59. Пробуждение (1/1)

Он спит. Глаза сомкнуты, ресницы чуть дрожат. Губы приоткрыты. Дыхание ровное и безмятежное, и лик ребячий, мальчишески беззаботный, несмотря на густую огненную бороду. Волосы растреплены. Белую подушку целует их яркий пламень. Сон, видно, одолел его, богатыря, славного и дивного мужа. Он не чувствует прикоснувшуюся к нему синюю шёлковую ленту. Она обвивает его запястья, словно цепи, и руки раскидываются в стороны, а губы вдруг улыбаются сами собой?— такой простор ощущается в груди, напоенной свежим ветром, проникающим из открытого окна. Шелк блестит в лучах весеннего поднявшегося солнца, как парча. Но сон никак не отступает. Слишком сладкий, слишком приятный, слишком властный. ?Вот так, чуть заведи за голову и закрепи??— произносится у самого уха, усеянного веснушками, торопливо. Розовые, точно лепестки распустившихся цветов, губки едва касаются щеки. Сон не отпускает. Он сковал голову ледяными оковами. И оковы только закрепляются, когда алая шёлковая лента погружает его веки в беспроглядную тьму. ?Посмотри, прямо-таки наши цвета. И где ты отыскала такие ленточки???— снова раздаётся шепот у самого уха. ?Мои, девические, я их сохранила, взгляни?— там рыба??— отвечают у правого уха. Вслед гулко щёлкает ключ в двери. За ним аккуратно дёргают ручку, чтобы удостовериться, что всё закрыто и никто посторонний не помешает таинству. Ключ кладётся на столик, рядом с серебряным кубком, до половины заполненным водой. В воздухе повисает скромный ?дзик?, как звук девственного поцелуя. ?Боги, он так хорош!??— воздыхают с левой стороны. Босые ноги шлепают с правой стороны. Раз, два, три. Три лёгких шага до постели. Шорох одежды, снимаемой через голову. Два тела в одночасье оголяются. Они сверкают своей белизной. На двух тонких лебединых шеях остаются лишь чокеры. Один серый, украшенный черным кружевом. Другой из синего бархата с белым жемчугом. Одновременно руки заводятся за головы, дёргают ленты, и на молочные плечи опускаются медные пушистые волны. Сон не отпускает. Объятия его крепки. Не вырваться.Меховое одеяло плавно соскальзывает с тела, обнажая натуру. Бойкими маленькими пташками проносятся по комнате восхищённые вздохи. Они вылетают в приоткрытое окно. Губы смыкаются, а затем растягиваются в хищной ухмылке. Два взгляда моментально наполняются неприкрытой похотью. ?Надо и рот ему завязать, а то поднимет панику??— шепот принимает обеспокоенные нотки. ?Поцелуев будет недостаточно???— спрашивают с укором. В ответ улыбаются.Два женских стана, гибкие, как стволы юных деревьев, опускаются на пол по обеим сторонам от постели. Руки, будто ветви, ложатся на перину у тихо вздымающейся груди спящего. Пальцы, перебирая простынь, близятся к торсу и, чуть погодя, отступают. Две женщины смотрят друг на друга бескрайне синими очами. Обе улыбаются. Они переводят по одной руке на торс и грудь, а две другие движутся вниз живота, покрытого пламенными волосками. Сон даже сейчас крепок. Но что-то извне дёргает за слабую ниточку, и сознание понемногу откликается. Женские пальчики поглаживают соски. Теплые руки прихватывают внизу, и тело откликается мелкой дрожью. Ниточка натягивается, становится прочнее, подобно тетиве боевого лука. Его руки дёргаются, но что-то мешает. Он хмурится, но сон ещё держит. Женские тонкие пальчики мнут, стискивают, щекочут соски до отвердевания. Губы его открываются шире. Он пьет воздух, но всё ещё пригвожден цепями ко сну.Две руки, левая и правая, трут его снизу. Тепло растекается вдоль тела, будоражит позвоночник. Он дышит глубже. Что-то мешает ему проснуться. Мрак шелковой ленты застилает глаза. Движения чужих рук приятны, ощутимы, но до конца не осознаны. Ладони, маленькие хрупкие ладони, смело растирают обнаженное тело, и то поддаётся усердным ласкам. За ладонями следуют губы. Мягкие, словно бархат. На руках ощетиниваются блекло-рыжие волоски. Сон начинает постепенно сдаваться. Тело само похоже на струну, напряжённое и будто что-то вот-вот порвет эту струну. Губы движутся за руками. Одна женщина движется от паха к пупку, друга огибает правый бок и останавливается на грудной клетке. К губам присоединяются языки. Их влага и упругость едва ощутимы сквозь сон. Они плавно очерчивают круги на теле, неистово шевелятся на пупке, сосках, особенно чувствительных, выдергивая насилу из сна. Затем переплетаются у самого паха.