Глава 1. Гость из сундука (1/1)

Фике вздохнула и с тоской оглядела небольшой сундук в углу. Здесь, во дворцовых покоях, всё было таким великолепным, таким сказочным, что ей хотелось поскорее забыть про свои бедные пожитки. Ничего, успеется ещё! И завтра можно разобрать. Там и разбирать-то, по правде говоря, нечего: кое-какое платье, штопаное бельё, кусок мыла, таз и медный кувшин. Вот и весь нехитрый скарб маленькой немецкой принцессы. Смешно и сказать! Разве принцессы бывают такими? Но думать о грустном сейчас совсем не хотелось. Беспечно пожав плечами, Фике вскочила с кровати и вмиг оказалась верхом на сундуке. Здесь оказалось очень удобно мечтать, болтая ногами в воздухе и разглядывая античный сюжет на потолке. В юной красавице, догоняющей быстроногую лань, Фике без труда узнала Диану-охотницу. Конечно, это она! Любимая героиня древних мифов и преданий... Её изящные босые ноги, легко бегущие по траве, до того впечатлили Фике, что ей захотелось немедленно помчаться босиком по зелёному лугу с некошеной травой, по лесной поляне, усеянной цветами, или хотя бы по ковру в этой комнате. Уселась поудобнее, постукивает туфельками по сундуку и мечтает, как это было бы здорово... И вдруг в сундуке кто-то чихнул. Звонко, отчётливо, словно над самым ухом Фике. Её тут же как ветром сдуло с сундука - до того она испугалась этого звука. Нет, ей это не почудилось! В сундуке точно кто-то сидел. Но кто?.. Когда глаза Фике чего-то боялись, руки всё равно делали. Ещё миг - и она открыла крышку сундука дрожащими пальцами, после чего крепко зажмурилась. Мало ли чего... В сундуке снова чихнули - на сей раз ещё громче, с каким-то присвистом. Фике так и осела на пол, уставившись на сундук. Кроме парадного розового платья поверх остальных вещей, она так ничего и не увидела. Но ведь платье же не может чихать! - Кто здесь? - негромко спросила Фике, робко постучав по стенке сундука. - Никого здесь нету, - отозвался откуда-то изнутри забавный детский басок. - Все уехавши. - Но кто-то же говорит! - с сомнением заметила принцесса. Парадное платье вдруг заворочалось и засопело. Фике в испуге отдёрнула руку. - Знаешь, что? - переспросило платье всё тем же забавным голоском. - Я тебя боюсь. - А я вас тоже, - честно созналась Фике, на всякий случай потрогав ладонью свой лоб. Может, ей всё-таки померещилось? - А коли боишься, что ж тогда не убегаешь? Фике призадумалась. Во-первых, у неё слишком сильно тряслись поджилки на ногах, чтобы бежать, а во-вторых, страшно было с кем-то столкнуться в коридоре. Мало ли, какие ещё сказочные чудища здесь обитают?

- Отворотись, - велели тем временем из сундука. - Сосчитай до десяти, а я пока убегу и перепрячусь где-нибудь подальше. Чтобы не нашли... и... и... Не успела Фике сообразить, что к чему, как из сундука послышался такой раскатистый чих, что она невольно пригнулась к полу. Лишь немного погодя осмелилась поднять голову, так и сгорая от любопытства... Тут-то они и встретились нос к носу - острый и тонкий с курносым и чумазым. Один нос другого любопытнее.

- Вы... вы кто? - слегка заикаясь от волнения, спросила Фике. - Гость я, - потирая чумазый нос такой же чумазой ладошкой, ответил незнакомец. Фике совсем растерялась. - А... почему гостья, если вы... - Вот тетёха, невразумиха непонятливая! - всплеснул руками чумазый. Фике толком ничего не поняла, но пристыженно покраснела. - Гость, говорю, я тут! А ты кто такая будешь? - Я тоже гостья, - живо нашлась Фике. - Мы с матушкой только сегодня приехали. - Ой, уморила! - незнакомец вдруг подпрыгнул, мелькнул в воздухе смешными плетёными башмаками и плюхнулся прямо на парадное розовое платье. Фике невольно вздрогнула и поморщилась, но тут же развеселилась сама. Уж больно уморительным оказался этот чумазый человечек: лохматый, наряженный в длинный подпоясанный кафтан и не по размеру огромные плетёные башмаки. Да такой маленький, что едва ли достал бы Фике макушкой до колен, если бы встал на цыпочки. - Ох, не могу! Лапти потеряли, по дворам искали: было пять, а стало шесть! - не унимался он, катаясь по сборкам платья. - Ты чего? - удивилась Фике, не прекращая смеяться. - Как же это вас четверо ехало, а приехали только ты да матушка? Ничего не понимая, Фике тряхнула головой. - А откуда... четверо? Незнакомец схватился обеими руками за лохматую, давно нечёсанную голову. - Ай, беда, беда, огорчение! Горе мне с тобой, горюшко! Считай сама: ты да я - уже двое, - принялся он считать, загибая измазанные сажей пальцы. - Да ещё двое: одна всё охала, причитала да сундучки всякие мелкие носила, а другая маленькая, да удаленькая! Чуть не зашибла меня насмерть своим лаптем - так пониже спины приложила, что любо-дорого! Да ещё кричала, будто я крыса какая-нибудь! Фике, не удержавшись, снова звонко расхохоталась. - Это и есть матушка! Она крыс до смерти боится. А с сундучками - это Шенк, наша горничная. - Значит, это - твоя горница? - поинтересовался лохматый незнакомец. Если бы Фике совсем хорошо знала русский язык, она бы сразу поняла, что такое горница. Но ей почему-то подумалось, что горница - это такое место, где горы до небес поднимаются. И она поскорее возразила, что там, где её дом, никаких гор поблизости нет.

Потешный человечек снова задрыгал ногами: - Я ж говорю, невразумиха ты непонятливая! Что ни скажешь - всё не по разуму, что ни спросишь - всё без толку! И развёл руками, глядя вокруг: - Вот же она, горница-то!Чья горница, тем она и кормится! Потешный лохматик, наверное, заслужил бы ещё больше удивления, если бы маленькая Фике перед своим большим путешествием в Россию не наслушалась рассказов о том, что эти земли полны всяких чудес. Поэтому появившийся из сундука человечек стал для неё одним из первых живых доказательств, что не всё в этих сказках было ложью. Тем временем чумазый гость тоже освоился и, свесив ножки с сундука, решительно заявил: - А знаешь, что? Я тебя уже нисколечко не боюсь. Я ведь храбрый! - Так кто же ты? - снова спросила Фике, усевшись прямо на полу около сундука. - Кузька, - весело ответил незнакомец. - А что такое "кузька"? - Ох ты, горюшко моё луковое! Всё, что ни скажешь - всё впустую! Звать меня Кузька! - лохматик важно поднял вверх указательный палец. - Имя такое - Кузьма. А так - Кузька. Маленький я ещё. Семь веков мне всего, восьмой пошёл. - Может, семь лет? - осторожно переспросила Фике. Ей было ужасно стыдно за свою тёмную необразованность, и она клятвенно пообещала себе выучить русский язык так, чтобы слова от зубов отскакивали. Кузька махнул рукой. - Это у вас, у людей, годами считают, а у нас - веками. Один век - сто лет. Моему дедушке уже почти сто веков сравнялось! - А у кого это - у вас? - снова спросила Фике. Чем дальше, тем больше ей хотелось наконец узнать, что же это за чудачок такой крошечный в её сундуке поселился. - Всё-то тебе расскажи! - заважничал Кузька. - Негоже так, хозяюшка! Ты сказки читала? - Читала, - согласно кивнула Фике. - Когда совсем маленькая была, мне нянюшка читала, потом я сама научилась. - Это та, что с сундучками бегает? - на всякий случай уточнил Кузька. - Нет, это другая!

