one (1/1)

Feel my heart beats against the jacketЧувствую, как моё сердце бьётся о курткуIt’s so tender please don’t wreck itОно такое нежное, пожалуйста, не разбей этоKiss me slowЦелуй меня медленноHey, guess we needed one night onlyЭй, думаю, нам нужна лишь одна ночьTime has stopped, I’m drowning slowlyВремя остановилось, я медленно тонуDon’t let goНе отпускайMon amour, mon amour, mon amourМоя любовь, моя любовь, моя любовь.Громкие биты разносились по округе на километры. Ветер раскачивал густые кроны деревьев, трава шелестела, а неугомонный народ отрывался. Загородная вечеринка. На этот раз она проходила на неприлично огромной территории владений вожака стаи. Старый волк в этот день передал бразды правления молодому альфе. Собственно, поэтому и была устроена эта вечеринка. Лучшие ди-джеи, самый дорогой выдержанный алкоголь, дизайнерские наряды и, конечно же, смешанные феромоны альф и омег.В стороне от этой вакханалии, в траве среди пестрых цветов лежал темноволосый омега. Его сладковатый, но чуть пряный запах тянулся невидимой тонкой струйкой, образовывая облако, которое затем рассеивалось, рассыпалось на мелкие частички и оседало вниз. Но вновь ветер подхватывал его, кружил, разбрасывал по сторонам, и когда в очередной раз омега поднял руку с тонкими пальцами, на которых сияли кольца, а на запястье звякнули браслеты, отставший от своих друзей новоиспеченный альфа — в иной ипостаси он был крепким волком с графитовым оттенком шерсти — замер. Тонкие ноздри дрогнули, альфа чуть повел головой, будто не верил, что в самом деле ощущал это, и медленно оглянулся. Включив все свои инстинкты и чутье, волк сначала услышал шорох, а затем увидел и того, от кого пахло чистейшим вожделением. Однако отчего-то невинностью тоже. Странное сочетание. Блондин, с холодным скандинавским оттенком волос, отливающим едва заметным легким серебром, уставился яркими небесно-голубыми глазами на взметнувшуюся вверх ступню, обтянутую сеткой чулка — расстояние было примерно в три километра — немного склонил голову набок и увидел как тот омега, закинув ногу на колено, принялся мягко покачивать ею в такт музыки.Альфа оглянулся, не заметил ничего и никого подозрительного, кривовато усмехнулся и, как истинный хищник, тихо скользнул в сторону зарослей. Бесшумные движения, приглушенные прыжки, и вот он приземлился на толстую ветку дерева метрах в тридцати от омеги. Азиат? Плоские веки, совсем не такие, как у европеоидной расы, темные прямые линии бровей, аккуратный нос и эти манящие, приоткрытые губы с поблескивающей на них капелькой красного вина — бокал валялся в стороне. Он шептал слова песни, чуть подергивал бедрами, будто лежа танцевал, и волк завороженно ощупывал жарким взглядом его пресс, что был прикрыт высокой линией колготок в сетку — и вовсе не чулки — выглядывающих из-под пояса джинсовых шортиков. Рядом — светлые ботинки. Топ тоже был снят и подложен под голову. На торсе парня оставались лишь тоненькие полоски, переплетенных ремешков — довольно милая портупея. Волк облизнул пересохшие губы, невесомо приземлился, уже не таясь подошел к омеге и заслонил собой солнце. Парень томно дрогнул ресничками, приоткрыл один глаз, неожиданно дерзко и враждебно глядя на альфу, а после приподнялся на локтях, уже широко раскрыв глаза. Карие, густого оттенка… Альфа чувствовал неутолимую тягу к спариванию. Немедленно. Сейчас же. Стянуть шорты и порвать к черту эту сетку на его узких бедрах. Войти глубоко, без подготовки.— Загораживаешь, Никифоров, — недовольно проворчал паренек, после вдруг вспомнил, что на нем нет топа, медленно присел, вздохнул и, взяв темный лоскут ткани, стряхнул с него травинки. — Нигде от вас покоя нет, псы.— Мы знакомы? — произнес альфа, пронзительно глядя на омегу. — Как тебя зовут?— Не знакомы. Юри. Давай, еще телефончик попроси.— Зачем? — искренне удивился волк, присел на одно колено, и Юри застыл, втянув носом воздух. Надо же, да от него сексом за версту несет, а японец только сейчас заметил. Нахмурился, по коже побежали мурашки. Теперь ветер холодил, хотя жара стояла невыносимая. — Я тебя по запаху нашел, — улыбнулся Никифоров, и Юри, вскинув глаза… провалился. Остолбенело смотрел в бездонную глубину, такую светлую и чистую, а пальцы Никифорова, меж делом, плавно скользнули по внутренней стороне бедра Юри. — Не прогонишь? — прикусил губу улыбчивый альфа, мягко подушечкой большого пальца поглаживая обнаженный участок кожи у кромки шортов. — Назови себя полностью. Кто ты?— Юри… я же сказал… — прошептал японец, — Юри Кацуки.— Из чьего ты клана? Чей ты? Есть пара? Какая-нибудь жесткая альфа-женщина? — допытывался волк, а Кацуки во все глаза смотрел в его красивое лицо, ответить не успел, Виктор сам ответил, склонившись между ног парня и обнюхав его живот, затем чуть ниже. — Никого нет, ты не привязан к стае, хм, значит, мой, — вцепился зубами в пуговку на шортах, мощно рванул, по-волчьи рыкнув, и ткань разошлась по швам.