3 глава (1/2)

3 главаЗатянулось небо синее тучами грозными, предвещая ливень добрый. Вдалеке раскат грома разнесся, отголоском по хутору раздавшись, прокравшись в сердца людей страхом.Начал народ мельтешить — туда — сюда бегать: женщины вещи в хаты да сараи прятать, травы, что на солнце высушивали, собрать; мужчины — скот в стойла загонять, да сено, недавно скошенное, от дождя собиравшегося ховать.

При новом раскате грома ребятня аж подпрыгнула, рванувши, в миг до дому прибежали.

Уж скоро и моросить начнёт.

У Марьи Кузьменко так же работа не стояла. Бегала она по двору, да на долюшку свою причитала: ?Вот несчастная я. Два мужика в доме, а толку… Да ещё и прокорми их. Эх… Вот гляди застанет дождь их в дороге, простудятся да слягут. А мне потом по знахаркам да лекарям бегать. Травы варить, да о них беспокоиться. Видно доля моя такая…? — как бы ни причитала она, всё же любила сына своего Михаила, да и от супруга — деваться некуда было. Хоть и дурак, и пьяница большой, да больно уж родной. Не покинешь одного. Собрав всё белье, занесла она его в хату, в сундук ровно сложила, чтоб не помялось. И обратно во двор кинулась, запыхавшись, кур загонять. Тяжело уже самой справляться, возраст себя знать дает. Не молодая же девица — старуха уже.

Медленно ехала повозка запряженная волом, слегка поскрипывала. ?Смазать нужно будет? — подумал про себя Михаил. — Знаешь сынок, я, пожалуй, тут остановлюсь, — обратился отец к Михаилу, прервав раздумья его.Заблестели у Остапа глаза, как грош натертый, при виде шинка у дороги красовавшегося. И уж больно знакомый блеск этот был Михаилу…— Бать, дождь-то гляди и грянет… — Да ничего. Ты езжай, а я тут пересижу, а назад с Петром приду, — указал старик взглядом на профиль кривой, что в окне шинка красовался. Известный этот Петро на всё село пияка. Постоянно с носом красным ходит. Да на него не то что девкам, бабам старым смотреть противно!

Вобрал Михаил воздух в грудь, да вздохнул. Не любил он шинки эти, где мужики жизнь свою пропивали. На дух не переносил парень горилку, да прочие напитки хмельные. Еще видно, когда мальцом был, много плохого нагляделся, этой самой горилкой причиненного. Отец с матерью частенько вздорили меж собой, иногда с такими криками да побоями, что страшно аж сыну становилось. Потом месяц, а то и боле ходили, словом единым не обмолвившись. В те времена Михаил с дому на целый день убегал. Тогда они с Иваном в убежище их тайном прятались, чтоб никто не нашел. Там они аж до вечера в игры свои играли, пока голод о себе урчанием в желудке знать не давал. Только тогда повесив головы, домой нехотя возвращались. Михаил тогда от матери такой нагоняй получал, что долго потом текать не хотелось.У Ивана тоже жизнь не мёд была. Один он с сёстрами н остался, родители от недуги какой-то умерли. Тётка их на попечение взяла к себе, хотя у неё своих отпрысков полон дом был. Вообще замечательная женщина, смогла на плечах своих хрупких девять детин вырастить. Да таких славных и воспитанных — людей настоящих. Теперь они ей помощники на старости лет незаменимые. Только диву Михаил давался, как им десятерым, всем вместе в хате, что его меньше помещаться удавалось. Вспомнил Михаил, что иногда, когда очень тяжко в семье у Ивана было, когда им голодать приходилось, угощал он друга яствами различными, что мать с панской кухни домой приносила. Сам не ел, с Ванькой делился. И радовался Иван, по-детски радовался, и улыбка его, словно лучик солнышка золотого для Михаила была.Детьми малыми вроде были, глупыми да наивными, но светлыми такими, славными. А время мчится вперёд, не успеешь оглянуться, как и у тебя самого скоро детишки по двору бегать будут. А там уж гляди и внуки появятся.

Небо чёрной пеленою покрылось, не осталось на нём и кусочка утренней синевы. Первая капелька упала на лицо Михаила. Поднял он взор высоко в небо, вгляделся в тучи бездонные… Вроде и непогода вокруг, и солнца лучик нигде не пробивается, вот только уж больно светло да радостно на душе.

Толкнул Михаил вола своего, да в путь тронулся. До села совсем немного осталось, успеть надо, пока не промок вовсе. Впереди, за холмом небольшим, макушка чёрная мелькнула. А после торба синяя в глазах запестрила. Знакомая очень — знал Михаил кому она принадлежит. И в сердце множество искорок загорелось, соскочил с повозки парень, да бросился вдогонку за путником.— Иван!Обернулся парень черноволосый, голос, услыхав знакомый. Удивление лёгкое на лице застыло, которое после в улыбке расплылось.

Две руки сильные сплелись в рукопожатии дружеском, которое в объятие крепкое переросло.— Долго же не было тебя, — произнёс Михаил, отстраняясь — соскучился очень.— Я тоже о вас тосковал. Всё время только тебя и Мелашку вспоминал. Думал, как вы там, что случилось у вас, пока меня не было?

Тут повозка подъехала, и Михаил предложил Ивану с ним до дому прокатиться, на что тот согласием ответил.— Ну, давай рассказывай, как там в горах? Что с работой то?

— Эх, в горах здорово… Они высокие такие, зеленью принаряженные: деревьями хвойными пахучими. Взглянешь на них и, кажется, что до самого неба достают. А речки быстрые горные так шумят, что аж эхом вокруг раздается. Но нет мне ничего роднее полей наших. Вот они для меня одно наслаждение. Только так чувствую себя вольным. Хотя мне и придется попрощаться с ними, навсегда, наверное.

— Как так? — удивился Михаил.— Понимаешь, я сватов до Мелашки посылать буду, а жить то мне с ней негде. Вот мы и переберёмся в Закарпатье. Мне при княжьем дворе хату малую выдали, там и жить будем. И устроился я там хорошо, работа славная у меня, совсем не тяжёлая.

Слушал Михаил речи Ивана, да как-то мимо ушей, ибо всё вокруг пеленою чёрной поплыло. Всё что от утра светлое осталось — исчезло, и не оставило даже следа за собой. В груди больно так защемило, а уши, кажись, воском заложило.

— Но, я буду приезжать навещать тебя и тётку. Да и Мелашка к родителям думаю, наведываться хоть разочек в месяц захочет. Правда, долго добираться будем. Но это ничего, я вот сейчас с заработка куплю себе кобылку гнедую, да повозку к ней смастерю. Тогда и легче будет перебираться нам с Мелашкой. Эй, Миш, ты чего?

Михаил чуток шатнулся вперёд, да чуть не упал, Иван его руками за плечи удержал.

— Да что-то дурно стало.

От прикосновения рук друга сердце бешено заколотило в груди, тело в дрожь бросать начало.

— Не захворал ли ты, а то и лица на тебе нет, — обеспокоенно взглянул Иван на друга.— Да мне уже лучше. — Выдохнул Михаил.

* * *Когда подъехали они к дому Михаила, Иван как Мелашку во дворе соседнем увидал, так к ней и бросился. А она, его завидев, со двора выбежала, к нему ринулась да обняла крепко. Сколько же дивчина своего любимого не видела: день, месяц, год? Нет, чувство такое, что вечность.

Со стороны Михаил за всеми нежностями возлюбленных наблюдал с чувством до боли знакомым, ранее, терзающим грудь. И страшно становилось осознавать, что это ревность дикая поселилась внутри, что она уже давненько гложет парня.

— Мелашка, красавица моя! — поднял Иван девушку и закружил, а потом поцеловал в уста вишнёвые.