Часть 1 (1/1)

Мягкая трава тихо покачивалась под дуновениями лёгкого ветра, гнавшего утренних птичек навстречу новому дню. Они кружились над полянками бодро, весело, огибая стволы деревьев и исследуя вновь проснувшийся лес. Их радовала как будто бы любая мелочь?— от очередных пушистых одуванчиков, которые появлялись здесь каждый день, до бело-бирюзовых облаков, сонным одеялом ещё застилающих небеса. Золото солнца грело листву, отсвечивало от неё изумрудными искрами, переливалось в каплях росы. Дышалось легко, свободно. Воздуха было достаточно, чтобы почувствовать себя независимым даже от собственного тела, вырваться из мыслей. Песенки птичек вторили этой свободе, которую они провозглашали на всю округу, не боясь никого и ничего. Они неслись вдоль громких ручьёв, тихих кустов, мелодичных крон, пробуждая лес. Они искали что-то новое, потому что чувствовали?— сегодня точно найдут. Чутьё вело их вперёд, и они сокрушали округу, как маленькие вестники чуда, как гонцы тепла и света. Им суждено было сегодня дать жизнь новому, неожиданному, откровенному. Каждое пёрышко трепетало, и листья летели прочь, подхваченные ветром. Кто-то невидимый и недвижный пел лесу неспокойными звуками, всё быстрее и громче закипала жизнь. Секунда, две?— и всё. Но мир внезапно замер и потух, ветер замолк, солнце блеснуло чёрным брызгом и забежало за тучку, испуганное. Птички понеслись прочь в свои гнёзда, обратно мимо ручья, кустов, деревьев. Только густая дубовая крона пропела глухо в вышине и грозно тряхнула могучей веткой. С широкой листвы побежала пахучая вода?— неспешно, опасливо. Капли задержались на кончике листа и рухнули вниз, в пустоту. Они приземлились прямо на чью-то бледно-серую перепачканную физиономию, пронеслись холодной дорожкой по щекам и скрылись в траве, пропитанной чем-то противно-чёрным. Первый вздох Джек делал долго, всё ещё ощущая вкус металла в горле и пытаясь затмить его чем-то другим. Пробежавшая по лицу вода дала такую возможность, оставшись мокрым следом на лице. Перепуганное утро встретило его невесело, но он был рад, что жив?— мысли подсказывали, что могло быть и хуже, и он мог и не открыть глаза вовсе. Дыхание было неровным, тревожным, губы почему-то жгло, а руки немели поминутно. Первые движения принесли лишь тупую боль практически во всех частях тела, разве что ниточки этой боли все до единой тянулись куда-то в боковую часть затылка, где саднило и ныло сильнее всего. Кое-как Джек смог дотянуться рукой до этого места?— на пальцах осталась лишь пара тёмных пятен запёкшейся крови. Глаза у парня замылило, задымило, дыхание снова перехватило. Будто бы во сне он увидел то, что случилось вечером накануне: Лейла, шорохи позади, резкое движение, крики, чёрные страшные силуэты людей, оглушающий грохот выстрела и острая боль. Они не успели, не смогли. Джек планировал незаметно пробраться в другую часть города и найти там что-нибудь, что поможет добраться до легиона. Но их нагнали быстрее, чем он даже мог предположить. Лейлу схватили, а ему отправили пулю в лоб, за лишней надоедливостью, по всей видимости. Джек издал протяжный стон и сжал до боли волосы на голове. Ему и самому было непонятно, отчего?— то ли от ноющей невыносимой боли, то ли от осознания произошедшего. Каждая косточка вдруг начала изнывать как-то очень горько и тоскливо, сожалея о невыносимой ошибке. Конечно, не было сомнений, что девочка оказалась в руках Ренди, и тот не помедлил пристрелить её этой же ночью, перед этим возможно даже изрядно помучив. А что Джек? Пытался помочь, а в итоге стал причиной самого страшного и непоправимого. И у кого теперь просить искупления? Куда идти? Можно было бы остаться здесь, ожидая очевидно скорой смерти, не иначе как под черепом у него до сих пор стремительно разливается кровь. Конечно, стрелявший в него легионер изрядно так промазал, но неприятности доставил всё же серьёзные. Возможно и то, что Джек пострадал больше от неудачного падения, чем от ранения, однако такая догадка ничего не давала. Он будет умирать долго, заунывно. От всех подобных мыслей на душе сразу почернело, в глазах малодушно показались блёсточки. Нет, что-то сделать просто необходимо! Не может быть такого, что Лейлу просто убили. После всего, что случилось?