Часть 10 (1/1)

Ллерил Морвейн сходит с ума. Он это чувствует.Вероятнее всего, кто-то заявит, что прошлое следует выкинуть из головы, но не Адрил Арано. Тот внимательно просматривает страницу, что до этого изучал Ллерил.— Казнь Вилура Улена… — Адрил чешет черноволосую голову и хмурит брови, после вперивается пристальным взглядом прямо в глаза Ллерила. — Объясниться не желаешь, зачем тебе этот отчёт спустя столько лет?В голосе раздражение, нотки, будто металл, скребут нутро.Ллерил слабо улыбается. Он небезразличен Адрилу, и это греет душу.— Он мне приснился, — объясняет он. Нелепое оправдание, и он это знает. Однако истинное, а Адрил не из тех кто не верит в нелепицы и смеётся над ними.— Судя по выражению твоего лица, кошмары, что снятся всем в последнее время, — сон радужный, по сравнению с тем, что тебе привиделось сегодня ночью. Так? — делает он вывод.Не то чтобы кошмар, но…— Недоброе у меня предчувствие, — делится Ллерил наболевшим. И, предугадывая, что скажет Адрил, добавляет: — Нет, я не верю, что Вилур Улен воскреснет и придёт нежитью: духом, порождением пепла или… — вздыхает, — драугром, как в нордских гробницах.С кем-то посторонним, даже с Велетом, он не делится. Адрил знает, что чутьё Ллерила Морвейна не врёт, оно предсказывает беду.— Есть мысли на этот счёт? — уточняет он.Ллерил сжимает губы и берёт его ладонь, сухую, шершавую, но при этом удивительно тёплую, в обе руки. Он не хочет отпускать Адрила даже на мгновение. И без того редко когда им удаётся посидеть наедине напротив друг друга.— Есть. Хлаалу не успокоились, — отвечает Ллерил и, глядя прямо в любимые глаза, уверенно заявляет: — Раньше я был сильнее. Да, никого из предателей не пощадил, чтобы дать всем понять: пытаться сместить меня с места, насиженного моей матерью, бесполезно. Столько проклятий за всю жизнь не услышал, сколько за те жалкие несколько дней. Он поймал себя на том, что сжал запястье Адрила слишком сильно. ?Думаешь, моя смерть остановит Хлаалу?? — Вилур даже сейчас, кажется, улыбается окровавленными губами. В глазах Ллерил страха не увидел, только злобу.— Хлаалу терпеливо дождались, пока Воронья скала не высосала из меня все соки, — поделился он.Теперь его легко убрать, такого слабого. Хлаалу никогда не гнушались всадить нож в спину тому, кому мило улыбались. Мать рассказывала много о них.Не гнушаются и сейчас…Адрил выдирает ладонь из рук Ллерила, после, потирая запястье, направляется к буфету, отворяет дверцу и берёт бутылку.— Тебе надо успокоиться, — заключает он, — выпить, чтобы, как ни странно, убрать эмоции и начать мыслить трезво.Спиртное, чтобы начать мыслить трезво. Смешно со стороны, но горько в пересохшем горле.Ллерил берёт стакан, но делает только два глотка. Вороньей скале не хватало только слухов о том, что её старейшина запил. В таком случае недругу ничего не стоит внушить оставшимся жителям, что горький пьяница управлять не способен, что советника Морвейна следует убрать…За грудиной разливается приятное тепло, умиротворяющее, что ли. Суджамма несильно ударяет в голову, что неудивительно: Ллерил не завтракал. Зато утренняя зябкость исчезает, кровь приливает к скулам…Адрил прав: этого тепла не хватало.— Сын… — Ллерил разглядывает царапину на столешнице, проводит по ней пальцем.— Чей? — уточняет Адрил. Не ?Что?? или ?О чём ты??, а ?Чей??Ллерил вскидывает голову.— У Вилура Улена на материке остался сын. Маленьким тогда был, — вспоминает он.— Понял: ты хочешь сказать, что дети однажды вырастают. Так? — Адрил потому продолжает сводить с ума спустя годы, что ловит мысли Ллерила.— Именно, — поддакивает тот, — а с ними вырастает и жажда мести. Я отобрал у этого ребёнка отца. Совесть меня не мучит, но проблемы я нажил.Адрил молчит. Поджимает губы, будто подавляет то, что хочет сказать, и говорит ни слова. Теперь уже он берёт руку Ллерила в свою.