Нет никаких слов. Исключительно движения. Молчаливые, прыткие, выверенные до мелочей и ритмичные, как танец. Движения двух сестёр.Танец замирает. Дышать вновь легче, и сон опять расставляет силки. Сознание путается в них. Оно слабо к утру. Его спасает блик, мерцающий издалека. Лучи прорываются через мутную пелену тьмы и поджигают нехитрые путы сна. С губ спящего срывается стон. Руки дёргаются, но он связан. Шелк так же крепок, как сон.Чьи-то руки раздвигают его ноги. И копны рыжих волос ложатся на живот, бёдра и пах. Два языка змеями шевелятся меж ног. Напряжение ощущается во всём теле. Он двигается навстречу тазом, вверх, но губы и языки тут же отпускают его окрепшее мужество. Простынь шуршит. Кровать прогибается под ещё двумя телами. Одно приближается к нему сбоку. Женщина целует его в губы. ?Не бойся??— шепчет она, отодвинувшись. Другая седлает его, как норовистого скакуна, прижимается бёдрами. В ней мокро и тесно. Он томно выдыхает. Улыбка озаряет губы. Догадка так приятна, так упоительна. В его грудь упираются женские руки. Она скачет уверенно, быстро, не жалея ни себя, ни лежащего под ней, и он начинает помогать ей, двигаясь навстречу. Вторая не даёт сделать ему вздоха. Он мычит ей прямо в губы, пытаясь хотя бы предположить, кто будит его столь извращённым способом. Та, что скачет, начинает постанывать от удовольствия.Он хлюпает в ней. Лоно, мягкое и податливое, дарит ему тепло и влагу. Узкие стенки придавливают, жмут. Одну из рук она перемещает к себе, и он понимает, что она ласкает себя пальцем. Стоны становятся громче. Темп ускоряется. Хочется благодарить за это богов. ?Он хорошо, он так хорош!??— шепчут сверху. Он упрямо не узнаёт голоса, но, подбодрившись, вторгается в лоно утренней тайной посетительницы ещё сильнее. Её бёдра трепещут?— уже близка к окончанию. ?Совсем взрослый мальчик. Боги, очень взрослый??— выдыхает она и уступает место второй. Вместе они припадают к лоснящемуся мужеству. Он крутит головой. Лента слегка оттягивается вверх, но сквозь щель видны лишь медные локоны да белые тела. Женщины поднимают грудки и начинают двигать ими по нему вверх и вниз, вверх и вниз. Что-то влажное, теплое обагряет их. Лиц не видно. Они скрыты за волосами как за масками. Видны лишь ягодки-соски. Груди полные, налившиеся, будто почки краснодрева весной. Он забывается, что не может коснуться их руками, и упорно пытается вырваться из плена шелковых лент. Вторая залезает на него медленнее. Её тонкий стан изгибается из стороны в сторону, точно змея, готовившаяся напасть. Бёдрами она обводит круги. Шлепок по ягодицам выдирает из её груди кроткий вздох. Она упрямо медлит. Мучает его. Второй хлопок. Она всё ещё медлит. Назойливая. Хочет быть наказанной. Третий шлепок. Он уже громче и сильнее. Четвёртый. Пятый. На пятнадцатый она только начинает бешеную скачку, упоенно прикрикивая. Шлепки всё раздаются и раздаются. ?Развяжи его??— просит она, и голос кажется ему до боли знакомым. Он, однако, не обращает внимания. Тело ломит от близости конца. Такого внезапного, такого желанного. Вот-вот. Сейчас он изольется прямо в её лоно. Освобождённый, он вжимается пальцами в бёдра и движется сильнее. Её руки водят по груди, задевают твердые соски, пробуждая в нём дрожь. Стоны всё громче у самого уха. Он вздрагивает всем телом?— вот оно, сладостное окончание приятных мук.Вот оно?— пробуждение. Струна порвётся. Он сделается счастливым и свободным.—?Боги! —?не сдерживается он. К чему сдерживаться, пусть слышат, что их будущий лорд доволен.?Слезай с него!??— приказывает первая. Они обе припадают к готовой излиться плоти, глотают её от навершия до конца. Вспышка удовольствия призывает его вскрикнуть. Он остаётся в них. Они по очереди ловят языками семя, а затем снимают шёлковую повязку с глаз.—?Вы? —?только и выговаривает он, увидев такие же синие, как у себя, глаза и рыжие волосы.В ответ они смеются, и толкают его обратно на постель.