Часть 5 (1/1)

Криденс часто мечтал о том, чтобы все было точно так же, как фильмах.Проблема была только в том, что фильмы делились на две категории – недостаточно эмоциональные и чересчур эмоциональные. Пожалуй, на жизнь все-таки была больше похожа первая категория, а вторая была сделана для того, чтобы люди утолили свой интерес к эмоциям.У них же должен был быть интерес к эмоциям, если в жизни их чувствовать не суждено? Такой же, какой был к перестрелкам, погоне и прочему дерьму, на который ходят в кино. Наверное, фильмы про чувства следовало отнести туда же, потому что это все напоминало какой-то экстрим.В конце концов, вряд ли бы Криденс позволил кому-то себя целовать под ледяным осенним дождем. Там было холодно – потом можно будет запросто получить простуду, вода будет литься им в рот, а руки окоченеют спустя всего одну-две минуты. Это была бы глупая затея, разве нет? Но в фильмах почему-то так делали.Недостаточно эмоциональные фильмы кажутся Криденсу болезненными. Болезненными в своей прямоте и простоте – а Криденс всегда боялся, что его жизнь превратится именно в такую, как показано на экране. Что он не будет чувствовать совершенно ничего. И что не будет хотеть совершенно ничего.Впрочем, чувствовать – тоже не всегда преимущество.Криденс стоял посреди леса, запрокинув голову, и смотрел на небо.Это было глупо – так делали в тех эмоциональных фильмах, которые он в глубине души ненавидел, но смотреть на небо ему казалось сейчас просто необходимым. Вначале солнечный луч начал светить прямо в его левый глаз – это заставило Криденса отвлечься, потому что он отвык от чего-то подобного. Отвык от солнца и отвык от чистого неба. Он привык, что стены в отеле серые, небо – тоже, а на душе всегда склизко и мерзко.Это место не могло разбавить яркими красками даже солнце, но оно все равно почему-то отчаянно старалось.Именно в этот момент Криденс поднял голову к небу и начал на него смотреть. Оно было голубым – по-настоящему ярким и теплым, и Криденсу совершенно не хотелось верить, что это был хороший знак. Потому что когда в это по-настоящему веришь, то приходит что-то очень плохое – и тогда еще на год-два можно будет забыть про надежду на что-то хорошее.Ему очень не хотелось верить в то, что все когда-нибудь наладится.- Криденс, убирайся отсюда сейчас же!Он поворачивает голову в сторону – медленно, удивительно медленно, словно он и правда оказался в эмоциональном фильме, в котором решили сделать эффект замедленного времени, а потом видит Грейвса. Грейвса, который махал ему руками, позабыв про оружие, и Криденс, наверное, впервые за время пребывания в этом отеле улыбается.Ему совершенно не хочется верить в то, что это будет хорошим знаком. Но ведь он впервые за долгое время увидел солнечный луч, а небо оказалось таким чистым, что можно было часами на него смотреть – и именно в этот момент он услышал голос Персиваля. Разве это не то, что называют судьбой? Разве это не было знаком, что он идет по правильному пути? Что он не зря обратил внимание на этого мужчину в свой первый же день – и пускай он ценил свое одиночество и не собирался ни с кем строить отношения, они все равно общались. У них был поцелуй. Возможно, они смогут быть вместе. Не так, как принято между обычными парами, но все равно они могли бы попр…Капкан захлопывается на его ноге именно в тот момент, когда он делает шаг по направлению к Персивалю.Криденс некоторое время непонимающе смотрит на то, как ржавое железо словно острыми зубами схватило его за левую ногу – да, они были на охоте, да, здесь было опасно и да, Грейвс сказал ему отсюда уходить – но ведь в эмоциональных фильмах все бывает совсем иначе. Там люди целуются под дождем, там неземная любовь заставляет их делать глупые поступки, там люди напиваются не так, как все привыкли, а гораздо сильнее, а потом долго и громко занимаются любовью. В таких фильмах ржавые капканы не заставляют людей истекать кровью посреди леса.Криденс пытается что-то сказать – он сам еще не решил, что именно, но у него ничего не выходит. Губы словно онемели – наверное, у него был шок, и именно поэтому он не чувствовал никакой боли. Лишь потрясенно смотрел на то, как кровь вытекала из его ноги и темными струями лилась на влажную и гнилую листву.Он оседает на землю, а потом пытается позвать Грейвса – выходит какое-то дрожащее ?М-м-м-м-ист-т-т…?, но, кажется, звать его и вовсе не было смысла. Персиваль уже сам направлялся к нему, не забывая изредка бросать острые и внимательные взгляды в стороны, а Криденс думал о том, что он теперь уже точно оказался в каком-то дурацком, странном фильме. Потому что только в фильмах было замедленное действие, в котором бегущий человек добирался до него минимум за час.Так казалось со стороны. Наверное, Грейвс прибежал к нему через буквально пару секунд – в конце концов, они были-то друг от друга на расстоянии десяти метров, но Криденс все равно почему-то чувствует обиду.Мимо них чинно прошествовал фламинго, но они оба совершенно не обращают на него внимания.