"Эффект бабочки." (1/1)

Мы были уже несколько дней в пути, дорога наша лежала в Мидгард, Локи хотел понять, что нам делать дальше. Я была спокойна, наверное, когда еще не знаешь, что тебя ждет, то и легче принимать эту неизвестность. Наш рыжий Бог все меньше шутил, да и говорил он не часто и то, больше по делу. Я подстегнула своего коня и поравнялась с Локи.– Понимаю, ты человек старый, тебе покой нужен, но больно ты задумчивый в последнее время, – со смешком сказала я и улыбнулась в сторону Локи. Он улыбнулся и ответил с ухмылкой:– О пенсии мечтаю, вот, думаю, в каком из 9 миров возле камина сидеть буду.“М-да, раньше он шутил получше, совсем сноровку потерял”, – подумала я и уже вслух спросила:– Какие у нас сейчас планы?– Найдем, где устроить перевал, завтра мы уже будем в Мидгарде, а там найдем провидицу Вёльву. Может, она скажет нам, чего ждать. Однажды она уже точно подсказала, – как-то грустно усмехнулся Локи, а я спросила:– А почему не к Мимиру, и вообще, что она тебе “подсказала”? – я с интересом спросила.Перед тем, как ответить, он немного задумался и сказал: – Мимир всеведущий, но будущее он пока не умеет предсказывать, Вёльва может предсказать судьбу, что нас ждет впереди. – А про “эффект бабочки” у вас тут не слышали? – с ухмылкой спросила я и растерла руки в перчатках, ибо до кончиков мороз все-таки касался.– Что это такое? – недоуменно свел брови Локи.– Ну то, что любое действие в прошлом может привести к развилке. Типа, вот ты сейчас раздавишь бабочку, а в будущем это приведет к войне.– А как бабочка приведет к войне? – он выглядел сейчас как ребенок, не понимающий банальные вещи.– Ну это я к примеру, но суть такова, что только мы владеем нашей судьбой, и наши решения строят её.– Так мы сейчас в настоящем, как можно изменить прошлое? – он, видимо, уже включился в разговор и спросил с интересом.– Локи, нет настоящего. Есть только прошлое и будущее, а настоящего нет, – ответила я. Он вскинул брови, а я продолжила: – Ну вот смотри, любое действие становится прошлым через каждую секунду, – я взяла Бритву Мерунеса и виртуозно его подкинула в руке. – Это действие уже в прошлом.– Но мы же сейчас находимся в каком-то времени, не можем же мы быть в будущем или прошлом, – хмыкнув, отметил он.– Считай, настоящее — это грань, вот, например, ты остановился в дверном проеме, комната позади – прошлое, комната перед нами – будущее.Локи протяжно вздохнул и, устремив взор в небо, сказал:– Я отказываюсь воспринимать все это трезвым. И мы двинулись дальше уже молча. Я оглядывала этот огромный лес, высокие ели, что стояли в плену снега, валуны, что были возле дорог. Я привыкаю к этому месту, к этому миру. Мне тут нравится, как будто я нашла свой дом, обрела то, за чем гналась всю жизнь и не могла догнать. Обрела цели, эмоции и людей рядом, что не давали мне свернуть с намеченного пути. “Как можно вернуться к обычной жизни после такого, буднично просыпаться под будильник, идти к кофемашине, потом ехать в такси на работу? – я посмотрела на своего спутника. – Как можно впустить человека в свою жизнь и намеренно отказаться от всего этого?” – я раздумывала об этом и решила спросить у Локи:– А вот смотри, я теперь тут навсегда, получается? – я поправила прядку волос и искоса посмотрела на него.– А что, хочешь тут остаться? – со смешком спросил он, как бы в шутку.– Да, – выпалила я, и он удивленно развернулся. Я сама не ожидала, что отвечу так, просто само выскочило. Прежде чем ответить, он задумался: – Лив, а вот если я тебе скажу, что если ты тут останешься, то, как ты там говорила, “Эффект бабочки” произойдёт, и это приведет к катастрофе? – он склонил голову вбок и уже серьезно смотрел на меня. Я задумалась и ответила:– А если наоборот, к чему-то светлому, хорошему? Что если катастрофа будет и без меня, а я, наоборот, смогу предотвратить ее, – резонно парировала я. Локи не успел ответить, мы услышали голос Сагра: – Мы остановимся тут, дальше уже совсем стемнеет, и идти не сможем, – он спрыгнул с лошади, и мы начали подготовку к ночлегу. Когда стемнело, Локи разжег костер и пошел ещё за дровами с Сагром, Улль присел рядом со мной и, подав кусок жаренной дичи, спросил:– Каково это – быть Валькирией? – спросил он, поджаривая на палке себе еду.– Я не Валькирия, ну, пока точно не она, – мягко улыбаясь, я ответила. – Но, я скажу тебе так, все возможности у тебя к этому имеются, – ответил он. – Ты сильна характером, решительна в действиях, такие как ты не говорят, а делают. Меня кольнули его слова. Вроде пара безобидных фраз, а сделали больно.“Знал бы ты мою плату за это. Что может сделать бездействие и какие последствия понести за собой”, – я с горечью подумала и так и не ответила Уллю. Я продолжила смотреть на огонь, есть не хотелось, и я попыталась вспомнить, что было в книге про Валькирий. “Особые помощницы Одина, валькирии, или девы-воительницы, были либо его дочерьми, как Брюнхильд, или отпрысками смертных королей, девами, за которыми сохранялась привилегия оставаться бессмертными и неуязвимыми до тех пор, пока они безоговорочно подчиняются богу Одину и остаются незамужними. Они и их кони были олицетворением облаков, а их сверкающее оружие символизировало вспышки молнии. Иней и роса падали на землю со сверкающих грив чудесных коней, что обеспечивало плодородие почвы, свежесть долин и горных склонов, а также великолепие сосен и лугов. Древние полагали, что они появлялись на земле по повелению Всеотца, чтобы выбрать среди убитых в бою героев, достойных вкусить радости в Вальхалле и достаточно смелых, чтобы оказать помощь богам, когда наступит время решающей битвы”.“Эти девы были юными и красивыми, со сверкающим оружием и развевающимися золотистыми волосами. Они носили шлемы из золота или серебра и кроваво-красные кольчуги. Со сверкающими копьями и щитами, неслись они сквозь сражение на ретивых белых конях. Эти кони галопом несутся по воздуху, и мост Биврёст содрогается под ними, несущими в Вальхаллу прекрасных наездниц и переносимых павших героев.Назначение валькирий состояло не только в том, чтобы собирать павших воинов на земле, но и на море, погибших в сражениях и потонувших во время штормов. Иногда они стояли на мелях, маня викингов к себе, что являлось верным предзнаменованием близкой смерти, предзнаменованием, воспринимаемым древнескандинавскими героями с радостью”.“Вершить судьбы, определять, умрет или будет жить человек. А смогу ли я так? Смогу ли хладнокровно нести воинов в Вальхаллу, быть со смертью на короткой ноге и не бояться ее, а быть ее воином?” – из раздумий меня вырвал голос Локи:– Золотко, ты где витаешь? – он спросил это с ноткой нежности, обеспокоенности.– Раздумываю о том, кем мне предстоит стать, что придется вершить исходы войн, – я посмотрела на него, притупив взгляд. Он крутил монету в руках и в следующий момент сказал: – Или исход нашего Мира, – он даже не повернулся в мою сторону, все так же смотря на монету. Я хотела задать вопрос, но он резко встал и сказал:– Спокойной ночи, Лив, я наколдовал нам всем отдельные покои и более удобную одежду для этих мест, – он серьезно кивнул и ушел к себе. Я была немного растеряна. И я почувствовала злость. “Меня достали эти секреты, что он что-то знает, крутит в себе, а сказать не может”, – я уже шла к нему, сжимая кулаки. – Что происходит, ты можешь мне объяснить? – сказала я громко, входя к нему, и только сейчас поняла, что внутри палатки гораздо больше места, чем кажется снаружи. Я немного осеклась, а Локи стоял с ухмылкой, прислонившись к столу, со скрещенными руками на груди, и решил пояснить, видя мое смятение:– Иллюзия. В лесу сильно большое не разместишь, а хочется ночевать, не притесняя себя, да и вдруг какая-нибудь Валькирия решит скрасить вечер, – на последнем он улыбнулся, но я вернула уже свой тон и спросила:– Ты можешь мне рассказать все, я устала от загадок. Я хочу делить все на черное и белое, понимать, куда двигаться и что с этим делать, – я остановилась возле стены и облокотилась на нее, отзеркалив его же положение тела. – Ты, когда читала книгу, дошла до места, где пишется про Рагнарёк? – спросил он ровно. Я пыталась вспомнить, но нет, я видела это слово в контекстах, но что это, я так и не узнала. Отрицательно покачав голов, я нахмурила брови, а Локи продолжил:– Есть пророчество, что наши миры разрушатся. Будет великая война, где ты не будешь знать, кто враг, а кто соратник, маленькие поселения замерзнут вместе со своими жителями, а спрятавшиеся в больших и теплых деревнях люди сойдут с ума от голода и нищеты. Настанет время великих войн. Брат пойдёт на брата. Матери начнут поедать своих новорождённых, а дети станут убивать своих родителей. Люди лишатся разума и предадутся разврату и нескончаемым убийствам. Настанет время великого блуда и позора. Погибнут традиции предков и вера в богов. И все девять миров падут, и все это просто исчезнет. И имя этому пророчеству – Рагнарёк. Я молчала. Я не знала, что сказать на это. Для меня его слова прозвучали как гром среди ясного неба. – Я не могу еще раз все потерять, Локи, – вышла из тени и двигалась в его сторону. – Однажды я бездействовала, тем самым совершила огромную ошибку, за которую… – я запнулась, но продолжила, – за которою расплатились другие. – Знаю это чувство, – услышала я, но решила продолжить:– И предупрежден – значит, вооружен, есть же какой-то выход, например, не совершить то, что положит его начало, – я сокращала дистанцию. Мне хотелось сейчас к нему, мне хотелось его обнять, просто быть рядом. И тогда я услышала то, что заставило меня остановиться:– Начало уже положено, и виной этому – я, – это вышло слишком резко.– Даже если это и так, мы исправим, я помогу тебе, – сказала я это ровно, вполголоса.– Так веришь в себя? – с усмешкой он спросил.– Верю в тебя, – и вот тут произошло то, чего я не ожидала. Локи отпрянул от стола и начал идти по кругу, а я оказалась в так называемом центре. И он заговорил со злобой, таким я его еще не видела.– Веришь в меня? Интересно. А если я тебе расскажу всю правду, все, что произошло со мной когда-то, не померкнет ли твоя вера, не начнешь ли ты меня ненавидеть или бояться? Не станешь ли ты меня считать самым конченным ублюдком девяти миров, и не стану ли я твоим ночным кошмаром, твоим главным врагом? – он говорил это, медленно кружа вокруг меня, а я оцепенела. Я смотрела в одну точку, с опущенными руками. – Может, ты предоставишь мне сделать самой выбор?– А ты сможешь сделать этот выбор? – он смотрел мне в глаза, а я слегка задрожала.“Смогу ли я? Однажды я не сделала выбор и оказалась в плену своих страхов, пытаясь разбить их, борясь сама с собой, – я подняла глаза, и меня сковал ужас. Я в глазах Локи увидела то, что так хотела забыть все эти годы. То, что видела однажды в другом. Я видела уже этот взгляд, так смотрят монстры, те, для кого смерть это развлечение. – Я могла предотвратить это, но я не сделала. Но я не хочу повторять свою ошибку, встретив этого Бога, я задышала, я начала жить. Он не монстр, он такой же израненный, одинокий, который ошибся когда-то и сейчас пожинает плоды своей ошибки”, – пока я все это обдумывала, он сказал со злобной улыбкой:– Лив, не просто монстр, я само исчадье ада. Я убивал просто так, потому что мне хотелось. Я уродовал жизни людям и существам. Хочешь узнать, что послужило началом концу всего живого? Что произошло много столетий назад?– Хочу, – он снова закружил по комнате и начал говорить: – Один никогда меня не любил или не относился ко мне как сыну или брату. После гибели матери я думал, что получил семью, где я буду нужен. Что мой дар и способность принесет нам не одну победу, что у меня появится семья. Но я ошибался. Побратимство со мной было способом контролировать меня, уязвить. И сейчас я тебе поведаю о другом Боге, любимом сыне Одина.Жил на свете красавец Бальдр — бог весны и красоты. Был он одним из сыновей Одина, и все его очень любили. Но несчастен был сам Бальдр, по ночам снились ему кошмары про смерть своего отца, про большого волка и змея, про войско великанов и гибель миров.Тревожило это родителей Бальдра — Одина и Фригг. Они хотели избавить своего сына от этих мрачных снов, да только как – не знали. Нужно было спросить совета у знающего человека, и человек такой был. Давным-давно, жила всезнающая провидица Вёльва, но только умерла много лет назад, а могила её находилась на самом краю света.Решил Всеотец, что только провидица расскажет правду о тревожных снах и отправился в дальнюю дорогу. Долго скакал Один по заснеженным тропам, заросшим пещерам и высоким горам, долго искал скрытую могилу среди древних курганов, долго возвращал провидицу из мира мёртвых.От провидицы Вёльвы Один узнал, что скорая смерть ждёт Бальдра, а сны его – это будущее недалёкое, и ничто не поможет ему — судьба у него такая. Вернулся домой отец богов сердитый и с плохими вестями. Но Фригг, как и любая мать, не захотела мириться с такой участью для своего любимого сына, решила спасти его от смерти надвигающейся, защитить от когтистой руки богини смерти.Обошла любящая мать все девять миров и взяла клятву со всех живых существ, растений и животных, болезней и недугов. Все поклялись не причинять Бальдру зла, да только упустила Фригг маленькую веточку омелы. Что растёт неподалёку от Вальхаллы.Я молчала и ловила каждое его сказанное слово, я понимала, что сейчас я узнаю его тайну. Я узнаю, что произошло в его жизни.– Целый день развлекались боги. Кидали и стучали по Бальдру всяким оружием. Копья ломались, мечи тупились, молоты и камни рассыпались — ничто не могло причинить вред Бальдру. Все радовались такому счастью и праздновали. Наш любимый Бальдр — бессмертный.Только двое не радовались происходящему: стоявший в тени я и слепой брат Бальдра – Хёд. Мне не нравилась такая несправедливость, ведь кому умереть суждено – должен умереть, нельзя обманывать судьбу. Хёд не разделял общей радости, потому что не видел, что происходит и чему все так радуются. Мы были два убогих, что стояли в тени тех, кто был лучше. За жизни которых боролись, не хотели их терять. Я не знал любви, заботы, ласки. Я знал только боль, ложь, меня больше боялись, чем уважали. Только два моих сына делали мою жизнь чуть осмысленнее, но ценить что-то мы начинаем, когда теряем.Я понимала по его тону, что ему тяжело это говорить, но он продолжил:– Пошёл я в лес, срезал молоденькую веточку омелы и сделал из неё стрелу. Затем я вложил стрелу в руки слепому Хёду и достал большой лук. Вот и для Хёда пришло время повеселиться вместе с остальными, проверить своего Брата на прочность и вдоволь посмеяться. Направил я руки слепого бога и сказал, когда нужно стрелять. Хёд убил своего брата, хоть сам и не хотел, а я просто исчез. Я не ожидал, что стрела пробьёт. Я хотел просто напакостить, сделать небольшую шалость, но судьба решила, что именно я найду эту омелу и именно я положу этому всему начало. В Асгарде началась великая скорбь, – он остановился возле моего лица и проговорил прямо в губы:– Но это не самое страшное, Лив. Самое страшное, что у меня была семья, которую я создал сам. У меня была жена, я не любил ее, не всегда для создания семьи и брака нужно это, но я уважал наших детей за то, что они уважали меня, несмотря ни на что. Два моих сына, Нарви и Вали, что должны были продолжить мой род. Ты мне рассказала про “эффект бабочки” и поверь, я как никто знаю, что это такое, я видел этот ?эффект?. – Моего сына Вали превратили в волка и тот насмерть загрыз своего брата. Из кишок растерзанного Нарви сделали веревку и привязали меня к большому камню. Скади — дочь погибшего по моей же вине великана Тьяци – повесила над мои лицом ядовитую змею, чтобы капал жгучий яд в мои глаза. Моя жена каждый день большой чашей собирала капли яда, а когда она отходила, чтобы выплеснуть наполненную чашу, я дико кричал и содрогался от боли, потому что огнём изливался яд в глаза. После моя жена погибла, а мне стало так нестерпимо больно, что я смог разорвать оковы и выбраться из того грота, – он сказал это мне в лицо, а я не сомкнула глаза ни разу. Сложно сказать, какие мысли были в моей голове в тот момент. “Увидела ли я в нем монстра? Нет. Он не вызвал у меня отвращения или ненависти, но я увидела в нем… Ричарда. Тогда я упустила шанс исправить ситуацию, помочь. Ты преступник не только когда совершаешь преступление, а когда его не предотвратил. А смогу ли я исправить, смогу ли помочь ему, подать руку помощи и показать путь? Провести туда, где он найдет свое спокойствие, простит ли он сам себя за то, что сделал?” – я подняла свою руку и протянула к его лицу. Он не ожидал, он дернулся всем телом. Локи накрыл своей рукой мою и растерянно спросил: – Что ты делаешь, Лив? Я животное, которое много столетий назад положило начало гибели всему. Ты не можешь продолжать относиться ко мне так же, это противоестественно, – он смотрел в мое лицо, как будто хотя бы так пытался получить свои ответы.– Локи, помнишь, ты задал мне вопрос, что изрезало мою душу? – я сказала это тихо, голос слегка надорвался, но продолжила: – Я убила тех, кого любила, а самое ужасное, что и я была ими любима.