История двадцать пятая: депрессия и кошки. (1/2)
(эта часть посвящается исключительно Франу. он-то знает почему )________Замызганный асфальт, серыми кусками попадавшийся на глаза.
Какая разница, что под ногами?
Недалеко постоянный гул машин, куда-то вечно спешащих.
А имеет значение?
Солнце немного припекало и воздух был пыльный. Именно пыльный, как воздух
в старинном поместье, которое уже давно ничем не открывалось, превратившись в некий склад воспоминаний прошлого.
И гарь от пожаров. Кажется, снова горели леса. Или торфяники. Смешно! Каждый год происходит одно и тоже, и каждый раз власти оказываются неготовыми.
Просто поднять голову, подставляя лицо жарким поцелуям солнца. Променять ласки дневного светила на твои. Не совсем променять, ведь ты даже не видел будущего в наших отношениях. Скорее забыться в хоть чьих-то прикосновениях, стараясь вырвать из памяти воспоминания о твоих пальцах. О твоих ладонях. О твоей коже. И о силе, с которой ты прикасался.
Но не выходит. Господи! Дай хоть на секунду позабыть про эту муку! Хоть единственный вдох сделать без оглядки, без этих чертовых воспоминаний, возникающих назойливыми картинками прямо в мозгу.
Как жизнь может превратиться в Ад всего за час? Не знаете? А я вот знаю.
Хватает только одного.
Только одного – предательства со стороны человека, которому безраздельно доверяешь.
Да не столько доверяешь, сколько уже не можешь обходиться.
Забрать воздух – всего лишь умру от нехватки кислорода. Забрать воду – от иссушения. Еду – от истощения. Забрать тебя… От всего. Сразу. Не знаю в какой последовательности.
Хочется рыдать. От отчаянья. От внутренней пустоты. От безраздельной печали. От кучи таких же бесполезных чувств, что заставляют сердце щемить.
Я даже понимаю тебя. Ведь верно – я ведь не самый замечательный. Не самый красивый. Не самый интересный. И, наверняка, не самый занимательный для тебя человек.
Но ведь это все не отменяет моих чувств к тебе. Ничего не отменяет. Господи! Да я хочу как раньше просто идти рядом, может даже иногда касаться рукой твоих пальцев, как бы случайно.
Хочу говорить умные вещи, которые ты выслушиваешь с присущей тебе снисходительностью пожившего не одну сотню лет мудреца. Хочу слушать свои слова. Видеть хоть вялые потуги проступления человеческих эмоций на лице. Просто хочу.
Быть рядом.
Но разве можно быть с человеком, который тебя предал?
Можно закрыть на это глаза, притворившись, что все забыто. Притворно улыбаться и отгонять настойчивые мысли, никак не сочетающиеся с выражением лица.
И я даже не знал, что может быть так мерзко внутри. Словно тебе в душу вылили кучу склизкой грязи. От которой подташнивает. От которой мутит и воротит. От которой начинаешь презирать сам себя.
Ничего не могу изменить. В который уже раз? Будто жизнь моя принадлежит не мне, а каким-то другим людям. И только эти люди могут менять в ней все по своему усмотрению.
Словно я слабый. И ничего не смогу сделать сам.
Ты всегда знал, что я буду рядом когда тебе нужно. Что я приду, как только ты позовешь.И я делал это даже не из-за безграничной привязанности к тебе. А потому, что по-другому ты бы не принял меня. Ты один. Сильный. Уверенный. Но один. Всегда.
А я уже так привык, что вокруг меня сотни людей. Что мне улыбаются, со мной разговаривают, и мы просто шутим, стремясь поддержать друг друга.
И тут ты. Словно шок. Оглушает, словно прикладом ружья по голове. Да с такой силой, что перед глазами еще долго пляшут звездочки, а в глазах — тьма.
Ты, конечно же, так и не понял, почему я сбежал. Зачем тебе задумываться о ком-то? Даже немного смешно.
А ведь я доверял тебе то, что не знает больше никто. Я верил тебе сильнее, чем себе. Сильнее, чем всем вместе взятым. Казался мне самым надежным, самым непричастным, но…Все высказал. При всех. Все те сомнения. Все те недомолвки.
Нет, я не замышлял ничего такого. Ничего, что могло бы навредить брату. Или кому-то еще. И больно даже не из-за того, что все мои страхи стали достоянием общественности. Совсем не волнует, что Цуна теперь будет смотреть на меня с осторожностью. Гокудера презрительно поджимать губы – ведь я сомневался в его любимом боссе. А Мукуро лишь насмешливо улыбаться. Этот чертов иллюзионист ничего не скажет. Но это и больнее всего – лучше слова. Лучше пусть на меня бы накричали тогда, чем их немое непонимание и почти детская обида в глазах. В глазах Савады.
**Теплая рука опустилась на мое плечо. Но я все еще стоял оглушенный. И все взгляды направлены на меня.