— точно нет. И Джеку не хотелось даже думать о том, что эти мысли он сам себе просто внушает. Жизнь не настолько несправедлива, чтобы всё закончилось прямо сейчас, этим светлым утром с дубовым запахом росы. Джек смотрел сквозь сетку листвы на голубеющие небеса и никак не мог найти в себе силы подняться. Пахло свежей травой и застывшей на ней кровью, которая совершенно точно была его собственной. Лежать вот так было по-противному приятно. Ничего не обязывало, и оставалось только уснуть опять, позволяя последним каплям жизни сорваться в небытие. С другой стороны, было горько, что все может вот так вмиг прекратиться. Словно что-то было неправильно. Уцепиться за ближайшие ветки не вызвало особого труда, а вот подняться на ноги?— очень даже. Джек чувствовал, как боль холодеющей волной разрывает его голову на части, отчего конечности как будто были готовы отказать в любой момент. Перед глазами мелькали чёрные пятна, земля уходила из-под ног. И было странно оттого, что казалось бы незначительное на первый взгляд ранение способно так повлиять на всё тело и, конечно, на разум. Джек, продвинувшись на пару метров вперёд, оглядел место, где недавно лежал без чувств?— багровая мерзкая лужа была немаленькая. Тревожные птички летели вслед за Джеком, кричали ему слова удачи. Он слышал их, оглядывался, и наверное только по их криками мог продолжать идти, потому как его глаза практически не видели, а в голове был жуткий гул. За воротник начала капать горячая кровь из потревоженной раны, и парень скинул с себя куртку, накрыв ей закипающую макушку, чтобы спрятаться от солнца. Раскаленный белёсый шар поднимался все выше над землёй, а лес редел. Город приближался.*** Под красного оттенка облаками шли уставшие, сонные, побитые люди. Они были молчаливы и тихи, как будто ничего не могло их связывать. На самом же деле они не издавали звуков по другим причинам. Во-первых, ночь и утро были слишком изнуряющими, да и болезненными тоже. Во-вторых, стоило вслушиваться в шум округи, чтобы не нарваться на ходячих, пусть встретить их здесь шансы были минимальные. На неспеша продвигающийся поток с задумчивым каменным лицом смотрел ещё человек. Он теребил перекинутый через плечо ремень и рассматривал толпу, как будто отмечая что-то про себя. Устав заниматься этим, в общем-то, бесполезным делом, он фыркнул и отвернулся, бормоча про себя что-то несуразное. Его губы поминутно поджимались, то ли от злости, то ли от недоумения, то ли просто от скучного бездействия.?— Босс! —?к человеку подбежал растрепанный парень?— Ну наконец-то. Сколько можно тебя ждать? А впрочем, не сейчас. Говори. Парень поморщился.?— Ранено пятеро, один убит.?— Кто? —?ему назвали имя?— я понял. Пойди прочь… Мне тошно. Ренди остался наедине снова. Он слегка расслабился и тут же почувствовал, насколько уставшим себя ощущал. Столько всего навалилось, что уходить из этого тихого места совершенно не хотелось. Что-то необычное сегодня звучало здесь, словно кто-то пел из глубины леса. И этот кто-то тосковал вместе с ним?— утомляюще, заунывно. Ранено пятеро… Это не очень хорошо. Обычно отряды более собранные, да и ходячих меньше. Но это ничего?— главное, люди в стенах легиона снова в безопасности. Остаётся добраться до туда и остальным, и можно вновь задуматься о делах более насущных и волнующих?— отыскание сбежавшего Джека и противной девчонки. От мыслей об этих двоих внутри все перевернулось, как будто желудок вывернулся наизнанку. Колонна легионеров продвигалась неспеша, и Ренди сделал вывод, что до сумерек им точно не успеть добраться. Благо, погода позволяла слегка успокоиться и не думать о мелочах вроде промокшей одежды или попорченной обуви. Напрягало лишь то, что ждёт впереди?— ответственность, ответственность и ещё раз ответственность… Спустя пару часов ходьбы отряд стал просить привал. Ренди слегка раскидал его группами по округе, чтобы и припасов хватило приблизительно на всех поровну, и чтобы крайние из них служили в качестве дозорных. Сам он лёг в прохладном месте у кустов, попросив не беспокоить его?— уж очень хотелось и самому забыться на время. Лёгкая дремота дала волю мыслям, и в его пыльной голове стали возникать разные картинки и звуки. Его успокаивала тёплая песня из леса. Она казалась ему безмятежной и знакомой, так что он сам наверное смог бы её пропеть. Все было вроде бы даже хорошо, если бы не странное скрежетание в закромах разума. Почему-то создавалось ощущение, что нужно двигаться в легион как можно быстрее, не взирая на усталость и не поддаваясь мирной обстановке. А что же до красивой песни?— можно вспомнить о ней в любой момент. Однако Ренди позволил себе отдохнуть столько, сколько ему будет необходимо. Что-то подсказывало, что в ближайшее время такого шанса может и не представиться снова, поэтому стоит использовать нынешние возможности. Радовало разве что отсутствие голода. Который Ренди за прошедшие месяцы и так научился игнорировать. Дышать стало легко, но засыпать было нельзя, пусть и так хотелось. Напевания из леса мягко убаюкивали, отравляя душу своей мелодичностью и спокойствием. Рыжие облака глядели свысока лениво, как огромные куски грязной ваты. Ядовито пахло цветами и травой. На голову давило, хотя в груди было свободно, и только от этого, наверное, сон ещё можно было прогнать. Ренди очнулся спустя время, когда почувствовал, что по его щеке поползло непонятное насекомое. Он точно не мог вспомнить, как долго не выходил из мыслей, но, по всей видимости, не особо?— до сих пор не начало темнеть. Ренди собрал отряд, и люди двинулись дальше, уже бодрые и не такие бледные, но все равно по-привычному подавленные. Видя, что названый командир ничем не обозлён и не взволнован, они позволили себе расслабиться, разговаривали, напевали. Среди толпы бегали слова бытовые, обыденные, привычные для обстановки, в которой им приходилось существовать и жить. Когда Ренди с отрядом появился в стенах легиона, темнота уже легла на его бетонные стены и на асфальт дорог. Легионеры исчезали в зданиях, желали друг другу приятного отдыха, некоторые вышли встретить вновь прибывших. Единственное, наверное, на что можно было бы обратить внимание?— неспокойный свет в крайнем домике, где обычно селились или оставались на ночь раненые. Туда тоже спешили несколько человек и всё оборачивались на главу легиона, будто его присутствие стало неприятным сюрпризом для них. Несколько легионеров, наоборот, пытались привлечь внимание Ренди, но тот отправил их прочь и велел оставить его до утра?— сон был необходим ему прямо сейчас. Он не помнил, как добрался до комнаты, как в темноте шаркал рукой по стене, как сбрасывал с нывших ног обувь, и как его кипящая голова коснулась чего-то мягкого и прохладного?— вся эта череда событий растворилась в его сознании как часть какого-то далёкого сновидения, которого он так долго ждал.