55. Жена (1/1)

На записку, принесённую вороном, с просьбой о помощи во взятии Винтерфелла Виктарион ответил не сразу. Расставив доверенных капитанов, он помчался к самой важной твердыне Севера, чтобы выручить племянника. Грейджои?— самая разобщённая семья Вестероса, однако Виктарион был не из тех, кто бросает своих людей в трудную минуту, да и мысль об установлении власти островитян в Винтерфелле его будоражила и воодушевляла. Только на подступах к замку весь его пыл угас. Твердыня оказалась разрушена и пуста. Несколько северян, кажется, не умеющие даже оружие держать в руках, вышли к нему навстречу и тут же погибли. Виктарион стёр кровь о рукава кольчуги и приказал здесь всё осмотреть. Островитяне заглядывали в комнаты, погреба, амбары, конюшни, но натыкались либо на одинокую курицу, прятавшуюся в углу, либо на истощённую собаку, глядевшую на них так, будто она умоляла убить себя, либо на сожжённые тела. Однако следов племянника Виктарион не обнаружил. Ради успокоения он приказал наполнить ему ванну, приготовить что-нибудь на ужин, ибо уже смеркалось, да постелить постели. Караульные вызвались сами. Все люди предчувствовали, что кроме них здесь кто-то есть. Кто-то незримый, как призрак, и чужой. Виктарион делал вид, что не обращал внимания на скулёж ветра и заунывный вой волков в лесу, сурово доедая привезённую в сожжённый замок ножку куропатки. Но его косточки то и дело щемило от предчувствия чего-то неладного. Дом Старков, величественный и непоколебимый, развалился. Прах валялся повсюду. Серебряная паутина, укрывающая углы, отливала холодным и тусклым пламенем свечей. Виктарион мог поклясться, что они здесь не одни. Ставни иной раз резко отворялись, наводя первобытный ужас. Они были слишком далеко от моря, и лишь этого факта стоило всерьёз страшиться. Но когда один из людей команды в очередной раз боязливо задрожал при вое волков, капитан всадил отупевший найденный нож в стол по рукоять, и приказал замолчать, при этом упомянув, что он непременно лишит всех языков, если они не возьмут себя в руки. Потом все стали жаловаться только на холод.Ванна для него уже была готова. После плотного ужина Виктарион с удовольствием погрузился в тёплую воду. Разогревшись, он натянул холщовую рубаху, бриджи и сапоги, повесил кинжал на пояс и вышел во двор, подставив раскрытую грудь колющему северному ветру. Щёки его тут же порозовели, в груди стало легко. Он миновал двор и направился в Богорощу, где стояло большое чардрево. Четверо моряков, посадив на колышки факела, справляли нужду в иссиня-чёрном пруду, отражающем звёзды, и насмехались. Упившись, они, верно, совсем потеряли страх. Виктарион, встретившись с ликом чардрева, ощутил дрожь в руках, но приписал это холоду. Багровые листья загадочно шуршали, а рот этого древа был раскрыт так, будто оно задыхалось. Виктарион решил избавить его от удушья.—?Прочь отсюда! —?Одно железное движение могучей рукой отогнало стайку разбойников. Даже в пьяном угаре они ему не перечили.Дерево взгляд не изменило. Брат Эйерон сказал бы, что осквернять Старых Богов, чужих богов, приветствуется, что это долг железнорождённого, однако взгляд сердце-древа Винтерфелльской Богорощи был чересчур тяжёлым, и Виктарион видел в этом предупреждение. В его глазах сок застыл, как замёрзшие слёзы. Вековые слёзы. Перед этим ликом хотелось склониться. Виктарион подошёл к нему, тихо ступая по снегу, будто не хотел тревожить, и коснулся огрубевшими пальцами древнего ствола. Оно не сгорело. Ворота в Богорощу были сломаны, но дальше никто не проник. Эйерон приказал бы разрубить чардрево на части и кинуть в воду. Испытывали ли те, кто сжёг Винтерфелл то, что испытывал Виктарион?Глубокая тишина накрыла его плечи. Винтерфелл молчал смиренно, будто упавший на колени пленник перед своим губителем. Если всё это сделал Теон… кто он? Дурак или величайший завоеватель?Крики, раздавшиеся во дворе, заставили его вздрогнуть. Обжигающе холодный воздух наполнился его горячим дыханием. Виктарион, вытащив кинжал, направился к выходу из богорощи. Нападение? Засада? Его взгляд оббегал всё сразу: стену, оружейную, конюшню, бани Великого чертога. Тихо. Виктарион остановился, заметив бегущих навстречу, как подстреленных, бойцов. Четверо тех же подвыпивших мужчин, едва волоча ноги, стремились к нему от какого-то ужаса. Они чуть не сбили его с ног.Виктарион перехватил одного моряка за шиворот и потряс:—?Вы сдурели что ли? —?испуганного моряка Виктарион бросил в снег, и он закрыл лицо ладонью, как бы отгораживаясь от последующих побоев, но капитан молча и сурово втягивал холодный воздух широкими ноздрями.—?Капитан, лорд-капитан, там, в крипте, там, в крипте, духи! —?кто-то из них посмел ухватиться за рукав его рубахи. Виктарион треснул его по щеке. Трусы мигом протрезвели и, видимо, решили, что сейчас самым ужасным является их капитан, а не выдуманные духи из подземелья.—?Какие духи, крабы вас подери? —?гневаясь, Виктарион нехотя расцеплял зубы. —?Там могли быть люди. Если там кто-то есть, и вы оставили его в живых, я клянусь Утонувшим богом, что три шкуры с вас сдеру, недомерки.—?Есть, милорд, тень, огромная тень проскользнула мимо,?— продолжали моряки.Бросив их со своим страхом наедине, Виктарион отобрал факел и двинулся в крипту. На входе остался небольшой проём, и Виктариону пришлось сначала немного раздвинуть проход. Проклиная Теона, он ворвался в подвал. Здесь было ещё холоднее, и только факел грел его продрогшее тело. Виктарион ступал, ощущая прямые взоры множества статуй. Короли и лорды не были ему рады. И, как бы он ни скрывал, Виктарион страшился неизвестности. Коридор был долгим. Здесь не было слышно даже мышей. Даже то, что происходило наверху, во дворе, было недоступно здесь. Словно он очутился в ином мире.Осмотревшись как следует, Виктарион решил подниматься наверх. Он заклинал себя убраться завтра же. В Винтерфелле они ничего не найдут, кроме безумия.Он ступал аккуратно, так, что дыхание пламени было слышно, но его шаги отличались безмолвием. Грузный Виктарион, тем не менее, умел появляться бесшумно. Короткий шорох раздался позади него. Виктарион обернулся достаточно скоро и краем глаза успел заметить мелькающий в темноте женский силуэт. Страх когтями обхватил его сердце. Виктарион умел признать, что он боится. Однако страх?— не повод, чтобы отступать. И он побрёл за мелькнувшим в темноте силуэтом, уже не скрывая своих шагов.—?Кто ты? Покажись! —?крикнул он вдогонку. Она пряталась. Он это понимал. Она убегала от него, надеясь спастись.Видимо, убедившись, что он не оставит её в покое, женщина присела на пол, сгорбившись и сжавшись, и разрыдалась.—?Пожалуйста,?— робко прозвучала её просьба. —?Пожалуйста, не надо. Не надо, я молю вас, просто оставьте меня здесь…Виктарион поднял её за воротник плаща. Слишком легко эта женщина поддалась ему. Она встала с колен и опустила взор, повторяя всё те же слова.—?Кто ты? —?требовательно спросил Виктарион. От звука его громогласного вопроса женщина обняла себя за плечи и стала лепетать что-то себе под нос. Он взял её за дрожащий подбородок. Из её синих глаз по высоким тонким скулам текли крупные слёзы, орошая его пальцы. Бледная, одетая в чёрное, она и впрямь походила на призрака. На хранительницу этих могил. Женщина плакала и умоляла его, и он шарахнулся от неё в сторону, вспомнив свою морскую жену, забитую до смерти.—?Кейтилин, меня зовут Кейтилин Старк,?— прохрипела она сквозь градом идущие слёзы. —?Я прошу вас, я прошу вас,?— последние слова она буквально выплеснула из себя. Будто его не было перед ней, Кейтилин Старк зашлась горьким рыданием.Виктариона прошибло могильным холодом. Он смотрел на неё отупелым взором, силясь увидеть в покинутой и одинокой женщине ту самую жену Тихого Волка, леди Кейтилин из дома Талли, о чьей красоте наравне с красотой Серсеи Ланнистер ходили слухи. Она была абсолютно не властна над собой в апогее женского бессилия. Если бы в руки ей дали чашу с водой, она бы её опрокинула. Виктарион и сам был бессилен против её плача.—?Здесь есть кто-то, кроме вас? —?Виктарион покрутился на месте с факелом. Вроде никого, подсказало ему чутьё. Только духи и она, обезумевшая и убитая. Не зная, называть ли ей своё имя или нет, Виктарион сжал её запястье и потащил за собой:?— Пойдёмте отсюда.Она не сопротивлялась, скорее, восприняла как спасителя из этих катакомб. Кейтилин покорно следовала за ним, стараясь успевать за его широкими вольными шагами. Под общие изучающие взоры (даже караульные на своих постах повернулись на это зрелище) Виктарион притащил её в комнату и велел подать ужин. Женщина вся дрожала от холода. Он усадил её к очагу, но Кейтилин, усевшись к камину, глядела на огонь обезумевшим взором и не двигалась.—?Есть ли здесь ещё люди?—?Нет, никого нет. Только я. Только Старые и Новые Боги. Кто вы? Разбойники? Здесь нет золота. —?Речь её была сбивчивой, фразы неполными. Взгляд лихорадочно бегал по комнате. До еды она так и не притронулась. —?Здесь нет ничего.—?Меня зовут Виктарион Грейджой,?— протянул он сурово, словно желая, чтобы она прочувствовала его силу, скрытую уже в одном его имени. —?Это всё устроил мой племянник? —?спросил он вкрадчиво. —?Вас мучил Теон? —?Теон был не способен на подобные выходки. Виктарион видел в нём мягкое сердце, воспитанное северными лордами. Однако на войне руки развязываются у всех, и люди уже не чувствуют грань.—?Грейджои,?— её дрожащие губы исказила безумная улыбка. —?Нет. Я была в плену у Русе Болтона, а потом он отпустил меня в Винтерфелл, в пустой замок, тосковать от потери мужа и детей. —?Глаза её блестели, точно сталь. Взгляд запуганной до смерти жертвы, понимающей, что ей конец, и в то же время не сдающейся.Виктарион плеснул эля в кружку и подал ей. Кейтилин трепещущими пальцами поднесла к губам напиток и, лизнув край, опрокинула. Слёзы вновь полились по щекам. Они поблёскивали и делались огненными. Женщина была чрезмерно красивой, но ушедшие потери сделали её кожу тонкой, бледной, волосы тускло-рыжими, с проблеском седины на висках, а фигуру хрупкой, как стекло. Несмотря на её вид, Кейтилин Старк вызывала в Виктарионе желание. К женщине он не прикасался слишком долго, а здесь, на Севере, хотелось их очень часто, чтобы отогреться.Кто-то из любопытных ринулся без спроса в комнату.—?А кто это? —?рот опьяневшего моряка растянулся в похотливой усмешке. Он вальяжно устроился у косяка. Виктарион фыркнул себе под нос.—?Призрак Винтерфелла, который вас напугал…Мужчина прыснул смехом, не замечая прямого угрожающего взгляда своего лорда-капитана. Он ткнул в неё своим грязным пальцем:—?И вы её накажете, лорд-капитан?Виктарион только занёс кулак, и осмелевший хмельной пират шагнул прочь из комнаты.—?Это моя морская жена. —?Виктарион встал, заслонив громадной фигурой Кейтилин Старк. Слова вырвались из горла сами собой. Их уже было не вернуть, Виктарион знал. Он насупил чёрные дуги бровей. —?Если хоть кто-то её тронет пальцем, оторву то, что между ног! —?Он смотрел на моряка до тех пор, пока тот, учтиво кланяясь, не вышел из комнаты и не прикрыл за собой дверь. Жалкие мыши, решившие тягаться с кракеном.Новая морская жена оторопело глазела на Виктариона, будто слова, им сказанные, были произнесены на чуждом ей наречии. Что-то превратило её в каменную горгулью, что высились над одной из башен Винтерфелла. Тень Виктариона падала на неё.—?Я заберу тебя на Железные Острова,?— сказал он тоном, не терпящим возражений. Женщина, ни жива ни мертва, щупала складки чёрного платья. Если пришить кракена и расчесать её хорошенько, будет идеальной женой. В её синих глазах застыли слёзы, как сок в глазах чардрева. То ли приняла она судьбу, то ли противилась. Её семью уничтожили. Теон то ли убил, то ли забрал с собой маленьких заложников, когда, спасаясь от поражения, уходил из замка; а старшего сына, кажется, убили в Близнецах. —?Ты будешь спать со мной и родишь мне детей. —?По виду она была ещё способна дать ему наследников. Возможно, она была чуть старше него, но это его не остановило. —?Ты слышишь? —?Она увернулась, как из-под удара. Рыжие волосы взмыли вверх и плавно осели на плечи. На её лице распространился багрянец.—?Лучше убей меня, Грейджой. —?Он сделал шаг навстречу, но женщина ощетинилась:?— Или я вынужу убить меня. —?Предупреждение, уже знакомое, но не оставляющее в нём никаких чувств, Виктарион выдержал с каменным ликом. Он столько девчушек перекидывал на плечо и уносил с походов. Кейтилин?— его дар. Его добыча. Пусть она и щерилась на него лютоволком, ему это нравилось. Кейтилин прожила много лет подле волка, отчего бы ей не выть и не рычать, вздыбив шерсть? Моряки завидовали ему, когда он шёл по двору с женщиной за руку. Если золота в иных домах они не находили, они брали женщин, как истинное сокровище, но если не было ни женщин, ни сокровищ, железнорождённые боялись, что навлекли на себя гнев Утонувшего бога. Возвращение без этой удачи он представить себе не мог. Как бы она ни упиралась, он бы с такой же лёгкостью подхватил её на плечо и унёс на корабль. Кейтилин, следуя за ним из крипты, была чересчур лёгкой, как шестнадцатилетняя девчушка.—?Ты привыкнешь. Я сделаю тебя хозяйкой дома.Был ли у него свой дом? Пока?— нет. Виктарион положился на то, что по душевной доброте и во имя братских чувств Бейлон позволит ему заиметь с Кейтилин Старк не только детей, но и отдельный замок.Вылупилась, как рыба. Молчала долго и тяжело. По лицу было видно, не думала, не рассуждала. Просто переваривала очередной дар судьбы или насмешку, но, прежде чем она успела вновь разрыдаться, Виктарион подтянул её к себе за запястья и прижал к шумно вздымающейся груди. Она всхлипнула, уткнувшись носом в рубаху, проветренную сухим северным ветром. Виктарион завёл пальцы под рыжие пряди, смял, массируя голову. Она, проявляя свою женскую волю, рвение к независимости, хлопнула его по груди ладонью, что в два раза меньше его. После?— кулаком, столь же крохотным. Северянки похожи на жительниц Островов. Только в их жилах не железо и соль, а лёд, и дышат они не морем, а заиндевелым хрустальным воздухом, пронимающим лёгкие. Он почувствовал, как ещё была она сильна. Не чувствуя никакого сопротивления, Кейтилин застучала, стиснув зубы.—?Хватит. —?Одной рукой Виктарион придавил её за талию к себе. Она и вправду была такая хрупкая, какой он её представлял. Кейтилин не послушалась. Воля опьянила её. Она стучала и стучала, вымещая свой гнев, и Виктариону пришлось встряхнуть женщину. —?Хватит! —?Он сцепил зубы, повторив свой приказ, и Кейтилин Старк успокоилась. —?Не вынуждай меня убивать тебя. —?В горле застряли слова о её красоте. Виктарион просто впился в её губы поцелуем. Горькие и солёные, совсем как море. Как и полагается любой морской жене. Виктарион целовал плотно сжатые губы Кейтилин Старк и думал, что эту свою жену он никому никогда не отдаст.Мягкость её платья и кожи были для него чужды. Волосы её огрубели, хотя всё ещё светились медным блеском. Виктарион выпустил из рук блестящие волны цвета осенних листьев и перевёл ладони на прогнувшуюся поясницу. Кейтилин дёрнулась в сторону. Омерзение пронизывало её. Вместо льда в глазах северянок?— пламя. Оно не согреет. Оно окутает мёрзлой белой коркой. И Виктарион, порываясь разжечь огонь в её теле, растащил пальцами шнуровку платья. Нити с треском разошлись в стороны, открывая постепенно кожу дюйм за дюймом. Пальцы не сразу освободились от них. Руки покалывало от напряжения. Он дёрнул одеяние вниз, обнажив худые плечи и грудь. Кейтилин пугливо закрылась руками. Не очень долго она противилась его неумелым движениям. Он развел её руки в сторону, чтобы рассмотреть как следует белую, налитую как у кормилиц, грудь с бледно-розовыми сосками. Всё мужское естество сосредоточилось у него между ног, забрало в себя всю кровь и сделало вмиг штаны недостаточно просторными. Виктарион надавил на плечо своей жены, приказывая ей присесть. Прошлая его девица понимала, когда нужно ублажать мужчину. Кейтилин же покорно села на колени и обратила беглый короткий запуганный взгляд на выросший в бриджах холмик, и