Мысль 26. «Тысяча и один очень важный разговор» или «Бездна» (1/2)

Худая фигура Неясыти скрылась за поворотом коридора. Мне с трудом удалось сдержаться от того, чтобы броситься за ним следом. Шаги его и Хранителя затихли в глубине тоннеля.

— Пап, а он вернется? – спросил непроизвольно, глядя туда, где они исчезли.Он, изумленно посмотрев (мол, а мне откуда знать?), положил руку на плечо:

— Будем надеяться. Просто для чего Королю может сдаться полукровка?Я, дернув уголком рта, помолчал с минуту, раздумывая, а потом спросил:

— Сейчас ты пойдешь к клану?

— Да.

— Можно и мне...? – попытался сдержать напрашивающуюся дрожь.

— Конечно же можно! – улыбнулся и повел меня вперед...В лагере все отдыхали: ели, пили, спали. Ну и отчасти праздновали. Коршун (тот, который меня проконвоировал сюда не так давно), как и остальные фавны, встретил нас с распростертыми объятьями:

— А мы думали-гадали, когда вы вернетесь! – похоже, что с моим отцом тут все были на короткой ноге – Добро пожаловать, вновь обретенный господин! – обратился ко мне, чуть преклонив голову безо всякой пафосности.К моему лицу прилила краска:

— Да ладно вам... У меня имя есть, между прочим...

— Господин Волчий Пастух, тогда? – поднял взгляд на меня.Я в наигранной обиде нахмурился.

— Да пошутил я! – рассмеялся добродушно, приобнял меня за плечо (хотя ему и мешали мои крылья) и повел – Вот сейчас я тебя познакомлю с одной личностью...Отец, пожав плечами, проводил меня взглядом и пошел в палатку – решать свои, непременно важные, дела...Это было естественно во всех отношениях. Так и должно быть в действительности. Я сижу у большого костра, разговаривая обо всем и ни о чем со своими сородичами – и они отвечают мне, шутят, принимают меня со всей присущей душевностью... Да, фавны никогда не отличались доверчивостью – но только к чужакам. К сородичам – даже к полукровкам, как я – вера без малейших сомнений. Это – великая сила. Сила связи со своими близкими. Вечная связь, которая никогда не исчезает, даже со смертью...Как-то сама собою веселая беседа перетекла в воспоминания. И весь лагерь разом погрузился в полное молчание – дань уважения тем, кто не вернулся с этой битвы...Да, это было правильно. Верно. Разумно, в конечном счете. Но тогда почему мне было грустно при любом раскладе? На границе сознания, каким-то краешком мозга – но все равно? Ну да, я беспокоился за Неясыть. Но, с другой стороны, действительно – для чего Королю может сдаться Гончая-полукровка? Поговорят – и все... И все же было тревожно...На востоке едва-едва светлело почти черное небо. Когда я тихонько подошел к входу в центральную палатку, в ней еще кипело бурное обсуждение. Неловко было как-то отрывать, но – приходилось.

— Простите, можно? – спросил громко, заглядывая.Отец, даже не обернувшись на меня, бросил рядом стоящему мужчине (старше его лет на 10-ть минимум по внешности), вглядываясь в карту:

— Короче, поставишь двоих здесь и здесь, — тыкнул пальцем – Пусть следят за любой активностью этих людей. Остальное решай сам, — развернувшись, с тяжелым вздохом подошел ко мне – Ты что-то хотел?Мне стало по меньшей мере не по себе: «Похоже, я оторвал от чего-то важного...»:

— Просто хотел предупредить, что ухожу...

— Минутку, — выйдя со мной наружу, плотно закрыл парусину и спросил тише – Уже?

— Ну да... – пожал плечами, глядя в сторону, на душе повис камень – А чего тянуть?Его глаза потемнели:

— Мог бы еще немного тут побыть...Я категорично замотал головой:

— От этого будет только хуже...Он, приглядевшись ко мне, положил руку на плечо и сжал:

— Думаешь, он уже вернулся? – в голосе мелькнула нотка легкой ревности.

— Думаю, — не стал врать – И еще нужно кое-что сделать...

