Глава 27. (1/1)

Назавтра действительно пришла хорошая погода. Солнце щедро плескало в окна, а теплый воздух обволакивал так ласково, будто извинялся за все упущенные дни. Когда Лестрейд забирал у Насержи продукты, то увидел возвращающегося из деревни Эстебана, который сообщил ему, что на море штиль. Они договорились пойти купаться во второй половине дня, когда воду еще больше прогреет. Настроение, особенно учитывая вчерашние события, с самого утра было радостным, может, поэтому Лестрейд и не был готов к тому, что дальше произошло. — Сегодня последний день здесь, — за завтраком сказал Майкрофт, откладывая в сторону планшет, на котором читал мировую прессу. У Лестрейда обвалилось сердце.— И?.. — ошеломленно переспросил он.Майкрофт поджал губы: — Они перенесли переговоры на два дня вперед. Мероприятия начинаются завтра в шесть часов вечера.— И ты уедешь на переговоры? Майкрофт промолчал.— А я? — потерянно спросил Лестрейд. Чашка в его руках столкнулась с краем блюдца. Звук резанул по нервам в наступившей тишине.— А у тебя отпуск до шестого. Хочешь — можешь остаться здесь, хочешь — путешествуй по Европе, хочешь — отправляйся домой в Англию. Наверняка у тебя есть какие-нибудь дела. Денег у тебя будет достаточно.Майкрофт не смотрел на него.— Нет. Я не хочу путешествовать по Европе без тебя.— Твое дело. Грегори, ну что за детский сад? — воскликнул Майкрофт. — Ты как маленький мальчик, которого мама впервые оставляет с няней. ?Не буду, не хочу?. Пойди погуляй где-нибудь. Не до тебя сейчас. — Хорошо, — Лестрейд бросил салфетку, еще раз стукнув чашкой. — Слушаюсь, мой господин. Хорошо.Майкрофт смотрел на него с нескрываемой досадой, но Лестрейду было все равно. Расчесав до крови — разумеется, назло — все еще незажившую спину, он дошел до соседей и постучал в кухонное окно. — Я знаю, что ты хотел пойти потом, — сказал он Эстебану, — но можно пойти сейчас?— Одну минутку, — отозвался тот. На секунду из верхнего окна высунулся Хоакин, но не поприветствовал его, а сразу скрылся. — Что случилось? — Эстебан на ходу завязывал штаны. — Потом объясню.Он не мог говорить. Сейчас не мог.Эстебан потрепал его по плечу и молча кивнул. Лестрейду казалось, что он улыбается даже тогда, когда его лицо остается совершенно серьезным. И от ощущения этой улыбки становилось немного легче.До моря они дошли, не разговаривая. Эстебан шел немного впереди, не оглядываясь, и так же, не обернувшись, скинул одежду и полез в воду. Лестрейд был благодарен за то, что его оставили одного. Он уселся на свой любимый камень и стал следить, как ловко ныряет Эстебан. Майкрофта он так сюда и не затащил. И что это было вообще сегодня? Ни одного слова о том, что они встретятся. Хотя о чем это он, придурок? Майк лезет в самое пекло, к тому же один. Ему сейчас действительно ни до чего, да и чувства он выражать умеет не очень. А он, Лестрейд, и вправду как детсадовец, нашел момент сиропиться. И это после того, что вчера…Горло сжало спазмом, перехватило дыхание. Поэтому Майк и пришел вчера к нему, что знал. Знал, что перенесли переговоры, знал (давно), что там будет опасно, что это — последний шанс. Господи, словно желание приговоренного исполнял…Эстебан вылез из воды, не улыбаясь, всматриваясь напряженно в его лицо. Сел на соседний камень, протянул ладони, будто хотел взять руки Лестрейда в свои, но передумал.— Мы уезжаем завтра, — глухо сказал Лестрейд. — Почему?— У Леона… дела. Он опустил голову. А что, если он не увидит Майкрофта больше никогда? Никогда!..— Я знаю, кто ты, — сказал Эстебан.— Что? Еб твою мать!.. Как?!Эстебан печально посмотрел на свои руки:— Я уже лет шесть читаю блог Джона Ватсона о приключениях Шерлока Холмса. У меня на стене висят фотографии всех, кто помогает ему. О тебе он написал, когда ты пристрелил собаку в деле о Баскервиле. Мать, мать! Если Эстебан, то и… любой другой сможет его опознать? Или нет? Джону вроде не до того было, чтобы вообще писать в блоге в последний год… — Я очень переживал, когда случилась та история с Шерлоком. Не верил, что он был фейком. И рад, что он вернулся. Лестрейд посмотрел на Эстебана, прикидывая, какова вероятность того, что тот собирается использовать свое знание, но признаков подобного не нашел.