мелкая дрожь исказила её мертвенно-прекрасное лицо. Виктарион указал пальцем на шнуровку, и она потянулась к ней холодными, будто обездвиженными пальцами. Шнурки вылезли из металлических колец, опутав её пальцы. Черные шерстяные бриджи, освобождая его из своего тесного плена, падая, обласкали шершавыми ворсинками кожу. Они задержались на сапогах, представив Кейтилин его смуглые мускулистые ноги только по колено. Он смял её волосы на затылке. Кейтилин фыркнула. Синие очи влажно сверкнули в оранжевом свете. Она непослушно отодвинулась, но его вторая рука схватила её за подбородок и оттянула слегка вниз, большой палец огладил горячие отогревшиеся губы, призывая их разомкнуться. С полувздохом она развела их не шире его пальца, всё также изумлённо посматривая на него, будто спрашивая, чего от неё хотят, будто никогда не видела того, что у мужчин находится чуть ниже живота, под тканью портков. Виктарион вспоминал, каково это, быть с женщинами, насыщаться ими. В голове били колокола. Он не разбирал, тревожно или с угрозой. Руки чесались бросить старковскую подстилку на пол и прижаться к её живому, мягкому телу, забиться внутри так грубо и быстро, чтобы окутавший его туман напряжения разогнали яркие, острые лучи удовольствия. Однако он медлил. Любовался ею. Её худым телом, по-девичьи упругими грудками, молочной обветренной кожей. Тихий Волк хранил её. Кейтилин Талли была потаскана только жестокой судьбой.Большой палец, захватив немного влаги с замершего языка, обвел губы, и те вмиг обрели лоснящийся блеск, заиграли жирно-красным цветом, похожим на цветок. Кейтилин ухватилась за его запястье, защемив меж пальцев черные волоски. Он перехватил её руку и приложил к прикрытому рубашкой паху. Её немое требование остановиться он не принял. Она раскраснелась, ощутив под ладонью его вздымающееся от дыхание тело. Багрянец на щеках, девственно чистый, возник вспышкой и тут же померк. Виктарион спешно двинул её за подбородок к себе. Мокрые губы вобрали его не до конца, нехотя, насильно. Он подождал, пока она привыкнет. Мучить женщин Виктарион не любил. Этим занимались его соотечественники, и он бы гораздо охотнее принял закон о прекращении надругательства над женщинами в ужасно грубых формах, но Бейлон признал бы это мягкотелостью. Губы Кейтилин скользили по нему, то вбирая в себя, то отпуская бесшумно. Он направлял её, придерживая за волосы, и как только начинал мотать их на кулак, выпускал. Женщина не шевелилась. Её затравленный взор остановился. Неосторожно Виктарион натыкался на её зубы, и это вызывало в нём исключительную эйфорию. Неподвижность женщины, её равнодушие и в то же время покорность ещё больше притягивали Виктариона к ней. Шелковистые губы, скользкий язык, сжимающая тесная глотка, а затем опять язык, мокрый и нежный, ряды зубов, чуть задерживающие, доставляющие ощущения на грани боли и исступления, и в довершение?— вновь чувственно мягкие губы. Пальцы утопали в рыжих прядях. Он прикрывал глаза и чуть слышно выдыхал. Винтерфелл и его призраки смолкли. Трещали дрова в очаге, изрыгая пламенные языки. Блаженство, давно забытое им, возвращало ему силы. Виктарион, игнорируя желание уснуть и собственную усталость, ловко содрал с Кейтилин Старк юбку, обнажив её до конца. Оранжевый свет делал её кожу молочно-огненной. Она стояла неподвижно, молча, словно некий морок. К постели он вознёс её на руках. Кейтилин ухнула и прикоснулась, боясь выпасть из его могучей хватки, к его груди. Их губы соединились внезапно. В этот раз она приоткрыла их, впустив его ошалевший, жадный язык. Поддерживая её обнаженные бёдра, Виктарион лобзал долго, неустанно, чувствуя вкус самого себя. И Кейтилин несмело положила руку ему на плечо.С громким вожделенным рыком он уложил её на укрытую темным медвежьим мехом постель и развел стройные ноги. Скинув сапоги и рубаху, Виктарион промял односпальную кровать. Она зашаталась под его весом.—?Пожалуйста,?— со страхом шепнула Кейтилин. Вновь эти моления. Вновь эти просьбы. —?Нет, я прошу вас. —?