*** Джек проснулся от шума, доносившегося откуда-то издалека. Его тут же встревожил факт, что он снова находился без сознания. Не было опять ясно, сколько прошло времени, где именно он может находиться, в каком состоянии его и так изрядно потрепанная тушка и многое другое, что было важно знать здесь и сейчас, чтобы понимать, как действовать дальше. Глаза было разлепить очень тяжело, поэтому он решил пока побыть неподвижно в том положении, в котором судьба заставила его проснуться. Оставалось ориентироваться по другим ощущениям. Плечи и руки были свободны, а значит куртки на нем не наблюдалось. Под боками было мягко, сквозь закрытые веки наконец не сочился ослепляющий свет. Пахло чем-то, что явно не напоминает улицу, хотя звуки ветра, да и его лёгкое прикосновение на щеках и в волосах Джек ощущал вполне отчётливо. Ещё были голоса, они шептали что-то, и звуки их разговора доносились словно через преграду в виде стены. А ещё голова перестала так сильно болеть. Да и вообще макушка во многих местах была укутана чем-то, причём довольно плотно. И пахло спиртом. Картинка выстраивалась вполне ясная, и Джеку опять пришлось увидеть пару кадров из воспоминаний. На этот раз он наблюдал собственные руки, попачканные в ярко-алую кровь, которые со страшным грохотом ударяли о большие железные ворота, а ещё были слышны тихие, угасающие крики. А потом одна лишь темнота. Она продолжалась до тех пор, пока Джек не собрал все мысли воедино и не решился всё же открыть глаза. Как он и предполагал, куртки на нем не оказалось, она лежала прямо под ним и служила ему тем самым ?мягким?. Сам Джек находился в небольшой, даже крохотной комнате, содержанием которой являлись лишь массивная тёмная тумба, наполненная различного рода средствами первой помощи, и несколько матрасов, пустующих сейчас. Дверь в помещение была открыта, и из соседней комнаты все не прекращали звучать тихие голоса. А ветерок, который так осторожно бегал вдоль джековых рук и щёк, прилетал из распахнутого?— именно распахнутого, а не разбитого! —?окошка, и оттуда же он приносил свежесть раннего летнего утра. Джек решился пошевелиться. В голове брызнуло болезненно, но не остро, скорее тягуче и гулко. Конечности тихонько ныли, но уже не было всеобъемлющей боли, от которой хотелось выть. Наверное, это всего лишь отзывались на движения многочисленные ссадины, полученные во время пути……куда? Неужели это?— ?Легион Огня?? У него получилось? Его даже не убили, как только он появился у его стен? Ему помогли? Это точно то место, о котором Джек думал? И словно отвечая на все эти вопросы, судьба подкинула ему подсказку прямо в лоб. Спустя несколько минут дверь в соседнюю комнату, судя по звукам, с грохотом распахнулась, и в помещение ворвались три новых голоса. Один?— угасающе-слабый и тихий, второй?— звонко-плачущий и причитающий, а третий?— до мурашек по спине знакомый полубас с тихой хрипотой. Джек сначала не мог поверить, да и не хотел наверное, но один из тех людей, кто был в комнате до этого, ясно и чётко произнёс имя третьего. Сдерживая лёгкую дрожь, Джек бесшумно сел и сполз с того места, на котором лежал, пока голоса становились взволнованней и торопливей. Он пробрался к двери и осторожно выглянул из проёма в соседнее помещение. Творилось будто бы что-то нехорошее. Повязка на голове позволила Джеку не переживать о попадающей в глаза чёлке, поэтому ему было видно хорошо. Соседняя комната была похожа на ту, в которой он лежал, но она была больше и захламлённее. Как и предполагалось, здесь было пятеро?— двое легионеров, заплаканная девушка, которая вертелась вокруг лежащего на матрасе раненого парня, и никто иной, как Ренди. Он отстранил рыдающую от лежащего и рявкнул на двух остальных, так что те сразу закопошились и занялись беднягой. Джек заметил, что Ренди был слегка сонный, какими люди обычно бывают сразу после пробуждения, однако не было похоже, что у главы легиона это пробуждение стало внезапным. Скорее, он планировал слегка расслабиться перед новым днём, но срочные дела не дали этого сделать. Джек смотрел на происходящее внимательно, с какой-то особой тревогой. Раненый парень издавал тихие стоны, пока легионеры помогали ему, а пришедшая с ним девушка понемногу успокаивалась, видя, что