- Тш-ш-ш. Тихо. Успокойся, - Грейвс опускается на колени где-то в его ногах и внимательно смотрит на Криденса, который все еще пытался выговорить ?Мистер Грейвс?. Или хотя бы просто ?мистер? - для начала тоже сгодится, но почему-то он останавливается только на первом слоге.Криденсу хочется извиниться за то, что он постоянно попадает в неприятности. Охота – правда не для него, и он бы с радостью перестал ходить и плюнул на возможность выбить себе еще несколько дней, но, к сожалению, это все было обязательно.Обязательно ходить с ружьем или луком, обязательно ловить людей и обязательно сдавать их людям из отеля, чтобы превратить в какого-нибудь червя или глиста.Одним резким движением Грейвс дергает обе части капкана в разные стороны, и Криденс кричит от боли.Ему казалось, что разом включили все чувства – время из замедленного стало нормальным, у него появилась возможность говорить, а еще он почувствовал, наконец, боль. И теперь он сидел на сырой и холодной земле и смотрел на свою ногу, из которой вытекала почти черная кровь, а рядом валялся капкан с окровавленными шипами. Криденс хнычет и тянет руки к своей ране – ему хотелось зажать ее ладонями, хоть как-то остановить кровь, но Грейвс ударяет его по рукам, снимает с себя галстук, а потом делает с его помощью жгут.Выходит не очень, но все-таки лучше, чем ничего.- Дай сюда свой, - Персиваль протягивает руку, выразительно посмотрев на галстук Криденса, а потом нетерпеливо щелкает пальцами перед его носом. – Быстрее!Это было глупо, но ему не хотелось отдавать свой галстук.Грейвс что, был настольно озабочен собственной привлекательностью, раз боялся даже в лесу оказаться без галстука? Так пускай расстегнет верхние пуговицы рубашки – одиночки точно оценят, может даже захотят вернуться в отель ради него, и тогда Персиваля наград…Он не выдерживает и начинает самостоятельно стягивает галстук с шеи Криденса.Это было обидно, но Криденс обмякает и позволяет снять с себя чертов кусок тряпки. Пускай – кажется, он даже кровью не испачкан, так что…Персиваль начинает перематывать галстуком место, где зубцы воткнулись в его ногу, и Криденсу хочется ударить себя по лицу.Какой к черту внешний вид – Грейвс хотел просто сделать вторым галстуком нормальную перевязку, а Криденс возомнил себе черт знает что.Спустя минуту Персиваль садится на поваленное дерево, а потом неожиданно закуривает.Ему хочется сказать, что тут нельзя курить – но разве они сейчас на территории отеля? Очевидно, нет. А еще было очевидно, что Грейвс должен был безумно любить охоту, раз здесь можно было не только стрелять, но и курить.- Держи, - Персиваль протягивает ему свою сигарету – уже прикуренную, и Криденс осторожно берет ее чуть трясущимися пальцами. Он старался держаться – не жаловаться и не ныть, но Грейвс, кажется, все равно понимал, как ему было сейчас больно и тяжело. – Покури. Голова закружится, может легче станет. Не знаю. Я никогда не попадал в капкан.Криденс затягивается, а потом у него и правда начинает кружиться голова. В принципе, так и должно было быть – он очень давно не курил, но все равно этот факт его чем-то удивляет.Боль не проходит, но зато он мог сидеть рядом с Грейвсом. Хоть что-то.Криденсу хотелось спросить, почему он о нем заботится. Почему помогает, почему общается – ведь он был самым настоящим одиночкой, он не искал отношений и если бы ему нравится Криденс, то они уже давно были бы вместе.Кажется, у Грейвса было какое-то странное понятие человеческого общения. Он не пытался найти себе пару, не пытался дать определение их чувствам или отношениям – да и вообще стремился показать, что не было ни того, ни другого. Но Криденса почему-то это цепляло не меньше, чем сам Грейвс.- Меня превратят в животное, - наконец, он выдавливает из себя эти слова, а потом пробует пошевелить ногой.Не выходит.Грейвс смотрит на него слишком тяжелым взглядом, и Криденс чувствует необходимость объясниться.- Я не смогу охотиться в ближайшее время из-за ноги, а в запасе у меня осталось всего две недели. Поэтому меня превратят в животное.Персиваль забирает у него сигарету, а потом затягивается сам. Криденс не знал, почему они здесь сидели – наверное, их должны были найти после того, как все соберутся у автобуса и заметят, что их нет. Может, в их одежде был какой-нибудь навигатор, про который они даже не знали, и по нему их смогут отыскать. А может все прекрасно знали про чертов маячок, а Криденс просто все как всегда прослушал, и поэтому Грейвс никуда и не торопился.- Тебя не превратят в животное, - наконец, Персиваль хоть что-то говорит – теперь настала очередь Криденса бросать на него мрачные взгляды, но Грейвс лишь тушит окурок о дерево. Спустя полминуты он, наконец, поднимает взгляд на Криденса и вновь достает пачку сигарет. – Объявим себя парой. Ты вылечишься, а я отдохну от охоты. И никто не будет иметь права нас превратить в животных.Криденсу кажется, что он все-таки начинает верить в хорошие знаки.