— Сначала я сомневался, — продолжил тот. — На фотографии ты очень загорелый, совсем другой. Но потом ты явно не по-французски во время секса кричал. И еще — Хоакин сказал, что ты любишь футбол, но не любишь французский футбол. — Ясно. — Я решил, что лучше тебе знать, чем не знать… — Угу. Я тоже знаю, кто ты.Эстебан вскинулся и побледнел.— О. Давно? — напряженно спросил он. — Практически с первого дня. Вообще-то это Леон разгадал вас по акцентам и оговоркам, а я так… Эстебан молчал.— Я знаю, что ты невиновен, — постарался успокаивающе улыбнуться Лестрейд. — Что это все Мигель. Леон пытался вам помочь, сделать что-то, чтобы стало ясно, что это он, но не смог.— О. Он не похож на человека, который станет помогать другим… — все еще напряженно сказал Эстебан.— Он такой, что сам черт не разгадает, что у него на уме, — ухмыльнулся Лестрейд. — Ты поэтому и крутился вокруг меня с первого дня, что боялся - я по твою душу? Эстебан покачал головой. — Нет. Это нет. — Он посмотрел мимо Лестрейда, в сторону тропинки, взбирающейся по обрыву. — Я просто устал. В положении беглеца не многое можешь себе позволить. Не можешь поддерживать никакие связи, знакомства обрываешь через два-три дня. Хоакин как-то спокойно к этому относится, но у него много общения по работе через интернет, и он-то вовсе не находится в розыске, а я… не могу. Это первый раз, когда кто-то появился там, где мы останавливаемся, с кем можно было познакомиться. Я не выдержал…Он явно ругал себя за слабость.Лестрейд наклонился вперед и придавил руки на коленях Эстебана своими ладонями: — Я рад, что ты не выдержал. Я был очень рад познакомиться с тобой. А уж о полезности твоих советов, — он ухмыльнулся, — я не говорю.— Правда? — засмеялся Эстебан. В его голосе наконец слышалось облегчение. — Честно говоря, поначалу я решил, что вы тоже беглецы. Не из-за тебя, из-за Леона. У него был такой напряженный, выискивающий взгляд, прямо как у Хоакина в первый год. Ну и порой, когда мы приезжаем в незнакомое место в те дни, когда угроза обостряется, как сейчас у меня. Потом-то я понял, конечно, что это работа под прикрытием. — Ага. — Знаешь что? Это, наверное, не очень хорошо, но давай попрощаемся сейчас. Ну или по крайней мере лучше ты потом зайдешь, если у тебя завтра будет время. Заходи утром, во сколько хочешь, даже если надо будет меня разбудить. Но сейчас мне надо побыть одному. — Ок.— Только загляни к Хоакину, ладно? Я ведь не взял с собой мобильник, скажи ему, что я съезжу в Сен-Тропе.— Конечно. Загляну обязательно.Они распрощались. Лестрейду не хотелось прощаться с Эстебаном, и он не был уверен в том, что они действительно увидятся еще, но он был рад, что сейчас остался один. Однако, оказавшись на вершине холма, он подумал, что одиночество это не такая уж хорошая идея. Чем ближе он подходил к дому, тем тяжелее становились его мысли. Майк такой раскрепощенный вчера, такой отстраненный сегодня… Лестрейд что-то упускал, что-то очень важное и тем не менее очевидное. Он подошел к забору и толкнул было калитку, но передумал и зашагал наверх, к соснам. ?Увидимся в Лондоне…??Он не похож на человека, который станет помогать другим…??Если я вернусь…??Если я выберусь…??— Хм, предполагается, что мы вернемся? — Предполагается, что вы вернетесь?.?Я не могу ничего сделать?.?Рано или поздно тебе все равно придется…??…поначалу я решил, что вы тоже беглецы. Не из-за тебя, из-за Леона. У него был такой напряженный, выискивающий взгляд…?Вот оно! Господи, как же все просто! И с самого начала это было очевидно, это можно было понять! Лестрейд повернулся и побежал с холма. Майкрофт сидел на кухонном столе, на своем излюбленном месте у окна, курил. Когда Лестрейд распахнул дверь, тот повернулся к нему вполоборота, оглядел оценивающе. Губы Майкрофта дрогнули: — Догадался?— Не будет никаких переговоров, так? Ты не выжидаешь и не высчитываешь, ты просто бежишь! Черт возьми, все это время ты просто бежал, — застонал Лестрейд.— Переговоры будут, — спокойно и отстраненно сказал Майкрофт, стряхивая пепел. — Завтра. Их не будет у меня. Я действительно ничего не смог. Мы с Шерлоком не смогли. — И ты отсылаешь меня! А ты… куда ты денешься? — По всей вероятности, по определенным причинам меня сочтут мертвым. Муж Виктории, барон д’Эпинэ предлагает мне убежище в своем поместье. Завтра за мной пришлют машину. Лестрейд открыл рот, но Майкрофт вскинул руку: — Вам не о чем беспокоиться, инспектор. Вернувшись, вы обнаружите на своем счету сумму, которой вряд ли будете недовольны. Также за особые заслуги перед правительством вам будет предоставляться оплаченный отпуск два раза в год. И — на ваше усмотрение — повышение, которое вы можете принимать или не принимать. — Я не вернусь, — сказал Лестрейд. — Если я и поеду куда-то, то только с тобой. Майкрофт несколько минут напряженно всматривался в его лицо. Лестрейд пересек кухню и встал совсем близко. — Ты придурок, если хоть на секунду мог подумать, что я тебя отпущу. Если у тебя так много связей и денег, я уверен, что ты вполне можешь организовать все так, чтобы я остался если не с тобой, то где-нибудь около тебя. — Ты не понимаешь, — тихо заговорил Майкрофт. — Это два года, как минимум. А может быть, я не смогу вернуться никогда. — Ты сможешь, — уверенно сказал Лестрейд.— Не обманывайся, Грегори. Мои противники очень сильны. И на этот раз я проиграл. — Значит, выиграешь в следующий. Помнишь, гонку может выиграть тот, кто не выиграл ни на одном этапе? Я верю в тебя.Майкрофт усмехнулся и потянулся за второй сигаретой: — В этом весь ты. Твоя вера, на чем она основана, Грегори? — На том, что ты самый умный в мире человек. Это даже Клаус говорил, а он-то знал тебя куда дольше, чем я. На том, что Шерлок чуть менее умный, чем ты, но в сто раз умнее всех остальных, и вы вдвоем на одной стороне.— Хорошо, пусть так. Но ты представляешь, что такое жизнь со мной? Жить в дальнем крыле, отдельно от всех, взаперти, гулять только по ночам, чтоб не дай бог не сфотографировали со спутника или не увидел кто-нибудь из непосвященной прислуги. Не выезжать никуда. Ты, человек, который отказывался от повышения, потому что предпочитает работу на своих двоих, выдержишь такую жизнь? Никакого пива в баре, никакого футбола на стадионе, никаких расследований. Ни-че-го. — Ну, если я не попробую, я ведь не узнаю, выдержу или нет? — А ты не думаешь о том, что у меня может не быть сил дать тебе попробовать? — тихо спросил Майкрофт. Лестрейд усмехнулся: — Тогда мне придется выдержать. Вариантов нет. — А как же то, что ты человек привычки, Грег? Ради минутной прихоти, ради какого-то случайного секса ты собираешься перевернуть всю жизнь?— Он ведь не был случайным для тебя, правда? Я никогда не поверю, что ты можешь сделать что-то случайное, — он вынул из пальцев Майкрофта сигарету, бросил в раковину и прижал его к себе. — Ты теперь моя привычка, Майк. Ты — мое ?жизненно необходимое?. Майкрофт вздохнул и уткнулся носом в шею Лестрейда. — Вероятно, это будет очень-очень тяжело, — шепнул он.Лестрейд погладил его по спине: — Я знаю.— И мне придется устранить одного за другим всех своих врагов. Лестрейд вздохнул.— Это понятно. Как ты только мог подумать, что я тебя брошу, Майк? Ты же всегда говорил сам, что я не уйду.Вместо ответа тот обнял его, смыкая руки за спиной. Так они простояли несколько минут. Интересно, как Майкрофт это устроит, думал Лестрейд. Наверное, его самого тоже ?по некоторым причинам сочтут мертвым?. Жаль было Салли, которой придется это пережить. И он знал, что, несмотря на все прошлое, больно будет также Элизабет. Только как она сама сказала когда-то: ?Чтобы началась новая история, прошлое надо отпускать?.— Я обещаю тебе, нет, клянусь, — вдруг, слегка отстранившись, срывающимся голосом заговорил Майкрофт, — если мы вернемся, ты никогда не пожалеешь о том, что остался со мной.— Майкрофт, ты в квадрате придурок, — покачал головой Лестрейд и только крепче притянул его к себе: — об этом я в любом случае - ты слышишь? - в любом случае не пожалею.Он знал, что так и будет. Старая история закончилась, и, на самом деле уже давно, началась новая. К худу или к добру, но это была его история, и он собирался прожить ее, как умел.