Мысль 17. «Моя ему неблагодарность» или «То, что другим не под силу» (1/2)

Я сидел к нему спиной, слушая его сонное бормотание и копаясь в сумке в поисках нормальной зимней одежды. Мда, еще будет удачей, если хоть что-то осталось... Ведь я раньше так часто не превращался то туда, то обратно. За все то время, что я в мире людей, этот раз был 27-м. А за последние 2 месяца – уже 3-й. Да и Пастух со своими крыльями... дырявит. Уже надо бы пополнить запасы. Когда будет поблизости город – обязательно в него загляну...

— Чего не спишь? – полосу света от догорающего костра загородил широкой спиной Гарм – Голоден все еще?

— Мне и двух-трех вполне достаточно... – отвернувшись, упер взгляд в фавна.Не выношу, когда он смотрит на меня. Будто сотня ножей протыкают разом... И где мое былое бесстрашие? Ах да, конечно, его не стало вместе с моими силами Гончей... И гусиной кожей покрываюсь, какая бы жара ни была...

— Пошли, поговорим, — сделал жест следовать за собой.Я, запахнув плотнее на себе его плащ, легким шагом припустил, чтобы ненароком не разбудить Пастуха. Ему и так пришлось сегодня многое вынести и пересилить...Мне позволили остановиться только метрах в 170-ти от лагеря. Не хочет, чтобы кто-либо – особенно Пастух, услышал наш разговор? Но я же сказал, что он для меня – далеко не чужой... Интуиция твердила, что что-то тут не так... Потому и встал в двух метрах от него, ничего не понимая и выжидая.

— Что ты намерен делать? – покосился из-за плеча.«Вечно так...»:

— Конечно, я помогу. Она же моя мать...

— Я не об этом, — повернувшись всем телом, пронзил взглядом (ненавижу!) – Зачем ты так сблизился с этим полукровкой? Разве я тебя не учил...?

— Учил! – перебил, сжимая кулаки до хруста в суставах – Ну и что?

— Тогда почему ты не хочешь этому следовать?Пауза.

— Потому что я не такой, как ты... – бросил, прикрыв глаза и стараясь не сорваться – Я не Гончая. Никогда ею не был. И не человек. Я тоже полукровка.

— Дохлая отговорка.

— Но мне достаточно! И не будем больше об этом!Пару минут мы просто стояли друг напротив друга, молча и нарочито смотря по сторонам, не замечая ничего и никого. Гробовая тишина...

— Ты хочешь что-то попросить у меня?Я вздрогнул: «Неужели это мое желание настолько сильно, что он почувствовал?»:

— Да, хочу... – в крайней нерешительности посмотрев, с трудом заставил себя приблизиться к нему вплотную и прошептал – Как цену за то, что я помогу спасти Масаки... если в этой стране еще остался хоть один свободный клан фавнов... найди его.

— Ты хочешь... – прищурился едва ли не в угрозе — ...именно этого?

— Да! – решительно взглянул на него в упор.

— Для него? Зачем?

— Это случится – рано или поздно. И лучше уж так... – опустил голову, стараясь сделать что-то со щемящей болью в груди, разрывавшей меня пополам.

— Этого хочешь ты? Или он? – по голосу невозможно было понять, согласится ли.Я выдавил:

— Так должно быть.

— Ты так в этом уверен?

— Да, черт побери, да! – выкрикнул, вскинув голову и зарычав от раздражения.

— Бесспорно, он будет тебе благодарен и побежит навстречу своему счастью... – вновь прищурился – Побежит сломя голову, не оглядываясь... Выдержит ли это твое сердце?В голову хлынули ужас и паника, колени едва не подкосились от мысли об этом.

— Да, отродье, ты полукровка. У тебя сила Гончей и свободная способность находиться в обоих мирах, ты можешь потреблять и живую плоть с кровью, и обычную людскую пищу, и превращаться в человека без заклинаний. У тебя моя ярость и боевой дух, но... у тебя сердце человека. Оно слабо. Сколько ты ни живешь в этой реальности, ты не можешь не привязываться к кому-либо, не ненавидеть кого-то или оставаться в стороне от боли тех, кто рядом. Ты мстителен. С каждой новой жизнью и именем ты по-новой любишь, к чему-то стремишься или чего-то избегаешь. Ведь именно из-за твоего человеческого сердца сто лет назад ты сломал Печать и едва не расстался с жизнью. Ты любил ту женщину, а она любила тебя, несмотря на то, что все о тебе знала... Но ее убили – и ты сорвался...

