70. Я буду помнить тебя всегда... (1/1)

Бран сидел на застланном теплой шкурой полу, прислонившись спиной к покосившейся от времени стене жилища, и наблюдал за тем, как играет огонь в камине, отбрасывая причудливые тени. За окном завывал ветер, а в камине весело трещали дрова, создавая иллюзию безмятежности. Дядя Бенджен, прежде чем отправиться назад, привез их с Листочком сюда, в Белое Дерево. Это была последняя деревня, в которой когда-то жили одичалые. Теперь все жители присоединились к армии мертвых. Так же как и Мира с Ходором. Листочек хотела тут провести ночь и на рассвете вновь двинуться в путь. Скоро они доберутся до Стены и расстанутся навсегда. От этой мысли Брану хотелось кричать, плакать и молотить кулаками по всему, до чего они дотянутся, но он понимал, что это будет выглядеть глупо. Стиснув зубы, чтобы не завыть от отчаяния и сморгнув слезинки, он исподтишка посмотрел на Листочка, которая жарила заячье мясо, пристроив его над огнем.По комнате поползли соблазнительные ароматы, и в желудке противно заныло, напоминая сыну Неда Старка о том, что он человек. В той темной пещере, в искореженных временем корнях Чардрева, он порой забывал об этом, погружаясь в прошлое.—?Потерпи, Бран, уже недалеко осталось,?— раздался мелодичный голос Листочка. Дитя Леса с теплой улыбкой и блеском в золотистых глазах протянула ему кусочек жареного мяса,?— утром мы будем возле Стены, и ты окажешься в безопасности.—?Никто больше не может быть в безопасности,?— глубокомысленно заметил Бран, кутаясь в теплую шкуру.Листочек села напротив него, подтянула ноги к подбородку и, склонив голову на бок, спросила своим мелодичным голоском:—?Ты опечален смертью Миры и Ходора? Я понимаю твою боль, Бран. Я тоже потеряла большую часть своего народа.Бран поднял на нее свои серые, полные боли глаза, и честно признался:—?Я опечален тем, что скоро нам с тобой придется расстаться.Он впервые произнес эти слова вслух, тем самым признав, что это действительно так. Как бы он не гнал эти мысли от себя, суровая правда то и дело настигала его?— Листочку не было места в мире людей, а Бран не мог остаться с ней. Ему нужно было вернуться и рассказать людям по ту сторону Стены о грядущей опасности. Дитя Леса грустно улыбнулась.—?Главное, что мы спасли тебя.—?Мы… Мы больше не увидимся с тобой,?— его голос дрогнул и юноша умолк.Листочек ничего не ответила, лишь покачала головой, пристально глядя на Брана своими золотисто-зелеными глазами, в которых залегла глубокая печаль.—?Значит, это наша последняя ночь вместе,?— шепнул юноша, опустив голову, стараясь скрыть подступившие слезы. Листочек приблизилась к нему и, опустившись на колени, прижалась к нему всем своим телом. Вытащив руки из-под теплой шкуры, заменившей ему одеяло, Бран крепко обнял девушку за хрупкие плечи, уткнувшись лицом в ее волосы, пахнущие летом и солнцем. Дитя Леса подняла на него свой взор, и Бран тут же впился губами в ее губы. Листочек вся затрепетала и ответила на поцелуй, растворяясь в нем.Их поцелуй был долгий, медленный, с привкусом горечи. Листочек роняла слезинки, которые Бран нежно собирал губами с ее лица. Он навсегда запомнит их вкус, так же, как и вкус ее губ, с которыми не могло сравниться ни одно лакомство в мире. Они были сладкими, словно все ягоды в мире, но при этом опьяняли сильнее, чем борское вино. Бран тонул в этом поцелуе, наслаждаясь теплом ее тела, свободно лаская бархатистую кожу трясущимися пальцами.Приподнявшись, девушка переместилась и села на него сверху. Они соединились грудью, бедрами и ногами, и Листочек даже через многочисленные слои одежды ощущала громкие удары его сердца. Взгляды золотистых и серых глаз встретились, и им обоим казалось, что они летят в глубокую, бесконечную пропасть, разверзшуюся перед ними. Листочек слегка мазнула своими губами уголок его губ, словно бы дразня, и Бран весь затрепетал в предвкушении. Крепко прижав девушку к себе, он провел рукой по тонкой шее, пробежал пальцами вниз по худым плечам, вызвав тем самым легкую дрожь в ее теле. Их губы вновь встретились и слились в горячем поцелуе. Зарывшись пальцами в темных волосах Брана, Листочек тяжело задышала, наслаждаясь мягкостью его губ и слегка постанывая. Между ног вдруг стало жарко и влажно, а внутри сладко заныло. Руки Брана, тем временем, скользнули под ее лёгкое платье и принялись гладить округлые ягодицы, слегка сжимая нежную кожу. Тело Листочка изогнулось от этого, как мягкий податливый шелк, и она нетерпеливо поерзала бедрами. Нехотя оторвавшись от губ юноши, она лукаво улыбнулась. Прихватив пальцами край его шерстяных штанов, она потянула их вниз и медленно стянула с бедер юноши ровно настолько, чтобы высвободить разгоряченную плоть. Поднявшись немного выше, Листочек с негромким шипением опустилась на восставший мужской орган, вбирая его в себя весь целиком, наслаждаясь его твердостью. Застонав, Бран протянул руку и легко погладил кончиками пальцев теплую щеку Дитя Леса. Прикусив свою губу и глядя прямо в затуманенные от желания глаза Брана, девушка принялась двигаться на нем, всхлипывая и постанывая. Тяжело дыша, молодой Старк не сводил взора с прекрасного создания, которое дарило ему немыслимое наслаждение. Ее движения становились быстрее и яростнее, тонкие, словно веточки, пальцы, вцепились в жилет Брана, царапая ногтями вареную кожу. Руки юноши беспорядочно блуждали по ее хрупкому телу, по бедрам и ягодицам, дотянулись до небольшой груди и нежно сдавили ее через тонкую ткань. Стоны Дитя Леса звучали громко и мелодично, словно звон тысячи колокольчиков, и Бран, прикрыв глаза, с наслаждением слушал эту дивную мелодию. Как же он любил находиться в ней! Чувствовать, как ее плоть обнимает его мужественность, плавно скользя вверх и вниз по твердому, налитому кровью, члену. Пик наслаждения приближался, но он оттягивал этот сладкий момент, желая, чтобы сначала она вкусила его. И вот этот миг настал. Громко вскрикнув, Листочек упала на грудь Брана, тяжело дыша и содрогаясь от крупной дрожи, бившей все ее тело. Больше можно было не сдерживаться и Бран, крепко сжав Листочка за талию, с наслаждением излил в ее горячее лоно свое вязкое семя.Они лежали обнявшись, тяжело дыша, желая продлить их близость как можно дольше, но всему, рано или поздно, приходит конец.Вот их тела разъединились, и у Брана сжалось сердце от боли при мысли о том, что больше он не почувствует себя в ней, не испытает вновь этого сладкого блаженства и не услышит стон, срывающийся с ее губ. Как же он желал, чтобы она осталась с ним. Он хотел привести Листочка с собой в Винтерфелл, сделать своей и разделить с ней теплую постель. Мечтал снять с нее это серое платье и насладиться видом ее обнаженного тела, припасть губами к сочным, словно налившиеся дыни, грудям и ласкать их до исступления. Боги! Как же он хотел этого!Но он прекрасно понимал, что люди не примут Дитя Леса?— слишком разными они были. Более того, многие станут над ней глумиться и высмеивать, не понимая ее истинной красоты. Она слишком ранима для того мира, в который ему предстоит вернуться.?Но, возможно, однажды я смогу вернуться к ней?,?— шепнул упрямый внутренний голос, не желающий мириться с близким расставанием.Выйдя из зарослей Зачарованного леса, Бран увидел перед собой плачущую от ослепительного солнца Стену. Воздух разрезал звук горна, предупреждающий о приближающихся людях. Остановившись возле тяжелых, обитых железом, ворот, Листочек склонилась над Браном и, нежно погладив его холодную щеку маленькой ладошкой, произнесла:—?Я надеюсь, однажды ты будешь счастлив. Полюбишь хорошую девушку, и у вас будут прекрасные дети.Пристально посмотрев в золотисто-зеленые глаза девушки, Бран ответил:—?Когда солнце закатилось, ни одна свеча его не заменит.Глаза девушки наполнились слезами, и она в последний раз припала своими губами к его приоткрытому рту в болезненном для них обоих поцелуе. Услышав, что ворота начали со скрипом подниматься, она с огромным трудом оторвалась от молодого Старка и проворно отбежала в сторону, за снежный валун.Черные братья вкатили санки с Браном Старком во внутренний двор замка, и его со всех сторон обступили люди в черных одеждах, громко переговариваясь между собой. Перед тем, как ворота закрылись, Бран бросил последний взгляд туда, откуда он пришел, и тихо прошептал:—?Я буду помнить тебя всегда.