Юри оцепенел и сейчас не мог оторвать взгляда от этого альфы, о котором был так наслышан. Все знали их клан. Стая с самыми сильными альфами и аристократичными омегами.— По-п-постой… — очнулся японец, отталкивая руки Никифорова, но тут же он вцепился в шелковистые волосы блондина, вскрикнув и откинувшись назад. Тот чуть прикусил сквозь ткань белья затвердевший член Юри. — Вот черт… гребаный волчара… — выругался Кацуки. — Нам… ах… Виктор! Нам нельзя!— Что за бред… — жарко пробормотал волк, срывая с себя рубашку, даже не заботясь о пуговицах, — конечно, можно…— Я ведь не…— Тише… — горячие губы накрыли рот Кацуки, увлекая того во влажный поцелуй.Пальцы проворно разорвали колготки, тонкая ткань черных стринг была отодвинута в сторону. Виктор густо послюнявил пальцы и провел ими между ягодиц Юри — перемазал весь зад. Японец не смутился ничуть, но продолжал отбиваться — не слишком сильно, но заметно.— Да уйди ты… псих… нельзя…— Потом оговорим детали контракта, ладно? — нервно и чуть агрессивно усмехнулся волк. — Не поскуплюсь, обещаю…Кацуки усилием воли отводил глаза от его идеального торса, не говоря уже о прессе и бедрах. Никифоров быстро приспустил штаны, рванул Юри на себя и, перевернув того на живот, сразу же раздвинул его ягодицы.— Аргх… говнюк… — не договорил, одновременно с мощным толчком на рот легла ладонь. Теперь Кацуки мог только мычать, закатывая влажные глаза, а волк все входил в него, плавно, легко скользя, и Юри слюнявил ладонь Виктора. Тот второй рукой провел по плечу японца, и Кацуки ошарашенно дернулся, поняв, что альфа в самом деле только из-за этого идиотского демонического запаха вот-вот поставит свою метку, наплевав на то, что перед ним вообще-то парень. Волку нужно продолжение рода, а мужик уж точно не забеременеет. Губы Виктора прижались к разгоряченной коже на плече Кацуки, и он покрылся мурашками, но не смог более шевельнуться под напором альфы, тот еще и волю его подавил. Он вдалбливался все сильнее, все резче, а потом вдруг отпустил, упал на спину, развернул Кацуки к себе и, опустив на себя, присел, обеими руками обхватывая тонкий стан Юри. Того прогнуло от возбуждения. Противиться было невозможно. Никифоров провел языком вокруг соска Юри, поглядел на него снизу вверх, лукаво так и одурманенно. Ускорился, почти подбрасывая парня, и из груди альфы вырвался низкий утробный рык. Он вновь припал губами к соску Кацуки, вынуждая того почти кричать от острого удовольствия, и их потные тела упали на траву. Никифоров подмял Юри под себя, закидывая его стройные ноги на плечи, весь напрягся, склонил голову и чуточку прикусил тонкую кожу под ключицей Юри. Затем шумно выдохнул, заметив, как тот сжался, глядя на него безумными глазами, и почувствовал, как его сдавили мышцы, то и дело сокращаясь вокруг члена, и Кацуки закричал, дрожа всем телом, потому что крепкие клыки вдруг вонзились в его тело, впрыскивая яд оборотня в кровь. Тут же парализовало, оргазм второй волной прошелся по каждой клеточке, разум затуманился, перед глазами пронеслась тоненькая нить, видимая лишь таким, как Юри, и он отчетливо ощутил, как его безымянный палец сковал холодный металл. Никифоров кончил, так и оставшись в Юри, но сейчас отчего-то дернулся, поднял свою правую руку и уставился на пальцы. Кацуки, ошалело дыша, не мог поверить в то, что видел: на руке Виктора тоже красовалось кольцо, но… Почему он… почему так смотрит?— Ты… ты что, видишь его? — прошептал Кацуки.Никифоров перевел взгляд на Юри, кивнул, нахмурившись.— Не должен?— Нет… только если…— Что? — хмыкнул вдруг Никифоров, оперся на локти и мягко коснулся своими губами губ Юри, подался слегка бедрами, украв у парня всхлип. — Только если я не являюсь твоей законной парой, Юри Кацуки?Японец кивнул. Говорить сил не было. Он не верил в эти байки. Он был уверен, это лишь легенда. Но нет. Вот он — его пара, его альфа. Черт подери.И вслух тоже:— Черт тебя подери, как это возможно? Ты ведь мужик! — выпалил Юри.Никифоров, наблюдая за Кацуки, склонил голову набок.— Ты другой, — пробормотал он. — Но ты в стае волков. Юри, кто ты? Не могу разобрать… Твоя кровь… — Да бог ты мой! — Кацуки закрыл лицо руками, неожиданно пробудив в Викторе нестерпимое желание защитить его во что бы то ни стало, и признался, срываясь на крик: — Да я — лис! Чертова ты псина! Я — лис! Нам нельзя было!— Всего-то? — рассмеялся альфа, загребая Юри в охапку, перекатился набок, увлекая его за собой и полной грудью вдохнул пряный запах, незнакомый, но родной, чужой, но свой. — Нам все можно, Юри, ведь ты мой, — и горячий кончик влажного языка скользнул по следу укуса на плече парня, будто зализывая его, и добавил, беззаботно, так легко, что даже Кацуки стало спокойнее: — Против судьбы не попрешь, лисенок, — и умиленно воскликнул: — Ого! Юри! Это что, ушки? Ты такой милый!— Заткнись…