— Хватит... – выдавил я хрипло, мелко дрожа.Но Гарм не остановился:

— Этот фавн – твой духовный близнец. А эта связь сложнее, чем какая-то любовь или дружба. Оставаясь рядом с ним, ты с каждым днем увеличиваешь риск однажды...

— Я сказал: хватит! – выкрикнул, согнувшись пополам.И, через мгновение поняв, что сорвался, еще больше разозлился от того, что уже не смогу изменить этого, и, совладав с собой, выпрямился. Гарм сверлил меня в упор, и на лице его были написаны однозначные эмоции. Мне стало по меньшей мере стыдно: что же так медлить с конкретной взбучкой? Но он лишь глубоко вздохнул:

— Вспыльчивость. Это еще один из твоих пороков...

— А ты так хотел, чтобы я вырос настоящей адской Гончей: беспощадной, холодной и не знающей ничего, кроме твоих законов, и беспрекословно следующей им? – сжав зубы до скрежета, отвернулся – Уж прости за то, что не оправдал твоих ожиданий! – вложил в это всю иронию, на которую был способен – Прости за то, что не твое порождение... Но, — покосился крайне несмело, боясь его гнева, да решаясь – Я вырос таким, вот и все. И, раз уж я – всего лишь постоянно виляющая хвостом дворняга, не вини в этом меня. Вини в этом себя...Основатель всего рода Гончих, сверкнув на меня предостерегающе глазами, схватил резко за плечо – я скинул плащ и уже припустил прочь, как вновь оказался перед ним лицом к лицу. Кроваво-красные глаза пылали бешеным огнем, от которого все мое существо замерло в благоговейном трепете. Помнится, проклятые дети вроде меня всю жизнь с самого рождения пытаются убить родителей. Так почему я не пытаюсь даже укусить его? Именно из-за того, что осознаю, что это станет концом моей жизни. Гарм тогда порвет меня на мелкие клочки без раздумий...

— Не понимаю я тебя... – прошипел сквозь зубы, из последних сил сдерживаясь от того, чтобы не задать мне трепку (наверняка повторяет в мыслях, что это – тело человека, гуттаперчевое и хрупкое, разрушить его для него – ничего не стоит) – Что творится в твоей голове, под этими ушами? – и уже протянул было руку...Я испуганно отпрянул за миг до того, как пальцы коснулись моего лба, по телу прошлась крупная дрожь, которую сдержать не получилось. Это вызвало недоумение:

— В чем дело?Он свободно читает на расстоянии мысли Гончих. Потому что он их породил. Мои же мысли, только из-за того, что во мне лишь половина его крови, может читать касанием ко лбу. Обычно я не сопротивляюсь этому, но сейчас... Лучше не надо. Черт, дернулся, не подумав! Теперь расспрашивать начнет!

— Не хочу...

— Почему? – приблизился на шаг.Я же на шаг отступил:

— Просто не хочу... – «Одно из двух: либо я сдамся, либо сдохну, не сойдя с места...».

— Отродье, — пригвоздил одним взглядом к месту – Я приказываю тебе не противиться!Приказу Гарма никто не может сопротивляться, даже те, кто далек от Ада и рода Гончих... А уж про них самих и говорить не приходится. Тело само двинулось навстречу его ладони, а в голове мелькнуло: «Вся Тьма в мире, умоляю, пусть он не увидит...!». Глаза зажмурились от страха, залившего с ног до кончиков ушей...Прикосновение обожгло, как пламенем. Я вздрогнул. Действие приказа почти тут же прекратилось, но ноги упорно не двигались – все равно бессмысленно. Он гуляет по моей голове, как по знакомой досконально улице. Как и сто лет назад...Дух мой был готов ко всему – включая и то, что тело мое через пару секунд ударило об ствол рядом стоящего дерева от размашистой пощечины – раз в 10-ть сильнее, чем у этого недоучки Хальзе... В спине что-то хрустнуло, из легких выбило весь воздух, и вновь вздохнуть не получалось еще где-то полминуты. Сквозь звон в ушах расслышал:

— Ты не просто дворняга! Ты слепой щенок! Как ты вообще смеешь такое решать?! – из горла его вырывалось хрипящее рычание, над головой поднималось фиолетово-черное пламя, которое могло за долю мгновения превратить его в Гончую – и тогда мгновения мои сочтены; на силуэте лица горели 5-ть нестерпимо ярко-алых огоньков – Твоя жизнь – это не твоя собственность!!!Снег вокруг него метров на 6-ть испарился, а дальше – быстро плавился. Из моего нутра вырвался сиплый кашель, справиться с которым долго не получалось. Гарм очень медленно подошел ко мне, держа правую руку на рукояти меча за спиной, огонь все еще окутывал его расплывчатый силуэт человека (пока – человека):