он в приходит в чувство. А Ренди выглядел максимально странно. В нем как будто перемешалась тысяча эмоций сразу: и раздражение, и сочувствие, и какое-то желание поскорее уйти, и глубочайшая, даже болезненная задумчивость, которая блестела в его сонных глазах мягкими огоньками. Всё действие происходило где-то ещё минут десять, и за это время раненого успокоили, забинтовали и оставили греться под тяжёлым одеялом. Девушка сидела возле него, уже радостная, и говорила с ним, не отпуская его руку. За суетой Джек не успел заметить, куда делись легионеры, но сейчас в комнате их не было. Ренди смотрел на парочку всё с той же задумчивостью, но теперь в ней было больше чего-то тоскливого и несчастного, чем раздраженного или отстраненного. Джек сразу и не поверил что смотрит именно на того человека, который стоял там. Ренди слегка опустил голову, и девушка вдруг взволнованно его оглядела. Джек только сейчас заметил, что она сама нуждалась в помощи, пусть и не такой срочной. Однако стоило заняться теми многочисленными ранками, которые попачкали ей одежду бурыми пятнами?— любая дрянь может прокрасться в организм в скором времени. Отрывисто вздохнув, девушка поднялась, и Ренди, видя, что она хочет подойти к нему, выпрямился, прогоняя из головы все то, что его тяготило. Незваная гостья сердечно благодарила ?спасителя?, так что у неё даже вновь показались отблески влаги на глазах. Ренди хотел было что-то сказать, чтобы её успокоить, но она бросилась прямо на него и заключила в крепкие объятия (Джек в этот момент почувствовал холодок по коже, вспоминая, чем подобное закончилось для бедняги Хьюго). Ренди, конечно, опешил от такого жеста, однако вскоре сам прижал к себе девушку. Джеку повезло видеть его лицо в этот момент. И он снова не мог поверить в то, на что смотрел. Ренди говорил с вновь рыдающей искренне, даже без привычной для него вычурной доброжелательности, которая наводила на Джека теперь только ужас. Глава легиона гладил девушку по плечу, говорил, что она и ее спутник могут остаться здесь столько, сколько захотят сами, улыбался без хитрости или злобы в глазах, и всё наровил провалиться опять в раздумья, которые заволокли его раннее. Джеку было тошно смотреть на это, причём он сам не мог определиться, почему. То ли оттого, что он знал, каков Ренди на самом деле и что вся его доброта?— ни что иное как очередная маска лицемерия. То ли оттого, что Джек сам допускал подобные мысли, и что нет никаких оснований думать, что Ренди не мог искренне помочь этим двум несчастным?— в конце концов, он сам лично ему говорил, что хочет видеть своих легионеров счастливыми и здоровыми, не знающими горя утрат и ужасов апокалипсиса.Джек вернулся на свое место, когда за главой легиона закрылась дверь, а наплакавшаяся на его плече девушка вернулась к уже уснувшему приятелю и легла рядом, пытаясь согреться рядом с ним. Джек видел, как она была рада, как горе исчезло из её глаз, когда Ренди говорил с ней. Солнце тем временем только-только показало свои лучи и наполнило обе комнаты золотистый светом, рисуя причудливые силуэты на потолке и стенах…*** …Солнце рисовало причудливые силуэты на асфальте, постепенно раскаляя его и делая отблески на нём сверкающими до тёмных пятен в глазах. Несмотря на то, что Ренди не спал уже довольно давно, утро только начинало ощущать свою силу и вступать на землю розовато-рыжими оттенками. Легион был пуст снаружи, и это позволяло побыть хоть отчасти в одиночестве, чего так хотелось после внезапных тёплых девичьих объятий. Они как-то странно повлияли на настроение, переменили всё на свете, и даже не потому что Ренди смутился от неожиданного женского внимания, которого в последнее время ему абсолютно точно не хватало, а скорее потому как объятия эти были действительно тёплыми, трогательными, чувственными. И это настолько переворачивало мысли, размешивало их в большую пёструю массу, что оставалось только молча напевать мотивы, которые он слушал накануне днём в лесу. Ренди вернулся к большому массивному входу в легион, у которого он и нашёл измученную парочку. В них стреляли, или же что-то случилось, пока они убегали от стада, было неясно, но Ренди понял, что обязан помочь этим двоим, как только их увидел. Его мгновенно зацепило то, с каким яростным отчаянием та девушка просила помочь её приятелю, рана у которого, на первый взгляд, точно была смертельной. Он довольно давно не чувствовал такой сильной энергетики от людей. Людей, которые просто хотят жить. И сохранить жизнь тем, кого они любят. Первые легионеры появлялись снаружи постепенно, многие хотели насладиться утренним теплом в своих комнатах, и только потом выбираться на улицу. День обещал быть солнечным, хотя на горизонте то и дело можно было заметить холодно-синие тени тучек, робко теснившихся на краю небосвода. Виднеющиеся вдалеке высокие дома СезБурга прятали сонный легион от подступающей жары, давали ему ещё время почувствовать остатки ночи. Ренди неспеша проходил вдоль дорожек, здоровался со встречными, наблюдал за теми, кто занимался своей привычной рутиной. Несмотря на всю безмятежность легионеров, он ждал какого-то подвоха, потому как в закромах разума всё ещё скрипело неприятно и мерзко. Ренди казалось, что любой попавшийся ему на пути человек может прямо сейчас сказать что-то такое, что точно изменит не то что его настрой, а положение в целом. Эти мысли заставляли его параноидально вступать в диалоги, расспрашивать у людей об их делах и их состоянии, нащупывая, нет ли где сигналов очередного обмана или подставы. И он, если можно так выразиться, дождался. Когда солнце уже начало припекать макушку, к Ренди подбежал вдруг один из тех легионеров, что пытались обратить на себя внимание ещё вечером, когда он только вернулся сюда с отрядом. Человек был взволнован, растрепан из-за бега и всё никак не мог точно объяснить, зачем ему так нужен глава. Наконец, он подошёл к Ренди вплотную, оглянулся опасливо, сам не зная, зачем, и произнёс: ?— Девочку поймали. У Ренди сразу как-то по-лисьи загорелись глаза, хотя он слегка и опешил, что такие новости ему сообщают прямо посреди улицы, без всяких опасений. ?— А парнишка? ?— Это тот, который с ней был? —?легионер растерялся и задергал глазами?— Приложить пришлось. Сопротивлялся сильно… ?— Вот как… Ренди жестом прогнал человека прочь, а сам остался на месте, переваривая информацию. Получается, Лейлу притащили в легион ещё вчера. Теперь неудивительно, почему предчувствие звало его обратно как можно скорее. Он слишком много думает об этом, не так ли? Было решено покончить с Лейлой прямо сейчас. Незачем медлить, когда уже и так слишком много всего он потерял из-за неё. Направляясь к себе, он не мог не испытывать какого-то ядовито-приятного предчувствия, которого он не ощущал уже довольно давно. Руки начали слегка подрагивать от разных мелькающих в голове мыслей, поэтому он принялся снова теребить ремень на плече. Ноги словно неслись впереди всего остального тела, и Ренди даже уже начал бояться споткнуться или оступиться. Чувства внутри были двоякими, но он знал, что это пройдёт?— сожалеть о таких, как Лейла, точно не в его вкусе. Оставалось только повернуть за угол, немного прибавить шагу, и… Ренди встал на одном месте, не в силах пошевелиться. Прямо почти напротив него, аккуратно продвигаясь вдоль стены, целый и невредимый, шагал Джек. У него был намотан бинт на голове, одежда испачкана в запёкшейся крови, но?— сам факт?— он был живой. Ренди попытался найти глазами легионера, с которым совсем недавно разговаривал, но, не обнаружив такового поблизости, двинулся в сторону незваного гостя. Джек заметил грозно приближающегося на него Ренди, замялся, но попытался ускользнуть вглубь зданий. Однако из-за своего явно не лучшего состояния, да и внезапного испуга, ноги его не послушались, и он уцепился руками за стену позади себя. В этот момент Ренди нагнал его, одним движением рванул на себя за шкирку и затащил в ближайшую дверь?— под руку удачно попался небольшой склад. Джек брыкался, дёргался, цеплялся за всё, что видел, но хватка у Ренди была крепкая, сильная. Он швырнул беднягу внутрь, схватил первый попавшийся на глаза пистолет и выстрелил вслед попытавшемуся спрятаться Джеку, нарочно промазав. Тот же, увидев, что бежать некуда, обернулся, свалился на спину и в отчаянии мог только пятиться, перебирая руками и ногами по скрипучему полу.Секунда, две?— и Ренди готов выстрелить. ?— Стой, стой! —?Джек крикнул так громко, как не кричал уже очень давно, зажмурился и прикрылся руками. Ренди не понимал сам, почему он замер в этот миг. Он почувствовал, как его палец плотно прижимается к рычажку, как трясутся у него в злобе руки, плечи, колени?— словом, всё его существо. Сердце у него колотилось бешено, как у дикого зверя. ?— Как ты думаешь, много ли у меня причин сохранить тебе жизнь? —?он спросил тихо, до сих пор не двигаясь. Он наблюдал, как у Джека бегают глаза, как он сжимается на полу?— и от страха, и от боли, и как дрожат у него губы. ?— Я… —?он перевёл дыхание?— да, их нет, но послушай! —?голос у Джека звучал отрывисто, слова комкались. Ренди усмехнулся, опустив пистолет так, что теперь он был направлен парню не в голову, а где-то в область колен, и уставился Джеку прямо в лицо. ?— Ну говори. ?— Я знаю, что Лейла у тебя. И если бы не она, меня бы здесь не было, но я пришёл… —?он поморщился, почувствовав, как по шее побежала горячая струйка прямо с затылка, рана на котором, видимо, была потревожена из-за падения?— я пришёл не чтобы вытащить её. Джек прикусил язык, а у Ренди сверкнули глаза. ?— Зачем же ты тогда здесь??— Я здесь, потому что…- он сосредоточиться так сильно, как мог, выбирая варианты, которые, на его взгляд, могли бы показаться главе убедительными, но выпалил. —?Оставь нас здесь. ?— Чего? Что значит ?оставь?? —?Ренди напрягся всем телом. ?— То и значит. Сделай нас легионерами?— Джек побледнел, понимая, какую чушь несёт. —?У тебя не будет причин убивать нас, а мы не станем тебе мешаться. Ренди дёрнул щекой, прикидывая, какие могут быть выгоды от этого именно Джеку, но ничего особо дельного в голову не приходило. Конечно, это всё просто из соображений безопасности, но не могла ли Лейла специально подослать его сюда, чтобы провернуть какой-то хитростный план? С другой стороны, даже будучи ?бестолковым ребёнком?, Лейла не могла быть настолько безумной, чтобы после всего произошедшего заново портить жизнь легиону. Наверное, единственное, что подтолкнуло Ренди согласиться?— любопытство. Ему было страшно интересно, что задумал Джек, и как вся эта заварушка закончится. Однако пистолет он не убрал.?— Ты ни за что не уговоришь её на это?— Ренди слегка расслабился, стал говорить насмешливо.?— Уговорю. Непременно уговорю. Джек сделал попытку привстать, и Ренди позволил ему, спрятав наконец оружие. Никто особо не обратил внимания на маленькое проишествие, случившееся на улице. Всё же, мешать главе легиона с его делами?— идея не лучшая, а потому каждый, кто стал даже хоть на миг неравнодушен к ситуации, беспричастно отвернулся, когда двое слегка потрёпанных человека вышли из здания склада. Они неспеша прошли вдоль домиков, вежливо разговаривая, и Ренди то и дело по-приятельски клал собеседнику на плечо ладонь, пусть у Джека это вызывало лишь лёгкую дрожь в пальцах. Легионеры проводили их взглядами, про себя отмечая, что направляются они в ту часть, где по ночам обычно происходит нехорошая возня и звучат чужие голоса, которые больше уже никто среди живущих здесь не слышит.