Раз-два — и он заявит, что на всё требуется терпение и бдительность.— Ну что ж, придётся глядеть в оба, — подтверждает Адрил и ласково поглаживает тыл ллериловой кисти. Так, наверное, обходится с руками Синдири…Опять проклятая ревность. Ллерил вырывается.Дурак-дурак-дурак! О том, что Синдири Арано стоит между ними, он помнит, а о сыне Вилура Улена подумал только сейчас. — Это мой просчёт. — Ллерил может поделиться наболевшим с Адрилом, несмотря на то, что между ними стоит женщина. Здесь пахнет её духами, очевидно, Адрил обнял Синдири, прижде чем прийти сюда. — Наш общий, — поправляет тот. Уголки губ подрагивают, костяшки пальцев белеют, кожа над ними разглаживается. — Такова судьба старейшин: кто-то всегда метит на их место. Ты, отмечу, достойно за него держишься.Льстец… Однако Адрил не пытается подвинуть Ллерила. Тот наивно верит ему — привык верить за столько лет. Наверняка Синдири проедает плешь, дескать, её супруг достоин большего (по счастью, не в Вороньей скале). Тот её не слушает, иначе бы уехал…— Нет, только мой, — поправляет Ллерил.— Как хочешь, так и думай, — отвечает Адрил и поднимается, — но самоедство ещё никому не помогло. Если хочешь, отдам Велету приказ прочесать весь остров…— Нет… — Ллерил не может позволить себе терять воинов, к тому же прекрасно отдаёт себе отчёт, что в их рядах может оказаться подкупленный Хлаалу шпион. — Не то время, чтобы рассекать по всему острову. Наверняка Хлаалу тоже несладко.Много лет назад ему было больно глядеть в глаза того, кто встал на сторону Вилура Улена. …того, кто приветливо улыбался и сердечно здоровался.…того, кто умирал медленнее и мучительнее, чем Вилур, потому что предательство — худшее зло, чем открытая вражда.— Как хочешь. Распоряжусь насчёт завтрака. — Адрил делает шаг в сторону двери.— Нет… — Ллерил поднимается. — Что ещё? — Адрил ответа на вопрос не ждёт, только обнимает — по-воински крепко. Потому что не может себе позволить подобную вольность с Синдири: та наверняка вскрикнет и отчитает его.Ллерил утыкается носом в его шею, целует её, затем прихватывает мочку…Он знает, что Адрил не останется — ни в кабинете, ни в Вороньей скале. Женщины умеют настаивать, и Синдири не исключение. Поэтому Ллерил урывает крупицы редкого уединения.Адрил целует его не менее жадно и глубоко, вздыхает… и отстраняется.— Во-первых, мы не заперты, во-вторых, меня видели. Нам и так удаётся водить всех за нос слишком долго, — полушёпотом поясняет он и отстраняется, после уходит. Ллерил вдахает запах — не Адрила, а женских духов, отчего ощущение, что Синдири стоит между ними, отчётливо ощутимо.Ллерил возвращается к буфету и берёт бутылку, после делает большой глоток, чтобы привести мысли в порядок и унять разыгравшуюся похоть.Ох, зря он обнял Адрила. К паху прилила кровь, вожделение не пожелало уйти само собой. Ллерил запирает дверь, садится за стол и нетерпеливо возится со шнуровкой штанов. Та не хочет поддаваться, как назло, ткань нещадно натирает чувствительную от возбуждения головку…Ллерил шумно вдыхает, когда, наконец, обхватывает ствол и яростно его наглаживает. Зад у Адрила поджарый, далёкий от дряблости, вспоминает он. И воображает блестящий от смазки раскрытый анус, в который толкается раз за разом…Экстаз наступает очень быстро. Ллерил успевает обхватить головку и поймать семя, такое густое, будто он не трахался очень давно.— Адрил, — шёпотом зовёт он любовника……который появился в жизни Ллерила Морвейна после казни Вилура Улена и гибели второго советника, служившего ещё матери.…который не останется ни на острове, ни в жизни Ллерила Морвейна.Переведя дыхание, тот нащупывает носовой платок и вытирает член и перепачканную ладонь, после тянется за заветной бутылкой……и отставляет, не отпивая, иначе захмелеет. Старейшина-пьяница Вороньей скале не нужен. Хватит чокнутого советника.Ллерил Морвейн сходит с ума. Он это чувствует.