— Раз ты так неблагодарен, может, лучше тебя убить прямо тут и сейчас?! – непонятно по голосу, блефует он или...«Нет... Гарм никогда не блефует. Он... убивает...»:

— Все сводится именно к этому... – удалось выдавить, сглотнув сгусток крови изо рта – Если хочешь – бей. Я не стану сопротивляться... — потому что знал, что это бессмысленно — пытаться противиться.

— Уж лучше пусть это буду я, чем этот...!!!Меня ослепил блеск лезвия его меча – блеск жажды моей крови... Все мое существо умоляло бежать, спасаться, избежать удара этого клинка... Сердце колотилось дикой птицей, только что посаженной в клетку, объятое ужасом и страхом... Тело, оставаясь на корточках, напряглось, сдерживая самого себя, пальцы впились в мокрую от талого снега землю... Со скрежетом длинное лезвие стало медленно появляться из ножен......и с громким стуком вернулось обратно. Фиолетово-черное пламя погасло, и снова только два алых, как кровь, глаза посмотрели на меня – мои лопатки чувствовали это:

— Ты мне необходим для этого дела. Ты не сможешь сбежать. А уж после этого... Пусть этот жалкий фавн и Масаки не жалуются... – и неспешно ушел – совершенно бесшумно и неуловимо даже для меня.Я, обессилев, упал на бок, потеряв сознание от давления его силы...Утро. День этот обещал быть ясным. По спине моей пробегали мурашки при каждом взгляде Гарма в эту сторону. Как будто я собираюсь сбегать после вчерашнего... Кретин! Старый потрепанный валенок! Я не какой-то там трусливый спаниель, чтобы бросать в плену собственную мать, чтобы спасти свою никчемную жизнь! Да и какого хрена ему взбрело в голову, что я не могу распоряжаться своей жизнью? Ему она не принадлежала и в Аду, а уж самим изгнанием в этот мир он отказался от всех видов ответственности и главенства в отношении меня... Вот уж не думаю, что моя жизнь полукровки чего-то стоит. Разве что ради безопасности Масаки... Может быть, вполне...Над костром дымился котелок с кашей-супом. Нет у нас времени на раздельное питание. Надеюсь, Пастух не будет выражать протестов...Из пещерки послышалась возня – легок на помине, и наружу через штору из одеяла высунулась взъерошенная золотистая шевелюра с очками для езды на мотоцикле:

— Уже не спишь? – зевнув, вышел, застегивая куртку, и спросил как бы между делом – Ты заметил, что я тебя перевязал?«Конечно же! Ну не Гарм же это сделал, понятное дело!»:

— Да, спасибо... – потерев правое предплечье – оно болело сильнее всего (пришлось заплатить немалую цену за освобождение – надеюсь, к тому моменту, как мы найдем Масаки, моя Паутина полностью восстановится), спросил тихо – Скажи, а... где я был?

— То есть? – недоуменно посмотрел, присев рядом на корточки.

— Похоже, ты проснулся посреди ночи... где ты нашел меня?

— Рядом с собой, — сказал негромко, заметив тень Гарма неподалеку – Ты спал под этим плащом... – дотронулся до белоснежного меха.Дул пронизывающий до костей ветер – потому я его и не снимал, несмотря на то, что и так в зимней куртке:

— Просто не помню, добрался ли я до пещерки. Приспичило, знаешь ли... – усмехнулся как можно более беззаботно – Но напрочь отшибло, дошел ли до тебя...Да, похоже, что тело мое утратило не все инстинкты, привитые в Аду...Через полчаса мы вышли на открытую площадку и огляделись. Я, наблюдая, как Гарм всматривается в горизонт, видя что-то определенно свое, через минуту решился:

— Где ты потерял след похитителей?Тот, без труда отвлекшись, махнул рукой – и вокруг нас открылась не поляна, со всех сторон окруженная лесом и с одной – горами, а девственная снежная равнина, следов растительности на которой не присутствовало напрочь. Пастух, от внезапности телепортации вздрогнув, приблизился ко мне на всякий случай и взял за руку. Я, натянув капюшон от сильных порывов ветра другой рукой, предположил: