46. Кера (1/1)

Ветер чуть дыша треплет платье. Дени не обращает на него внимания, разглядывая с балкона пирамиды ночной притихший Миэрин, ещё не до конца погружённый в сон. Волосы щекочут гладкую кожу лица, целуют раскрытую шею, касаются рук. Дейенерис слышит, как ветер свистит за плечами, приподнимая шлейф сложного платья с узором, напоминающим белую чешую драконов. Серебряная цепь в виде трёхглавого дракона, опоясывающего шею, тихо звенит, подёргиваемая вихревыми пальцами. Ей кажется, что если развести руки в стороны, можно поймать воздух и унестись далеко-далеко, в Вестерос, где невзгоды закончатся, где она обретёт, наконец, счастье. Дени закрывает глаза, стараясь забыть о Миэрине, тысячах рабов, зовущих её Мисой, конфликте с бывшими господами, и начинает разводить руки в стороны. Южный бриз помогает ей приподнять руки для того, чтобы сделать замах и упорхнуть, подобно драконам. Она бы нашла потерянного Дрогона. Она бы вознеслась с ним над миром, ощутила свободу, попробовала её на вкус. Только чудо удерживает королеву от желания ступить на перила балкона и шагнуть в невесомость. Шорох, новый непонятный звук, отделённый от ветра, пугает её, заставляет вздрогнуть. Дени раскрывает глаза. Вместо свободы она чувствует чужое присутствие. Здесь, в её пирамиде. Гулкий хлопок по воздуху заставляет её вцепиться в перила от страха. Она глядит вниз. Повсюду снуют огоньки патрулирующих город Безупречных и Младших Сынов. Отражая лунный свет, голубой атласной лентой вьётся река Скахазадхан, принося своими водами ночной ветер. На краю пирамиды мир такой огромный и необъятный, а она?— маленькая и слабая. А ещё зовётся их королевой и матерью. Повернув осторожно голову, Дейенерис замечает клубок тьмы, соскользнувший с верхнего яруса пирамиды. Ноздри заполняются сырым воздухом. Грудь расширяется. Руки холодеют. Дени не в состоянии шевелиться. Даже произнести хоть слово она не может. Она каменеет в ужасе. А тень приближается к ней и вдруг разбивается у её ног, обращаясь тут же в мужчину. Дени смотрит на его длинные угольно-чёрные волосы, заплетённые в тугую косу на дотракийский лад, на кожу, что от бледности светится тусклым мягким сиянием. Он встаёт, выше неё на две головы, и она, упираясь в перегородку, теряет самообладание. Вспоминается Кварт и Пиат Прей с синими губами. Но у этого человека губы не синие, как у колдунов. Они тонкие, почти прозрачные, и розовые. А глаза змеиные, янтарно-жёлтого оттенка, с чёрной полосой, глядят томно, не моргая, будто изучают жертву перед тем, как захватить её и съесть. Он силён и строен. С ним не справиться. ?— Миса,?— низким голосом говорит, наконец, он, берёт за руку и касается губами. Его губы горячи, но поцелуй холоден. Дени отстраняется, точно её поражает молния. Он скалится, растягивая уголки рта, словно стремится улыбнуться ей. Улыбка выходит чудовищной. ?— Кто ты? —?срывается с пересохших губ Дейенерис. Ей ясно, что уйти от этого человека или чудовища не суждено. Она только хочет знать, от чьей руки умрёт. Мужчина отпускает её руку. ?— Твой сын, Дрогон,?— произносит незваный гость. Он отодвигает за ухо выбившуюся из косы чёрную прядь, бьющую его по щеке, и показывает ей чёрно-алые чешуйки, похожие на драконьи. Дени тянется дрожащей рукой к нему и касается лица. Чешуйки переливаются рубиновым огнём. Они твёрдые, настоящие. А щека горячее, чем у людей. Такие же чешуйки она видит на оголённом рельефном торсе. Они растут от пупка ввысь, как у мужчин растут волосы. На локтях такие же. Он поворачивается спиной, и Дени видит его густые волосы, жёсткие, как у вольных дотракийских лошадей, и ей вспоминается Дрого. Их первая ночь на поле. Мужчина отодвигает волосы. Вдоль позвоночника располагаются чёрно-багровые шипы. Над лопатками они крупные, а к низу мельчают. Дейенерис укалывает палец об один из них. Это не сон. Это правда. ?— Дрогон,?— ослабшим голосом произносит она, вновь касаясь его пламенеющей щеки. Сердце её не обманывало. Перед нею её дракон. Самый строптивый и самый любимый. Дрогон берёт её руку и целует в ладонь, прикрывая глаза. ?— Красные жрецы сделали это для меня,?— говорит он, перейдя на шёпот. —?Они пели мне песни три дня и три ночи, жгли костры в мою честь и поили человеческой кровью. Они говорили, что я Обещанный Принц. ?