимает их с дочерью, и светится счастьем.И это – самое важное.