— Что именно, скажешь?«Я хочу поговорить с ней. С Масаки. Понять, что ею движет...»:

— Если согласишься проводить меня – там и узнаешь. А нет – так и смысла не вижу...Он улыбнулся почти печально:

— Считаешь, что я способен отказаться от лишней возможности побыть с тобой?Нет, я так не считал. Но все-таки предположил. И от этих слов покраснел:

— Ну, так пошли?

— Предупрежу только... – и вернулся в палатку...Теперь я понимаю, почему это место назвали Снежной пустыней – ничего, кроме снега, вокруг не наблюдается. Снег сплошной – и две маленькие фигурки, бредущие по нему, оставляя цепочку следов.

— А я и не думал, что энергетический след так легко отследить... – приглядевшись к нему, прибавил скорости – холодно все же.

— Во-первых, этот твой – и свежий. А, во-вторых, тогда ты, похоже, испытывал сильные эмоции, не так ли?..Мои ноги непроизвольно встали – да, тогда... я бежал с одной мыслью: «Он меня предал!», и та боль... И отец это заметил и задал вопрос осторожно:

— У тебя что-то случилось накануне?

— Ничего такого, пап, — выдавил улыбку – Просто мелкие недопонимания.Ему, конечно, хотелось докопаться до правды – но он не стал...Небольшой бугорок, которым казалось со стороны наше с Неясытью убежище изо льда, покрытое снегом, появился как будто неожиданно. А мне казалось, что до него еще топать и топать... Да, в метель теряешь ориентацию напрочь.Уже у входа, занавешенного одеялами, я притормозил, не доходя до него несколько метров – внезапно проявившееся чутье подсказало, что дальше лучше не идти. Отец настороженно встал рядом, держа правую руку рядом с рукояткой пистолета. Ветер дул нам в лицо, так что тот, кто находился внутри, не мог ни почуять, ни услышать нашего приближения.Вернее, внутри их было двое. Сидели в темноте, греясь от костра в центре. Человек и Гончая. Хрупкая женщина и один из владык Ада. Масаки и Гарм...И именно оттого, что ветер был в нашу сторону, мы слышали каждое слово.

— Скоро утро, дорогой. Поспи немного...

— Потом. Не сейчас... – короткая пауза – Тебя что-то беспокоит?

— Что от него может понадобиться последнему эльфу? – в голосе отстраненность.

— А я опять тебе повторю: это отродье выкрутится из любой передряги! – нескрываемое раздражение – Уж знаю, поверь!..

— Да, ты знаешь... – пауза — ...а вот я, мать, совсем ничего не знаю о собственном...

— Умоляю тебя, Масаки, перестань талдычить об одном и том же! – возня – Он тебя едва сегодня не угробил!..

— Это не его вина! – заявила громко.

— Да, не его... — отозвался все также спокойно – Это проклятие лишает его последних мозгов, и поделать с этим ничего нельзя... Давай сменим тему?

— Его дух силен... И, что бы ты ни говорил, глаза красивые.

— Тю, тоже мне... Светит ими, как маяками, чем только портит себе репутацию... — фыркнул – Не понимаю я это отродье, не понимаю! В голове шарю свободно, все мысли вижу насквозь – а понять не могу. Хоть в лепешку расшибайся – ни в какую! Что за тараканы там гуляют?!

— Где ж ты таких словечек набрался? – рассмеялась (немного мрачно) – Завидую я тебе, дорогой... Ты можешь с ним поговорить, видеться, прикоснуться к нему...

— Эх, Масаки... – вздохнул – Это только потому, что он меня боится.

— Ну не всем же быть, как мне – без инстинкта самосохранения. Да ты и сам себя так поставил. Постарайся поласковее...

— Но я же основатель...

— Ты – отец. Те, кого ты всецело породил – одно дело. Тот, кто пошел от твоего рода – совсем другое. Говорила не один раз...

— Хочешь, открою тебе один секрет? – пауза – Раньше я сохранял отродью жизнь лишь потому, что в нем – половина тебя. И злился, когда он хотел встретиться с тобой... И, когда он оплошал с этим набегом, я решил сжалиться, и просто изгнал сюда... чтобы через пару столетий, когда он устанет, поймет всю сложность жизни, захочет домой, предложить простой договор: я позволяю тебе вернуться, а ты навеки отказываешься от цели когда-нибудь встретиться с матерью...

— Что?..

— Еще не закончил. Я думал, что он отступится, согласится, но... Представляешь, он мне сказал: «Ад – твоя земля. Мне делать на ней нечего»! Да он попросту в лицо плюнул!..

— Люди имеют привычку находить новые цели в жизни и не отступать от старых. Не забывай об этом.

— Я и не забываю! Но и что делать с ним дальше – не имею понятия!..Я выслушивал все это внимательно, прикрывая лицо, чтобы они не услышали моего дыхания. Этот разговор заставил меня о многом задуматься... И тут неожиданно для меня Речник, сорвавшись с места, вошел без предупреждения внутрь. Мне остановить его не удалось – не успел.Гарм, горя глазами, приподнялся:

— Чего тебе надо?Масаки, придерживая на плечах темный плащ с отделкой из белоснежного меха (гармов) посмотрела заинтересованно сначала на него, потом – на меня.

— Прошу прощения, но я краем уха слышал ваш разговор... – начал мой отец.

— Чего?!! – взревел основатель Гончих, скаля зубы и рыча, заплясали вокруг тела фиолетово-черные язычки пламени.Меня все больше поглощал страх: «Черт, неужели все так и кончится?!». Отец и бровью не повел, держа руку недалеко от пистолета.

— Дорогой, прошу тебя, успокойся, — сказала совершенно спокойно и мягко, коснувшись его руки, она – но я не думал, что это как-то подействует.Тем не менее, Гарм, утихомирившись, вновь лег ей на ноги и прикрыл все-таки чуть горящие глаза:

— Ладно, полукровка и отец полукровки... Чего вам надо?

— Задать тебе один вопрос, — посмотрел на него внимательно (и спокойно вполне – чем меня немало ошарашил) – Ты хочешь понять мысли того, чьим отцом стал? Хочешь ли исправить прошлые ошибки, связанные с вашими отношениями?

— Сам разберусь – не вмешивайся! – понизил тон голоса.

— Да, ты разбираешься сам, — кивнул сокрушенно – Но что-нибудь вышло?

— Впереди вечность... – фыркнул.

— Для тебя – да, не спорю. Но не для него.

— С чего ты взял, фавн? – прищурился.

— Сам знаешь.

— Не смей задирать нос!..

— Спокойно... – прошептала почти неслышно Масаки между делом, глядя в сторону.Меня била нервная дрожь:

— М... Мож... – сглотнул тяжело – Можно я сяду?Алые, как свежепролитая кровь, глаза скосились на меня:

— Коленки дрожат, полукровка? – фыркнул презрительно – Валяй.Следом за мной сел и отец – радужный взгляд сверлил Гарма:

— Я могу тебе помочь, основатель рода Гончих. Но только при двух условиях: первое – ты не будешь отрицать, что нуждаешься в помощи; второе – забудь о том, кто есть ты, и кто есть я. Ты просто Гарм, я просто Речник. Мы оба отцы, и тебе нужен совет, как найти общий язык со своим отродьем. А я могу тебе его дать. Ну, как?Он плотно сжал губы, борясь со своей гордыней и недоверчивостью. Его жена, по-прежнему глядя куда-то мимо костра вглубь себя, сказала, поглаживая его по плечу:

— На твоем месте я бы согласилась.Да, попробуй Неясыть или, тем более, я о таком заикнуться – быстро бы клочки по закоулочкам полетели... Крепкие у нее нервы. Но это меня приободрило – и немало.

— Посмотрим... Ну, будем считать, что я согласен. И что ты порекомендуешь?

— Для начала перестань угрожать расправой. В чем вообще смысл этого?

— Чтобы не распоясался.

— Ну и как, помогло? – внимательно прищурился.Тот подумал, прежде чем ответить:

— Во всяком случае, в Аду он не своевольничал...

— А здесь?

— Соблюдает субординацию.

— Как можно понять, ты никогда не говорил ему ничего мягче «Выкрутился, пострел, ну и гуляй» и «Сегодня у меня хорошее настроение, так что проваливай»?

— Когда это я такое говорил?! – тон голоса немного снизился (Масаки сжала его плечо).

— Не принципиально важно, что ты говорил, — тряхнул головой невозмутимо – Ты ни в какую не можешь его понять по многим причинам, и то, что он полукровка с сердцем человека – далеко не главная. Он просто не позволяет себе доверять тебе: считая, что тебе все равно плевать на него с высокой колокольни, держит все при себе. Не знаю, может быть, это и поздновато говорить, но попробуй хоть раз его приободрить.

— Гончие от этого только раскисают!

— Он – не Гончая! – выкрикнул неожиданно я (и для них, и для себя).

— Уж и сам вижу, жалкий фавн! – пронзил меня глазами.Я, сдержав бурю инстинктов, которые требовали незамедлительного бегства, все также уверенно продолжил:

— Перестаньте видеть в нем ваше порождение, которое постоянно следует ставить на место. Он и без всяких угроз и нравоучений понимает, что тут делать можно, а что – нельзя. Он способен сам осознавать свои поступки. И я не знаю, чего вы пытаетесь так добиться, держа его в ежовых... нет, из колючей проволоки рукавицах, но это не может помочь вам в контроле над ним никоим образом!..

— Послушай, в Аду он...!

— В Аду он жил 20-ть веков назад! За это время здесь, в этом мире, сменились сотни эпох, тысячи правителей: каждый – со своим режимом. У него самого сменилось множество друзей и врагов... И Неясыть не настолько туп, чтобы не вынести из этого всего урока...

— Неясыть? – зеленые глаза посмотрели на меня в упор с неподдельным интересом – Так его зовут?

— Ну, последние годы... – я пожал плечами.

— Понятно, — выдохнула медленно, полуприкрыв глаза (и нам всем стало заметно, как она устала) – Сильное имя. Мне нравится...У меня возникло смутное чувство deja vu:

— И он не сдастся, — посмотрел на нее сначала, потом – на примолкшего Гарма – Я его знаю достаточно, чтобы это утверждать. Он найдет способ избавиться от проклятья.

— Я ему сотни и тысячи раз говорил, что его не существует!

— Вы можете с уверенностью это утверждать? – посмотрел в алые глаза, на пределе сдерживаясь от того, чтобы не забиться в угол и не замолкнуть навеки.И на этот вопрос ответа не получил.

— Сколько ты знаешь его? – посмотрела на меня в упор Масаки – Моего сына?

— 6-ть лет или около того, — улыбнулся – Но, знаете, такое ощущение, что знал его всю свою сознательную жизнь...Гарм фыркнул, покосившись на стену:

— Двое дебилов...

— Это ты про кого? – перевела взгляд на него.

— Про отродье и этого фавна-полукровку, — скривился – Думают, что если они духовные близнецы, то быть вместе – это их судьба. И ничто этому не сможет помешать...Меня взял гнев, но неуемный страх не дал ему выплеснуться наружу. Мой отец, все это время не сказав и слова, наконец произнес:

— Вот поэтому я и говорю, что впереди у тебя далеко не вечность...

— Что? – покосился на него с призраком интереса на лице.Речник, лишь посверлив его молча глазами несколько секунд, обратился ко мне:

— Сын, сколько раз за ваше знакомство Неясыть был близок к смерти?Масаки побледнела, но постаралась это скрыть. «Блин, не хочется... при ней...»:

— Если не считать того случая, когда он потерял много крови из-за сезонных проблем, и того, когда получил передозировку снотворными... четыре, — каждый из этих случаев отпечатался глубоко в моей памяти, до самого конца жизни – И все произошли с того момента, как началось наше задание здесь — то есть, полтора месяца, — обнаружив по меньшей мере шок на лице матери Неясыти, заставил себя продолжить – Просто война идет, и возникают проблемы в связи с этим...

— Видишь, Гарм, — отец предельно серьезно посмотрел на него – Пусть ему и довольно мало, по меркам Гончих, но по людским... Смерть дышит ему в затылок. И только чудом ему удается ее избежать. Но однажды выкрутиться не получится...Внутри меня все заколотилось с ледяной болью при этих словах:

— Пап... – покосился, не желая верить – Неужели это правда?!Он, повернувшись ко мне, с сожалением кивнул.

— Но ведь...! – едва сдерживая дрожь, повернулся к Масаки – Но вы же...!

— Сын, она пила воду из реки Бессмертия. И смерть за ней не может гнаться. А вот за полукровкой... – вновь посмотрел на основателя рода Гончих, на лице которого было немалое сомнение в его искренности – Я не стал бы врать перед собственным сыном, и, раз сомневаешься, то спроси его самого.

— Его самого?! – воскликнули я и Гарм одновременно.

— Я видел это в его глазах... – закрыл лицо рукой, вспоминая – и содрогаясь – В них не было ничего, кроме налета усталости и смертельной тоски — и знание неотвратимости подобного исхода... когда он говорил, чтобы я позволил ему спасти моего Волчьего Пастуха...

— Послушай, Речник, ты был не в себе, и мало ли что могло померещ...

— Мне не померещилось! – крикнул совершенно неожиданно, сверкнув глазами на него исподлобья (я поневоле отшатнулся) – Это ты не желал видеть правды! Это ж до чего нужно наплевательски относиться к собственному ребенку, чтобы... такое...?!Мне не хотелось скандала, и уже хотел было успокоить их обоих......но не пришлось. Раздался всхлип. И мы все ошарашено воззрились на Масаки, что сидела все в той же позе, с плащом Гарма на плечах и им самим на коленях, но сейчас по ее щекам катились крупные градины слез.

— Милая! – Гарм, вскочив, тут же прижал ее голову к плечу.Я, вздрогнув (непривычно было как-то слышать от одного из владык Ада настолько мягкое и нежное обращение), выдавил:

— Вы не виноваты... – откуда-то зная, отчего эти слезы.

— Нет, фавн... – пробормотала в перерыве между рыданиями – Я никудышная мать!..Мой отец, встав, с сочувствием посмотрел на них обоих:

— Сказанное мной можете расценивать, как своего рода обязанность. Неясыть спас моего сына – и я вернул ему долг. И, миссис... – перевел взгляд на Масаки – Вас эти слова никоим образом не касаются. То, что он хотел знать, ему известно – и вы это показали уже первой же своей реакцией на свое появление – вы не сбежали, не стали уговаривать его уйти, чтобы не приносить друг другу дополнительных страданий... а просто подошли и... – не закончив, пробормотал – Просто ваш муж слишком стар, чтоб менять свои привычки добровольно.Я, заставив себя встать следом, смотрел на отца с немалым восхищением. И он это заметил – и улыбнулся:

— У меня все. И простите, если чем-то обидел... – чуть поклонившись, вышел.Снаружи нас встретил сильный ветер. Отец, не оглядываясь, пошел в сторону, где был лагерь нашего клана. Первым моим действием было его догнать, но тут......на локте сомкнулась сильная хватка, и глаза, вмиг скосившиеся туда, едва не вылезли из орбит, по телу прошлась волна дрожи, и я попытался вырваться – впустую. Гарм, не обращая на мои попытки ровным счетом никакого внимания, спросил:

— Отродье сейчас с Королем? – тон предельно серьезен.

— Да, он послал за ним одного из Хранителей, — стараясь сдержать свои порывы, сказал негромко (ветер еще больше заглушал мой голос) – Но я сам не знаю, когда он решит вернуться, если вы хотите об этом спросить...

— Нет-нет, — тряхнув головой, сжал хватку крепче и пронзил алыми глазами, заставив меня напрячься сильнее – Просто хочу знать, что вас связывает. Тебя и отродье.«С чего это у него такой интерес возник? Да и сложно спросить у него самого? Хотя, если подумать, то...»:

— Вы сами это прекрасно знаете. Мы духовные близнецы. И все...

— Только ли? – прищурился, будто бы угрожая.Я побледнел (и куда делся мой отец?!):

— Ч-что вы под этим...?

— Связь ваша крепка – это видно... – приблизил свое лицо к моему – в кромешной тьме два шрама на лице будто бы светились, как и глаза – Я видел в его памяти что-то... не относящееся к простому проявлению привязанности... – понизил тон еще больше (мне стало откровенно страшно) – Это случилось в военном лагере-интернате для одаренных детей ОСОВСР... Вроде, так это место называлось?Мои мозги напряглись, пытаясь вспомнить – и через несколько секунд на смену бледности пришла густая краска – и скрыть ее было невозможно:

— Репетиция... – «Но это был всего лишь...!».Он, кивнув, продолжил:

— Да, это так называется... – и вдруг усмехнулся каким-то своим мыслям – И, похоже, что вскоре тебя ждут новые проблемы... – после этих слов наконец отпустил.Я поспешно отступил на шаг от него:

— Что вы имеете в виду? – сердце мое заколотилось.

— Один раз отродье уже существовал в своей женской форме. Тогда его именем было Фалькона. И это был единственный раз... Но, — опять усмехнулся — ...думается мне, что совсем скоро произойдет нечто похожее...«О чем он говорит?!»:

— То есть? – голос дрогнул.Он, не ответив, вернулся в убежище и закрыл за собой вход. Мне же оставалось только тупо стоять на месте и ломать над этим разговором голову. Через пару секунд – или через пару минут, меня окликнул отец. Его фигура темнела совсем неподалеку – похоже, что он наблюдал за всем этим разговором, но специально не вмешивался.Я его быстро нагнал:

— Извини, что задержался.

— Ничего, — хлопнув по плечу (в тоне голоса была какая-то странная печаль), сказал – И, знаешь, я не думаю, что Гарм так легко прислушается к моим словам.

— Кстати, пап, что это было? – присмотрелся – В смысле – этот твой разговор?

— Я уже сказал: вернул ему долг. И дал Многоликому Гарму повод для создания нового лица – более добросовестного отца... – и, улыбнувшись снова, сделал жест следовать за собой – Пошли, они наверняка хотят побыть наедине. Да и не думаю, что им бы по нраву пришлись свидетели их ухода...

— Откуда...? – «Откуда ты знаешь, что они собираются уходить?».

— Интуиция, наверно, — пожал плечами – Ты же тоже ею часто пользуешься, не так ли?

— А, ну да...Эх, вот не люблю я проводы. Страшно не люблю. Вернее – терпеть ненавижу... Но все-таки не удержался, когда отец захотел попрощаться. Да и мне вдруг захотелось многое ему сказать напоследок. Был полдень, Неясыть еще не появлялся, и отговорить было некому... Наверно, интересно, а в чем, собственно, дело? Да как раз в том, что я едва за кланом не побежал вдогонку! Сильный это инстинкт, знаете ли – единство с сородичами, и не отвертишься, если захочешь... Иногда жаль, что в этом я – истинный фавн... Но они все меня поняли и не стали чего-то говорить – и это должно быть, по меньшей мере, странно...В слепящей белизне сплошного снега быстро (даже слишком), пропали их силуэты – даже мое абсолютное зрение их перестало различать. Я, вздохнув, отвернулся – и на меня нахлынуло страшное одиночество. С чего я решил тут остаться? С чего подумал, что Неясыть вернется так скоро? С чего вообще взял, что он придет?! И каким образом собираюсь возвращаться?!.. Опять интуиция, да? Ну так с чего мне ей доверять? Я же не какой-нибудь оборотень, для которого это – зов крови...Обратно возвращаться в пустое (и от этого неуютное) убежище ужасно не хотелось. Потому от нечего делать решил пройтись до горы Праведника – может, и своего брата духовного встречу...Место, на котором располагались лагеря фавнов, тех, кто еще защищал тропу к горе Праведника, и Гончих (а теперь лишь наше ледяное убежище), называется Ледяным трактом – длинным пластом из векового льда, представляющим из себя своего рода мост. По спине от этих мыслей пробегают мурашки – ведь, по сути, в данный момент я иду над глубокой пропастью Крика... Интересно, а этот тракт когда-нибудь ломался?Раздумывая над этим, я даже не заметил ровной цепочки следов, ведущей прямиком из горы к убежищу. От радости, захлестнувшей меня с головой, крылья распустились с громким хлопком и сильными взмахами понесли туда, несмотря на усиливающийся ветер – в те мгновения на него было плевать...От входа вела еще более свежая цепочка – в сторону, куда ушли Гарм и Масаки, чтобы одним, без свидетелей, удалиться... куда? Не знаю. Рядом с ней, почти сливаясь, создавая иллюзию единства – другая, ведущая обратно внутрь. Значит, поймал след духа матери – и побежал, а потом, совладав с ним, вернулся... Впрочем, мне не имело смысла эти следы читать – тонкая струйка темного дыма, шедшая через особую дыру в потолке, говорила сама за себя. Я, не спрашивая разрешения, просто вошел......и поневоле обмер. Не знаю, почему, но всякий раз, когда это случается, все во мне замирает, как у пугливой лани при подозрительном шорохе. Потому что не ожидал, признаться, что Неясыть, пусть и по-прежнему спокойный и доброжелательный ко мне, будет ожидать там моего прихода... в ипостаси девушки. До сих пор не могу понять, как у меня это получается, но я всегда безошибочно чувствую, когда он парень, а когда – наоборот, несмотря на внешнюю практическую неразличимость при наличии одежды (разве что по разности рельефности мышц плеч можно пытаться...). Он... хм, то есть, она, оторвавшись от копания в своей сумке, улыбнулась:

— Быстро ты. А мне уж подумалось, что ждать придется...Поневоле вспомнился разговор с Гармом накануне – про то, что Неясыть уже имел опыт жизни в теле женщины. И тогда ее звали Фалькона. Повод ли это для опасений ? И с чего тогда он решил попробовать? Любопытство? Возможно. А отчего тогда отказался от этой ипостаси? Неизвестно. И были ли тогда у нее... определенные связи с мужчинами? Странно, ведь я знал, что раз Неясыть – гермафродит, то, следственно – и бисексуал. И раньше меня это как-то не волновало. А сейчас?

— Следы обо всем сказали, — ответив, я сел напротив и внимательно осмотрел: верхняя одежда незнакомая (но вполне могла бы быть из той же сумки) – китель и кирзачи, а также свитер – Ну, что расскажешь?

— А что рассказывать? – дернула плечом, не отрываясь от копания в сумке – Обсудили кое-что... Благодарность тебе передавал, — покосилась на мгновение с усмешкой – Так что можешь обращаться к нему с любой проблемой. В общем, своего рода повтор того разговора, что был в доме Каена – пусть земля ему и его родным будет...Я, пораздумав, спросил:

— И не значит ли это, что я узнаю что-то неожиданное? – постарался сделать тон более шутливым и спокойным.Но, тем не менее, она вздрогнула:

— Не думаю, что известие о том, что Король намного более приятен в общении, чем Гарм, настолько неожиданно... – улыбнувшись, наконец выудила тонкий ножик и, обнажив его, проверила остроту лезвия – И если ты хочешь знать, зачем он спас мне жизнь, так это, по его словам, его обязанность – потому что не должны совершаться убийства близ места, где течет источник реки Бессмертия и хранится Костяная флейта. И долга перед ним у меня, выходит, и нет...Признаться, не верилось в это мне... Но за что уцепиться? Все логично, ни к чему не придраться... Да и зачем Неясыти мне врать? Каков смысл – после всего пережитого? Я, глубоко вздохнув, кивнул в знак того, что верю. Гончая, кивнув в ответ, перехватила ножик покрепче – и... одним движением обрезала прядь волос рядом с подбородком. Вторая последовала за ней спустя ровно секунду.

— Что ты делаешь?! – почему-то показалось, что ей пришло в голову покончить с собой.

— Все по той же причине, — бросила невозмутимо – Нужно успокоить призраки тех, кто был сегодня убит там, в недрах горы: и Хальзе, и его команды... и Пилико... – разные глаза мелькнули печалью – Это ритуал. Король попросил меня его провести.

— И все? – вырвалось поневоле.

— Нет, не все, — тщательно отмерив длину, чиркнула еще раз и, не роняя ни единого волоса, положила вместе с остальными в платок, развернутый на коленях – Еще он попросил передать кое-какое послание всем одаренным стран, что сейчас воюют – то есть, Республики и Империи. И этим окончить войну.Мне стало легче в сотню... нет, в тысячу раз! Наконец-то эти смерти прекратятся, и не станет нужды проливать кровь – пусть и вражескую, ради победы Республики...

— Так-с, на них хватит... – пробормотала в задумчивости, перекладывая нож в другую руку – Но все равно остальные придется срезать... – поморщившись чуть, продолжила.

— И куда их тогда?На мгновение рука замерла – и тут же отрезала прядь подлиннее:

— На дело, которое не может больше терпеть, — и на немой вопрос ответила тихо – Мы с тобой вернемся в то место, где был интернат. И успокоим призраки тех, кто погиб там... и еще Тошку. Жаль, конечно, но его придется успокаивать второй раз – и теперь это будет несколько сложнее...

— Почему? С чего бы? – внимательно посмотрел на нее.Последняя прядь обрезана – Неясыть, потеребив концы своих остриженных волос, подумав тщательно, еще более тихо сказала:

— По моей вине... Я случайно вызвал его призрак в этот мир, когда... тебя ранило. И пусть он не станет причинять беспокойства, но все равно – во всем нужен порядок.Во мне возникла шальная мысль:

— И это тебя попросил сделать Король?Ответом послужило отрицательное покачивание головой.

— А с чего ты вдруг?

— Просто... – недолгое молчание – Перед уходом надо раздать долги и окончить дела...Я недоуменно посмотрел.

— Нам придется уехать... далеко. Потом тебе скажу, после того, как передадим то самое послание от Короля, отзывающее всех существ, обладающих магией, с фронта. Если не захочешь уехать со мной – то...

— Я поеду! – вставил твердо, смотря в упор.

— Но ты же не знаешь, куда...! – начала было, но я опять перебил:

— Повторю еще раз: я поеду, — уже более спокойно и мягко добавил – Я так решил.

— Спасибо, — улыбнувшись несколько печально (с чего бы?) – Но хочу предупредить, что оттуда ты не сможешь никакими способами связаться со своим отцом. Никакими! И там я намерена прожить минимум пару веков.Фавны живут в среднем 500 лет (моему отцу 263), так что для меня это – не такая проблема (в смысле дожить), но вот новость о том, что нельзя будет связаться...

— Это настолько далеко? – сглотнул жесткий ком.

— Ближе, чем может показаться, — завернув хорошенько обрезанные волосы, положила сверток в сумку – Оно в этом мире, но обособлено от остальной планеты...Я стал в уме перебирать все возможные варианты. Неясыть, едва заметив это, не удержала легкого смеха:

— Не утруждай себя, Пастух! Я скажу тебе. И, если хочешь, то прямо сейчас.Вместо ответа мои глаза впились в ее во всем сосредоточенном внимании.

— Это страна... – сдержав улыбку, закончила — ...Эмпатика.Я, в первое мгновение не поняв, тут же кивнул сам себе – да, логично... Но зачем?

— Не знаю, как ты, а я уже не могу – ложусь спать! – задрав край одного из одеял, что лежали рядом, на своего рода кровати, стала в него заворачиваться.Мне тоже этого хотелось – и немало, так что решил подождать, пока она устроится, и, наблюдая за этим, вдруг заметил яркий блеск в пламени костра...Пальцы в одно мгновение сомкнулись на запястье, глаза жадно впились в кольцо – тонкое, из серебристого металла, что и не заметишь сразу:

— Что это? – встряхнул ее руку слегка, отчего аметисты на нем ярко сверкнули.Разные глаза сверкнули с ними в унисон досадой:

— Кольца никогда не видел? – и попыталась вырвать руку.Я не дал этого сделать:

— Откуда?Полминуты напряженного молчания.

— Мне его дали.

— Кто? – не отставал.

— Король, — ответила раздраженно после короткой паузы.

— Зачем? – прищурился слегка.

— Чтобы можно было его позвать... Я же говорила! – вновь попыталась вырваться.Рывок в мою сторону – и я ее надежно держал за плечи, сверля в упор:

— Тогда почему оно на правом безымянном?!Пару мгновений ее глаза сверлили меня в ответ, но потом скосились в сторону:

— Просто на другой не налезло... – и опять посмотрела в упор – Что такое? Ревнуешь? – и улыбнулась хитро.Мне в тот момент захотелось ей треснуть по затылку – но удалось сдержаться:

— Я беспокоился, между прочим! Думал, что он тебя навсегда заберет!..На лице что-то мелькнуло... но что?

— Тогда... – тяжело сглотнула, взял меня за локти и сжав — ...почему остался?