Мысль 13. «Безо лжи» или «Посетитель среди ночи» (1/2)

Я, глубоко удовлетворившись тем, что теперь чистый (это, кстати, очень приятно), уже стал насухо вытираться, как Пастух тихо, но с какой-то странной настойчивостью спросил, глядя в упор:

— Мы можем поговорить?Эх, вот захотелось ему... А я только забыл о разговоре в этим стариком Рейнсом... Но Пастух – мой духовный брат, так что я кивнул в знак согласия.

— О чем вы говорили в его комнате?Я нахмурился, вспоминая:

— Да ничего нового. Поблагодарил он, предложил остаться, но я отказался. Или стоило...?

— Нет, правильно... – махнул рукой без излишних эмоций, глянув задумчиво в сторону.Внутри у меня что-то заскреблось. Какое-то сомнение. Шальное чутье, что он от меня чего-то ждет. Ключевого слова, жеста...

— Просто я забеспокоился, что этот старик так к тебе прицепился...«А, так вот оно что?..» — в груди расплылось облечение.

— ...поэтому до того, как в его комнату зашел ты, я спрятался там.Сначала меня захлестнула ярость и гнев. А потом – страх на грани паники... Он это слышал... Он все это слышал!..Пастух, глубоко вздохнув для смелости, вновь внимательно взглянул мне в глаза:

— Неясыть, я спрошу только один раз: то, что он сказал – правда?Я обмер, не в силах и пошевелиться, даже моргнуть. Не зная, что и делать.

— То, что этот старик сказал – правда? – все же повторил настойчиво, приблизившись ко мне на расстояние ровно в шаг, и внезапно выражение в его глаз сменилось на мольбу – И если ты скажешь, что это не так, я поверю. Безоговорочно, без сомнения... Скажи, что это все неправда!Страх сменился болью за одну секунду. Вот и произошло то, чего я боялся. Стоило ожидать, но чтобы так рано, и по такой глупой случайности... Ну кто бы мог подумать, что с таким-то возрастом его не тронет старческий маразм?! Теперь уже я злился на этого идиота Рейнса: вот взбрело ему...В ладонь мне ткнулась что-то – Пастух совал какую-то желтоватую бумажку:

— Посмотри, я взял это из его комнаты...Я взяв ее, присмотрелся к лицу. Закусил губу от злости и досады.

— Прошу, скажи, что...

— Это правда, — прервал его я твердо, посмотрев в упор и не отворачиваясь.С полминуты фавн не мог найти слов, а потом выдавил с трудом:

— Т-то есть? – поначалу отступив на шаг, вернулся обратно.Если бы на его месте был кто-то другой – тот же Тошка, я бы без колебаний соврал. Но только потому, что это был Волчий Пастух, мой духовный брат, у которого от меня не было тайн, который доверяет мне (доверял, во всяком случае – сомневаюсь, что все останется, как прежде, наутро), я решил ответить взаимностью. От духовного близнеца не может быть секретов – вот и все.Пальцы сами сжали этот клочок бумаги и сожгли – пепел хлопьями медленно упал:

— Вот так и есть, — вздохнул глубже, собираясь с мыслями и, не выдержав его взгляда, отвернулся в сторону – Семьдесят один с половиной год назад меня звали Оул, и жил я здесь, в Канаране, и работал Изгоняющим злых духов и мелких демонов. С Бериллом – так зовут того, кто сейчас является дедом Каена, я познакомился в воинской части, когда шел призыв, а мне захотелось отмазаться... Да, тогда он был просто гигантом...

— Ближе к делу! – отрезал мои вольные повествования круто и, подняв руку, стал что-то рассчитывать в уме (я сидел молча, не мешая) и через 10-ть секунд ровно спросил – Так выходит, что тебе аж 87 лет?!Хотелось рассмеяться, но я сдержался, сохранив серьезность:

— Знаешь, для Гончих это – далеко не предел...

— К чему ты клонишь? – прищурился, едва сдерживая злобу на меня.И снова мне стало не по себе, невольно нахлынули воспоминания, и всякая охота разрядить обстановку пропала напрочь. Когда сердце перестало колотиться, как зверь в тесной клетке, горло снова обрело пластичность, а мои глаза взглянули в его глаза:

— Хочешь, я скажу тебе одну вещь, которую еще никому не говорил?Его взяла нерешительность и некое подозрение:

— Ну, давай...Собравшись с духом, я сосредоточенно закрыл глаза и, пока Пастух тихо ворчал (и это, в принципе, понятно), производил подсчет. Внутри меня все противилось такому решению, требовало прекратить эти глупые игры, но... И наконец выдал – четко:

— Если считать с того дня, когда я родился, то мне 2637 лет... – и, постаравшись, чтобы тяжесть от всей этой ситуации в моей груди исчезла, выжидающе посмотрел на него.Реакция была вполне ожидаема – шок, недоверие, испуг, страх. И ступор длился ровно две минуты, а уж потом...

— Почему ты мне не говорил?! – серые глаза горели гневом.Мне не было так погано вот уже 6-ть лет:

— Да ты бы поверил?

— Ну да, не поверил бы... Но знал хотя бы! – выбросив вперед руку, удержался от того, чтобы сжать пальцы на вороте рубашки и от того, чтобы треснуть.Признаюсь честно, мне было больно и совестно, что я это скрывал. Я хотел сказать, правда, но... не решался. Потому что боялся, что он от меня откажется, отвернется, скажет: «Убирайся»... Да и в данный момент эти страхи не исчезли. Ведь там, в самой глубине его раньше таких ясных глаз теплился огонек именно этого желания...

— Знаю, я не достоин этого... но прости.

— Это не главное, — успокоившись, сжал кулаки, глядя куда-то мимо меня – Ответь, ты участвовал в войне?

— Говори точнее, пожалуйста, — фыркнул мрачно – Я не одну повидал.

— Ладно, раз ты не понял... – развернулся всем телом, выражая решимость довести это дело до конца – Встань, — и, когда я это сделал, спросил уже более конкретно – Тогда тоже была война Империи и Республики. Ты участвовал именно в ней?«Хотелось бы на этот раз соврать, но...»: