39. Я убил свою жену. Виктарион Грейджой (1/1)

Я убил свою жену. Я забил её камнем только потому, что так велит наш обычай. Каждый удар давался мне с трудом. Я рыдал. Но по-другому я не мог. Лучше бы я убил своего брата. Мерзкий Эурон! Ненавижу его! Я и хотел, но братец Бейлон не дал мне этого сделать, видите ли, это грех?— совершить братоубийство. А я бы и убил! Только, пока я приходил в себя, Бейлон выслал этого мерзавца, изгнал из Пайка!Моя Ясимина! Она была такая красивая! Я уверен, это всё Эурон! Он наверняка взял её силой. Я знаю, что она любила меня, и не легла бы с ним по доброй воле.Я больше не смогу жениться. Да и не хочу. Едва я гляжу на кого-то, во всех вижу только ЕЁ. Я не прикоснусь к женщине год, два. Нет. Три.Я закрываю глаза и вижу ЕЁ, я сплю и вижу ЕЁ. А вчера, когда я напился в портовой таверне, я пошёл вслед за выходящей тенью, потому что тоже увидел ЕЁ. Но когда я вышел наружу, то там никого не оказалось. Кажется, я схожу с ума.Самое ужасное, что она понесла от НЕГО. Моя любимая, от которой я так мечтал иметь детей, забеременела от этого мерзавца!Я помню, какой она была. Длинные каштановые волосы, тонкая, как тростинка, небольшая грудь, округлые бедра. Ее зеленые, словно изумруды, глаза завораживали меня, околдовывали, и я, забыв про все на свете, падал в ее объятия. Наша первая ночь была волшебной и казалось, так просто не бывает. Она не была девственницей, когда я брал ее в первый раз, но меня это не волновало. Я просто хотел быть с ней, любить ее, нежно и страстно, целовать ее мягкие податливые губы, засыпать и чувствовать тепло ее обнаженного тела. Запах ее тела дурманил и опьянял, и я с наслаждением вдыхал его.Даже сейчас я помню этот аромат. Она пахла медом и весенними цветами.Я с удовольствием брал в рот ее розовые соски, и она громко стонала при этом, зарываясь пальцами в мои волосы и нежно перебирала их. Каждый наш раз был как первый?— она трепетала от моих ласк, извивалась подо мной, словно морская змейка, царапалась и кусалась, что приводило меня в неописуемый восторг. Я брал ее снова и снова, погружаясь в ее манящие глубины, чувствуя жар ее лона, распаляющего меня еще сильнее. Я терял чувство реальности, не знал, сколько прошло времени, и на свете ничего не было важнее нее в этот миг. С каждым моим толчком Ясимина стонала все громче и громче, выгибаясь мне навстречу и обвивая мой торс ногами. Она шептала мое имя и требовала брать ее сильнее, и я с радостью это делал. Больше я не сдерживался и брал ее с остервенением, проникая в нее как можно глубже. Пот тонкими струйками стекал по ее шее и собирался в ложбинке между двух полушарий. Одна моя рука сжимала ее мягкую грудь, другую я намотал на ее волосы и заставлял смотреть мне в глаза. Ясимина всхлипывала от наслаждения и не сводила с меня затуманенного взора. Когда я выходил из нее, дразня и играя, она недовольно хныкала и притягивала меня к себе. Тогда я снова резко входил в нее, и она принимала меня в себя с восторженным вскриком.Когда все заканчивалось, она лежала в моих объятиях, нежно водила своими пальцами по моему лицу, касалась губ, глаз и лба, нежно целовала и шептала слова любви. И я чувствовал себе самым счастливым во всем этом проклятом мире.Больше всего этого не будет. Я никогда не прижму ее к груди и не услышу ее звонкого смеха, не почувствую запаха ее тела и не увижу блеска ее изумрудных глаз. Все это отнял у меня проклятый Эурон.Ясимина…