- Ох, батюшки мои! - воскликнул Кузька и кубарем скатился с сундука на пол. Только сейчас Фике заметила следы чёрных ножек и ладошек на своём нежно-розовом платье. - У семи нянек дитя без глазу растёт! Уж на что простых вещей - и тех не знаешь! Так вот, ты сперва баньку истопи да добра молодца на славу попарь, потом напои, накорми, а уж потом расспрашивай, кто да откуда. Фике немного смутилась и шёпотом призналась: - Я ещё не знаю, где тут есть банька... Кузька хмыкнул, утёр нос рукавом и полез обратно в сундук. Обратно он вылез уже с веером, похлопывая им себя по бокам: - Не хозяин, кто своего хозяйства не знает! - Да какая же это банька? - удивилась Фике. - Как раз про меня! - обрадованно заявил Кузька. - Вот тебе веник, отыщем и лоханку какую-никакую! И воды натаскаем вдоволь. Фике звонко рассмеялась и объяснила Кузьке, что эта пушистая штука - вовсе не веник, а веер. И нужен он не для того, чтобы по бокам себя охаживать, а чтоб от жары и духоты обмахиваться. - Ишь, чего придумала! - Кузька аж подпрыгнул от удивления. - В бане веником жар не разгоняют, а нагоняют! И снова нырнул в сундук. Фике только ахнула, когда её парадное платье розовым облаком осело на полу. За ним полетели ещё кое-какие незначительные мелочи, а затем наконец-то показалась лохматая Кузькина голова. Пыхтя и усердствуя, он с трудом вытащил наружу таз для умывания.

- С миру по нитке - голому кафтан! - радостно заявил он, усевшись в таз. - Ох, попарим молодые косточки! Тащи горячейводы, хозяюшка! В который раз покраснев, Фике созналась, что пока ещё не разобралась, где здесь можно взять горячую воду. Зато холодной - вон, полон кувшин стоит. - Так что же ты меня не паришь? - обиженно засопел Кузька, ворочаясь в тазу. - Тогда снимай эту грязную штуку, - велела Фике и пощекотала его за бочок сквозь рубаху, которая, кажется, когда-то была красной в белый горошек. - Ещё чего! - отмахнулся Кузька и снова дрыгнул ногами. - Делать мне больше нечего! То разденься, то обратно оденься... Так парь! Тогда Фике пошла на хитрость. К счастью или к сожалению (хотя, пожалуй, для Кузьки всё-таки к счастью!), но она была не из тех принцесс, которые на перине уколоться умудряются, а в руках за всю жизнь не держали ничего грязнее носового платка. - Ты хоть башмаки сними, - ласково уговаривая Кузьку, она всё-таки умудрилась стащить с него лапти. А после взяла кусок мыла и отстирала их до блеска. Кузька так и ахнул от восхищения. - Ай да хозяюшка! Вот так чудо! А меня тоже так можешь? - Могу, - улыбнулась Фике и подмигнула: - Только глаза закрой, а то оно кусачее. - Кто? - Чудо! - Да пусть только сунется! Ужо я его! - пригрозил Кузька и вытаращился изо всех сил. Фике, не жалея мыла, соорудила у него на голове целую пенную шапку. Но когда эта шапка стала оседать Кузьке на глаза, он так отчаянно завопил, что Фике его еле успокоила.

Зато уж отмыла так отмыла! Из чёрного и чумазого Кузька превратился в мокрого, но на удивление чистого. А волосы у него оказались не чёрными и всклокоченными, а золотистыми и шелковистыми. - Какой же ты хороший, Кузенька! - восхитилась Фике и протянула ему ручное зеркальце. Кузька важно выпятил грудь в мокрой рубахе, повертелся, оглядел себя со всех сторон: - Молодцу всё к лицу! Ну чистый тебе жених! -Так это ты и есть мой жених? - так и расхохоталась Фике, прикрыв рот обеими ладонями. - А что, не похож? - подбоченился Кузька, ещё усерднее выпятив грудь колесом. - Совсем не похож!