Жеребец, что покроет весь мир?,?— проносится бледным мороком в мыслях Матери Драконов. Она ещё касается мощной груди, чтобы уверовать глазам. ?— Я остановлю приход ночи. —?Дыхание и слова Дрогона опаляют. —?Я избавлен от нравов моих братьев. —?В его речах слышится гордость и похвальба. —?Но я готов уничтожить любого твоего врага. Красные жрецы сказали, что моя мать нуждается в защите. Дени молчит, наблюдая лишь за тем, как степенно движутся губы Дрогона. Ночь кажется ей волшебной. ?— Они открыли мне тайну, матушка. Ты?— дракон. Ты не можешь дарить пламя, но ему не сжечь тебя. И ты не можешь зачать от простого человека. В древние времена валирийские женщины знали способ объединять в себе кровь человека и дракона. Это их сыны основали Валирийский Фригольд. Из их стана вышел и твой предок, Эйегон Завоеватель и покорил Вестерос своей воле. Если мы станем единым целым, твоё чрево породит самых верных соратников. —?Дени слушает его, видит его губы, его глаза, в которых кипят все её враги. Она знает, что он не лжёт. Он?— её сын, хотя и не имеет её крови. Её дракон, первый появившийся на свет. Её любовь, так похожая на Солнце и Звёзды. Его дыхание пахнет гарью, глотка обуглена, и яркие языки огня зарождаются там, в глубине, вытекая наружу лишь слабым мерцанием. Но эти слова безумны. —?Если ты ляжешь со мной, мы остановим волнения в Астапоре, Миэрине и Юнкае, и мы заберём то, что отняли у тебя узурпаторы в Вестеросе. Дейенерис не слепа к мужской похоти. Красные жрецы скрестили дракона и человека, и их разум и инстинкты тоже слились. В янтарных очах плещется звериная страсть, не сравнимая с людской. ?Свирепый, как буря, будет этот принц. Враги его будут трепетать перед ним, и жёны их возрыдают кровавыми слезами и в скорби раздерут свою плоть. Колокольчики в волосах будут петь о его приближении, и молочные люди в своих каменных шатрах будут страшиться одного только его имени. Принц едет, и он будет жеребцом, который покроет весь мир?. ?— Ты говоришь мне страшные вещи. —?Дени пятится, но дальше некуда?— пропасть. —?Я не хочу, чтобы невинные гибли. —?Она чувствует жар его тела, и не может совладать с ответным желанием, накатывающем на неё. Дейенерис отворачивается, не в силах удерживать его долгий взор. Хмурится. Дрогон фыркает и привлекает её в свои крепкие объятия. Обдаёт неведомым теплом. Она обмякает и вцепляется в его могучие плечи. Если бы Рейего родился, он был бы похож на Дрогона, ставшего человеком. ?— Мы освободим невинных и построим новый мир, матушка. Без дозволения он утыкается губами в её. Живот прожигает молния, распространяется ловкой змеёй по всему телу, укалывая прикрытые тканью соски, пупок и лоно, жаждущее мужской ласки. Дени упирается в его грудь. Шёлковые губы не хотят её отпускать. Она хнычет и, насилу разъединившись, бьёт по щеке, как должна бить мать, воспитывая сына. Дрогон едва ли не выпускает её, и Дейенерис молвит громогласно и сурово: ?— Не здесь. —?Раз уж он человек, он должен понимать, как поступают люди. —?Человек делает это в спальне. Дрогон подхватывает её без усилий, будто пушинку, и тащит молча в опочивальню. Дени приближает его к себе за подбородок и сливается с ним в долгом глубоком поцелуе. Её язык нащупывает его, шершавый, утопающий в вязкой слизи, отдающий запахом золы и горечи. Дрогон ставит её на ноги, раздирает неимоверно сильными руками плащ, а затем и платье, в котором она показывалась народу. Он распускает её косы по дотракийскому обычаю, а она распускает его, хотя Дрогон ещё не кхал, и коса, доходящая до его ягодиц, распадается на волнистые пышные пряди. Дени ложится в постель, пожирая глазами тело Дрогона. Он спускает набедренную повязку?— единственное, что есть у него из одежды, к своим ногам, и терпеливо ждёт, пока она как следует не разглядит его. Внизу он хорош. Настолько, что Дейенерис с упоением втягивает воздух. ?— Ты умеешь быть с женщиной? —?спрашивает она, протягивая руку. ?— Меня обучили искусные в любви Красные жрицы. —?В лукавой улыбке он обнажает белые клыки и садится подле неё на кровати. Они ложатся одновременно на мягкие подушки. Дрогон приобнимает её левой рукой под шею, а правую кладёт на мерно вздымающуюся от спокойного дыхания белую грудь. Он трёт между пальцев заострённые соски, целуя Дени в губы. Она чувствует горечь и сладость одновременно. Он нежен. Пальцы двигаются осторожно, плавно, как будто всё тот же ветерок ласкается о её кожу, и с каждым новым разом касания становятся более пылкими и властными. Дрогон сжимает в ладони грудь, не давая ей всхлипнуть, минует рёбра и проскальзывает к низу живота, где ноги разводятся в стороны сами собой. Дени отвечает ему той же любовью. Целуя, поглаживает напряжённый торс, рука движется то вверх, то вниз. Шипы на его спине медленно поднимаются. В этот момент они становятся наиболее опасными. Одна неосторожность, и поранишься. Одеяла шуршат под их телами. Звуки поцелуев разносятся далеко по комнате. Дейенерис кажется, что они слышны даже стражникам, охраняющим её. Наградив её заключительным поцелуем, Дрогон покрывает её тело влажными следами его любви. За языком тянется прозрачная блестящая дорожка. Она начинается на губах Дейенерис, раскрытых, наконец, и исторгающих упоённые стоны, вьётся по шее к ключицам, огибает упругую грудь, становится волнообразной на рёбрах, тянется прямой нитью к пупку, падает в него и выбирается наружу. Заканчивается она внизу живота.Дрогон устраивается меж её ног, ухватившись за ляжки. Он не скрывает своего взора, а Дени не спускает с него глаз. Его очи притягательны. Они манят. Они гипнотизируют. Под его взглядом она покойна. Дейенерис видит нескрываемую любовь. Ласки Дрогона ретивы. Шершавый язык буйно шевелится в ней, издавая хлёсткие звуки исступления. Дени прерывает взгляд, откидывая на подушках голову, и заходится громким стоном, хватается за жёсткую гриву жеребца, что покроет весь мир, и требует продолжать также неистово. ?Ты ведь не хочешь разбудить дракона???— спрашивает из темноты Визерис. Дейенерис прикусывает подушку и отвечает ему: ?Хочу!?. Мысль настолько громкая, что кажется, словно она воспаряет над комнатой и оглушает собой весь мир. Будто услышав её мысли, Дрогон входит в её лоно, выбивая громкое ?Ах?. Он аккуратен по-прежнему, и его глаза сверкают сильнее. Дени нечаянно обжигается о шипы, обнимая его за спину, и вскрикивает от лёгкой боли. Её кровь оставляет следы на мускулистой спине. Кровать прогибается под телами. Дерево скрипит. Ткань липнет к вспотевшим телам. Они двигаются одновременно, как слаженный механизм: Дени обвивает ногами ягодицы, чтобы чувствовать его в себе ближе, Дрогон входит в неё до основания и плавно скользит. ?— Оседлай меня,?— шепчет он, разворачиваясь на спину. Дейенерис не сразу успевает понять, что она сверху. Верхом на драконе. —?Ты сможешь летать на мне после. Дени берёт власть в свои руки. Упираясь в его грудь, она делает круговые движения, не спуская с него взгляда. Ей нравится видеть напряжённое лицо. К его лбу прилипли чёрные волосы. Его дыхание сбилось. Этот человек достоин зваться её мужем, а не сыном. Её любовником. Вместе они будут матерью и отцом для тех людей, которых она освободила, благодаря ему. На валирийском отец звучит как kepa. Дрогон не выдерживает. Он садится, обнимает её за поясницу и целует в губы. Её строптивый мальчик. Дракона сложно оседлать и приручить, в особенности такого, как Дрогон. Дени оттягивает его за волосы назад, и взор его превращается из дикого в покорный. Она его оседлала. Теперь она?— его наездник. Он изливается в неё с хриплым протяжным стоном, обращённым к небу, и Дени прижимает его к себе, не давая уйти раньше времени. Их тела сливаются воедино, как и следовало сделать. ?— Теперь я буду человеком и драконом, миса,?— шепчет он пылко прямо в её губы.*** Народ Миэрина приветствует с яростным рукоплесканием своего короля. Его волосы, окрашенные в серебряный, украшает корона из обсидиана, инкрустированная мелкой россыпью рубинов. На ветру развевается черный парадный плащ, и алые драконьи головы, исчезающие в складках темной ткани, похожи на кровь его врагов, которой Отец смазал плащ. Освобождённые, избавленные навсегда от гнёта господ, рабы тянут к нему руки и выкрикивают на валирийском: ?Kepa! Kepa!?. Под руку с ним идёт королева в просторном сиреневом платье из летнего шёлка. Рабы восклицают: ?Mhysa!? и падают на колени. Её живот округлый, большой. Ей предрекают великих детей, что родятся наполовину людьми, наполовину драконами. Вестерос трусливо замирает, слыша новость о Дрогоне Таргариене.