172 серия (Преображение и настойчивость) (1/1)

Малиновский что-то трещал над ухом. Хотелось отогнать его, как назойливого комара.Что, что, Малина, приударить?! Спасибо, уже приударил – до сих пор места себе не найду! Это все ты виноват – ты! Со своей инструкцией, идеей и вообще – во всем!Во всем, кроме самого главного – влюбился-то я сам.Надеюсь, ни в одном из твоих планов такого не было. Но в реальности – есть.Есть во мне, сидит во мне, гложет изнутри. Так и хочется самому выскребать, закопать, уничтожить в себе это и жить как раньше. Клеить моделей, напиваться в клубах и жить! Жить на всю катушку.Но моя катушка уже слетела, когда чертова дверь чертового конференц-зала открылась. Я снова ее видел. Она снова была так рядом, что протяни руку – и обожжешься. Разве можно одновременно провалиться в пекло и воспарить к небесам?Можно, если ту, о которой ты грезил много ночей подряд, мысли о которой пускали жар вперемешку с щемящей нежностью по венам, видишь рядом, но не коснуться, ни даже посмотреть толком не можешь.Потому что она холодна, как лед. Потому что вокруг – другие проблемы. Потому что права на нее нет.И нет видимой взаимности.Она стала…другой.Женская красота ей к лицу. Я, перевидавший не одну сотню женщин с модельной внешностью, знаю, что говорю. И в тоже время она – другая. Я люблю ее. Но, видя эту женщину – я теряюсь.Если б вошла та Катя – моя Катя, - в тех нелепых очках, несуразной кофте – я бы кинулся к ней и упал на колени, вымаливая прощение. Прямо там, на Совете директоров, у всех на глазах.Но я – опешил.Я - испугался.От той Кати у нее остались только руки. Маленькие ладошки с ногтями без следа лака. Этими ладошками она меня обнимала. Эти ладошки я неоднократно целовал.И целовал бы всю жизнь, вот только я не имею на это никакого права.___Ревновать я права не имел тоже. Но тот хмырь рядом – Михаил Борщев - раздражал так, что руки чесались набить ему морду. Благо, он в ?Зималетто? не появлялся. Поэтому достаточно было о нем не думать, будто бы его нет.А вот игнорировать другого хмыря не получалось.Я всегда знал, что Женсовет до добра ее не доведет. Додумались завести красавицу Катю в клуб, и сидят, отправляют ее с ним танцевать.Ну уж нет.Я тоже не железный. - Молодой человек, - я подошел сзади и постукал наглеца по плечу, привлекая внимание.Хорошо, что уровень моей физической подготовки позволял мне не бояться привлекать внимание лиц любого вида. - Чего тебе, мужик? – мда, сразу видно – этот фрукт манерами не блещет.- Девушка занята.Женсовет глядел на меня во все глаза. Кажется, еще немного, и они достанут телефон и начнут снимать разворачивающуюся на их глазах сцену.- Это еще кем? – мало того – невоспитанный, так еще и не понятливый.- Мной, - не стал церемониться с ним я и, отодвинув его, как самое преодолимое между мной и Катей препятствие, протянул ей руку, - Катенька, потанцуем?Она не смотрела на меня. Водила глазами по Шурочке, по Татьяне, по кому угодно, но не по мне.Я наклонился к ней максимально близко, практически целуя мочку уха.- Если ты не пойдешь сама, я возьму тебя на руки, - и они, - я красноречиво обвел Женсовет взглядом, - меня останавливать не будут.Катя вспыхнула.Нет, не покраснела. А вспыхнула. Точно так же, как Катя из моей памяти.Это придало уверенности и, наверное, наглости.- Пойдёмте, - Катя вложила свою ручку в мою, и я повлек ее в водоворот танцующих пар.___- Я рад, что ты вернулась, - не стал тянуть я, - я с ума сходил, когда не смог тебя найти.- Я была в Египте, на шоу ?Самая красивая?, - не то количество выпитого, не то мое близкое нахождение влияло на Катю лучше, чем сыворотка правды.- Так, значит, мне не показалось, - вспомнил я тот кадр из трансляции, - А я-то думал, привиделось. Катя была так близко, что я чувствовал ее тепло, ее запах, видел каждую черточку ее лица, каждый блик ее глаз. И ловил, ловил все, как наркоман ловит дозу, как умирающий – последние глотки воздуха.- Привиделась? – Катя чуть не засмеялась, - И часто вам – видится?Наверное, намекает, что я часто пью.Ну что ж, не буду ее разочаровывать.- Да, я много пил. Господи, Кать, я хотел, чтобы меня убили, я ненавидел себя, - хотелось прижать ее к себе еще крепче, но боялся, что она сбежит, поэтому сдерживался.- Я вас тоже ненавидела, но Юлианна…- Ах, Юлианна. Вот кто тебя украл у меня, - попытка пошутить, видимо, не удалась.- Она помогла мне вас отпустить, Андрей Палыч, и я отпустила, - Катя попыталась освободить свою талию из моих рук. Она хотела уйти, а я не мог ее отпустить.И сделал единственное, что пришло в голову.Я ее поцеловал. Долю секунды она не двигалась. Еще долю – сделала две попытки отстраниться. Но, не отпуская ее, а прижимая еще сильнее, я ликовал: она начала отвечать.Сердце пустилось в галоп. Трепетало, хотело вырваться из груди.- Кого вы обманываете, Катя, - как только воздух в легких закончился, поцелуй пришлось прервать, и я зашептал, - я люблю вас, а вы меня. Не мучьте нас больше. Мы и так страдали достаточно.- Вы врете, - Катя не сдавала позиций. Была упряма до безумия.Я начал злиться.- Я вру?! Это я вру сейчас, да?! – заорал так, чтобы слышали все. – Это я вру, когда я без тебя пил каждый вечер до беспамятства, звонил твоим родителям чаще, чем своим, донимал Зорькина, ненавидел тебя, хотел умереть, ненавидел себя, отменил свадьбу, чуть с ума не сошел, когда ты снова пришла, приехал сюда и согласен, что ты меня уволишь, ударишь, только будь со мной, пожалуйста!!! Прости меня, Кать…Все уже откровенно пялились. Я, кажется, слышал краем уха звук падающей челюсти Женсоветчиц. Еще бы – такая новость прошла мимо них! Были бы в офисе – срочно объявили бы 911, но они уже были все вместе и были шокированы в унисон.- Андрей Палыч, я… - Катя плакала. Глаза светились из-под очков. Опять она плачет из-за меня.- Ничего не говори, - сказал я и заключил ее в объятья. В этот раз она не сопротивлялась. Сдалась.Прижалась носом к моему плечу и плакала.Я стоял, гладил ее по спине, по плечам и периодически целовал в волосы.Я был счастлив, и свое счастье я держал в руках.