- А какого ж тебе жениха-то надобно?

- Это не мне надобно, - Фике в один миг сникла и опустила плечи. - Меня за него просватали. - И что с того? - не понял Кузька. - Как - что? - ошарашенно переспросила Фике. - А тебя когда-нибудь просватывали?

- Не бывало ещё ни разу! - замахал руками Кузька. - Я ж говорю, маленький я ещё. - Я тоже, - грустно вздохнула Фике. - А меня всё равно просватали. Кузька сочувственно покачал мокрой головой: - Ох, беда, беда, огорчение... А это не больно? Фике вдруг прижала палец к губам. В дверь кто-то постучал. - Прячься скорее! - велела она Кузьке, показывая под кровать. Что-то подсказывало ей, что пришедшему, кем бы он ни был, знать о Кузьке совершенно ни к чему. Кузька ждать себя не заставил и мигом юркнул, только не под кровать, а куда-то за кресло. За ним тут же потянулась влажная цепочка следов. Пришла какая-то незнакомая девица с подносом, полным пирожных. Она объяснила Фике, что их велела принести её матушка, а ей разрешила взять себе пару-тройку штук, какие понравятся. И, надо сказать, беспорядок на полу около сундука её очень заинтересовал. Загораживая собой пространство сзади, Фике наспех поблагодарила девушку и постаралась как можно скорее её выпроводить.

Как только дверь закрылась, Кузька высунул нос из большой напольной вазы: - Экая любопытная Варвара! И чего ей всё неймётся?

- А почему ты решил, что она... варвар? - сбитая с толку Фике озадаченно почесала кончик носа, как только поставила пирожные на столик у кровати. - Потому что любопытной Варваре на базаре нос оторвали, - со знанием дела заметил Кузька. - А зачем твоей матушке этот сад-огород? - Чтобы угощаться, - развела руками Фике. - Это, наверное, очень вкусно! И ты возьми, тоже попробуешь. - Вот те раз! - расхохотался Кузька, только босые пятки в воздухе замелькали. - Я что ли, по-твоему, козёл али баран какой, чтоб траву жевать? - Да ты попробуй, - засмеялась Фике, протягивая Кузьке одно из пирожных. - А ты что ж сама не ешь? - не прекращая допытываться, Кузька склонил голову набок.

- Да я больше яблоки люблю, - виновато призналась Фике. - Такие, чтобы немного кислые. Меня в детстве нянюшка сладостями закормила. - Ох и горе мне с тобой, хозяюшка! То веником жару разгоняешь, то по-нашемуне понимаешь, а теперь цветы жевать заставляешь! Фике стало смешно, и она прикрыла рот ладонью. А Кузька так и засопел от обиды. Ещё чего не хватало, чтобы его на смех подняли! В знак бурного протеста он взял одно из пирожных и откусил добрую половину. Не успела Фике и глазом моргнуть, как "садовое" пирожное исчезло во рту у Кузьки. А за ним ещё одно, и ещё, и... - Ай да хозяюшка! - причмокнул он губами от восторга, доедая уже пятый кулинарный шедевр. - Это что ж за печь у вас такие олелюшки печёт? - Кто-кто? - Фике так и приоткрыла рот от удивления. - Печь, говорю, у вас тут волшебная? - Не знаю, - честно призналась Фике и добавила шёпотом: - Говорят, у тётушки Эльзы всё волшебное! Все ковры из золотых нитей вытканы... - Значит, и ковёр-самолёт есть? - обрадовался Кузька. - Ох, и полетаем с тобой, хозяюшка! На мир поглядим, себя миру покажем... То есть это ты покажешь, а нам показываться нельзя. - Кому это - нам? - До-мо-вым! - чётко произнёс Кузька по слогам и от гордости высоко вскинул голову.