Она выставила ладонь вперёд, защищаясь из последних сил, когда он навис над ней, закрывая собой весь свет, идущий от очага. Его молила каждая жена. Бейлона тоже молили, хотя он в том и не признавался. А потом они говорили: ?Я люблю тебя, муж, я вся твоя?.Резкий толчок вырвал из её груди болезненный возглас. Она приняла его до конца, захлебнувшись воздухом, и мелкая дрожь взыграла в её бёдрах. Виктарион впитал губами слёзы. Несмотря на всё недоверие и страх, она инстинктивно обняла его руками за шею. Лоно увлажнилось достаточно быстро. Оно воспринимало его как недостающую часть. Кейтилин сжимала его ногами, и он приближался до невесомого трения разгоряченных тел. Их тени сливались на потолке, и меж них слабыми бликами танцевали тени пламенных языков. Бледно-розовые соски-бусинки отвердевали от того, что касались его груди, покрытой чёрными жёсткими волосками. Стоны Кейтилин с каждым разом обретали плавность, мелодичность, с которой женщины в борделях зазывают изголодавшихся мужчин. Боль уступала место принятию. Тягучее удовольствие разносилось в бурлящей крови, и Виктарион видел, как её крохотное сердце тюкает под рёбрами настолько, что дрожит тонкая кожица. Кейтилин шире разводила ноги, позволяя глубже проникать в себя. Пальчики перемещались вдоль спины. Виктарион порыкивал, выгибая туловище и ловил изредка стоны, исходящие из глубины её чрева. Следы чьих-то поцелуев ещё синели на ключице Кейтилин, плоском животе и бёдрах, и он заменял их своими. Ещё более темными, более заметными, будто печать, знак того, что эта женщина принадлежит ему одному. Грейджои не сеют, они берут: девиц, согревающих им постели и дающих детей; серебро и золото, шелк и меха, замки и земли. Он покусывал шею с пульсирующей сине-красной венкой, опускался в ложбинку грудей, втягивая носом аромат её тела, аромат самого Севера. Медвежий мех под ними растрепался. Пот струился вдоль висков и шеи. Кейтилин мелко подрагивала от живота до бёдер. Мольбы прекратить или остановиться уже не следовали за гулкими воскликами. Скорее, она зазывала его. Скорее, молила продолжать, не выпускать бёдра из рук, не выходить из неё, не переставать целовать. Звуки их дыхания и скрипа деревянной постели создавали неповторимую музыку. Для Виктариона даже бой барабанов корабельного барабанщика сейчас был бы не столь желанен. Она напоследок ухватила его за загривок и прижалась к спине коленями. Напряжение сползло с него слишком резко. Клубок телесной радости развязался, и его ниточки опоясали каждую часть его тела от живота до кончиков пальцев, и Виктарион отступил, бросив Кейтилин неприкрытой, распластанной на постели. Среди светло-рыжих волосков, покрывающих бёдра, рассыпались капли его семени и её влаги. Сев на край смятой постели, он расчесал пальцами свои волосы, налипшие на лоб и взмыленную шею. Завтра они отсюда уплывут. Оставят пустую безжизненную обитель лютоволкам. Чтобы остудить себя, Виктарион отворил ставни, впустив свежее дыхание Севера. Двор освещала жёлтая луна. В лесу выли волки, разыскивая добычу.Виктарион обернулся, услышав тишину вместо сбитого дыхания. Кейтилин хлопала ресницами, разглядывая его, стоявшего у окна, с немым удивлением, будто нашла в нем что-то родное, до боли знакомое.—?Увези меня отсюда,?— сказала она в искрящийся меж ними воздух. Голос её очерствел, обрёл власть. —?Подальше от Севера. Подальше от Винтерфелла. Забери на свои Железные Острова и сделай своей женой.Он представил её, одетую в свадебный светло-зеленый наряд, стоящую на коленях перед морем. Представил, как морская вода из рук Эйерона стекает со лба по скулам к стянутой тканью груди, и как она жмется от холода. Вместо ответа Виктарион целомудренно поцеловал её в лоб и укрыл остывающее после ретивой любви женское тело. Кейтилин поежилась от его неожиданной нежности и заботы. Его жена. Его истинная жена. Он сделает её каменной, а не морской. Как там говорят в зелёных землях? С этого дня и до последнего?Переведя дух, Виктарион примкнул к ней под одеяло.