Глава 4. (1/1)

Не обращая на него внимания, Холмс отставил в сторону бутылочку с лаком, спокойно положил ногу на ногу и при этом еще тряхнул накладной грудью так естественно, как будто кадрил кавалеров в Сохо всю свою жизнь. Лестрейд завороженно уставился на него. Если бы он не знал, кто это, то никогда бы не заподозрил в этой вульгарной девице представителя своего пола. Возможно, руки казались чуть более сильными, чем это обычно бывает у женщин, и странно контрастировали с нежной кожей лица Холмса, но Лестрейд вспомнил, что в таком виде тот собирается появляться не при дневном свете. Он не удержался и хмыкнул.— Одно неверное слово, инспектор, — очень тихо, но тоном, от которого по спине Лестрейда побежали ледяные мурашки, сказал Холмс, — и вы отправитесь в отставку, едва вернетесь в свой отдел. И я гарантирую, что после этого вам очень сложно будет найти работу. Очень, очень сложно. Лестрейда передернуло. Казалось бы, за десять лет знакомства к этому тону пора было уже привыкнуть, но он не мог. По счастью, слух выцепил из этой речи еще и кое-что более приятное. — Хм, предполагается, что мы вернемся? — Предполагается, что вы вернетесь. — Холмс потянулся за бутылочкой и вытянул вперед левую руку. Три ногтя на ней еще не были покрашены.— Ладно. Коль скоро ваш вид еще… интереснее, чем мой, а о том, чем мы занимаемся, спрашивать бесполезно, поделитесь хотя бы новостями о том, что происходит в Лондоне. — Это сколько угодно, инспектор. При взрыве в клубе Путешественников убито девять человек и ранено шесть, пострадали также несколько прохожих. Происшествие было признано террористическим актом, столичные полицейские силы приведены в повышенную готовность, им отдан приказ открывать огонь на поражение, если они заметят подозрительных людей, которые, по их мнению, могут попытаться привести в действие взрывное устройство.Сейчас Холмс говорил спокойно, почти мягко, но у Лестрейда отчего-то возникло пренеприятнейшее ощущение, что ?открывать огонь на поражение? относится к нему. Или, если уж быть точным, к ним. — У меня стойкое предчувствие, что наши портреты развешаны на каждом углу, — неловко пошутил он, чтобы скрыть волнение. Холмс усмехнулся: — Не стоит так беспокоиться, инспектор. Вам подобная мера грозит сейчас не больше, чем любому человеку, находящемуся на территории Большого Лондона. — Ага. — Лестрейд посмотрел на Холмса более пристально. Тот невозмутимо докрашивал ногти. — Вы не думаете, что если вас захотят узнать, то смогут это сделать по вашему носу? — Попробуйте взглянуть с другого ракурса. Обойдя Холмса, Лестрейд был вынужден признать, что в анфас его выдающийся нос вовсе не казался таким выдающимся. Искусно наложенная косметика сделала его гораздо уже. — Кстати, вы следующий. Билл сейчас вернется. Пришлось и Лестрейду претерпеть процедуру изменения внешности. Биллом оказался тот самый юноша-консьерж, только, как выяснилось, и он за это время превратился из блондина в брюнета. Увидев его, Лестрейд догадался, к чему клонил Холмс. Ни дать ни взять образцовое семейство. Несмотря на свой возраст, Билл оказался настоящим мастером, гримировал быстро и ловко. Тени, подчеркнувшие скулы, в несколько взмахов кисточки сделали лицо Лестрейда еще более вытянутым и узким. Переодевание довершили бриджи, футболка и очки, последние не только превратили его в ботаника, но и, по странной случайности, омолодили минимум лет на десять. Паспорт, который Тот положил перед ним, гласил, что его, Лестрейда, теперь зовут Стивеном Доббсом, ему 42 года, и он уроженец США, штат Калифорния.— Если нас задержат, и я… скажем так, не смогу вам помочь, молчите, прикиньтесь немым. В крайнем случае вызовете адвоката Джеймса Фонтейна. Расскажете ему, что работали на меня, но не раньше завтрашнего вечера, — инструктировал Холмс. — Проблем быть не должно. — Почему нас… Он хотел спросить ?вообще должны задержать?, но под взглядом Холмса осекся. Тот развернул перед его носом карту и ткнул черным ногтем в одну из точек, обозначенных самолетиками:— Знаете, как доехать? У Лестрейда вырвалось изумленное восклицание. Это был аэропорт Фарнборо.— Конечно. Я…— Заткнитесь! — окрик Холмса был таким резким, что Лестрейд заозирался в поиске жучков. — Просто слушайте меня, — сбавив тон, продолжил Холмс. — С этого момента, что бы ни случилось, пока вы со мной и пока я вам не разрешу говорить, молчите. — Он скомкал карту и, бросив в раковину, поджег. Лестрейду оставалось только вздохнуть. Билл поймал его взгляд и, ухмыльнувшись, возвел очи горе. Из благ цивилизации в оставшиеся до выхода четверть часа Лестрейду перепала только чашка чая. До машины пришлось еще пройтись пешком. Снаружи стояла абсолютная темень, похоже, все фонари вокруг были разбиты. В многоэтажке не светилось ни одно окно. Билл, негромко чертыхаясь себе под нос, шел впереди, подсвечивая дорогу фонариком. На плече он тащил большую спортивную сумку. По сравнению с адской дневной жарой, сейчас было заметно прохладнее, однако даже ночью воздух пах расплавленным асфальтом, а еще горелой помойкой. На улицах, вероятно, из-за усиленной полицейской готовности, не было ни души. И слава богу, потому что Лестрейд примерно понимал, кого можно встретить в этот час в подобном районе. Правда, что случится, если им встретится патруль, он представлял весьма смутно. Если его задержат, а Холмс каким-то образом выкрутится, то не давать информацию о подозрительном лице сейчас, в момент террористической угрозы, вполне могло означать пытки. Какое-то время они шли рядом. Но Лестрейд не мог удержаться и скашивал глаза на Холмса, пока тот, словно в отместку, не взял его под руку. Ходил Тот на каблуках умело, ничего не скажешь. Лестрейд вдруг поймал себя на том, что завидует такой способности перевоплощаться. На соседней улице стоял Фольксваген. Наметанный глаз Лестрейда сразу зацепился за детали, угадывая машину из дешевого проката. Он ожидал, что на водительское место сядет сам, но неожиданно там оказался Билл. Холмс, забравшийся на заднее сиденье первым, дернул Лестрейда за футболку. Он выглядел спокойным, но когда Лестрейд, усаживаясь, коснулся его плечом, то всем телом почувствовал чудовищное напряжение. Внезапно ему захотелось сказать что-нибудь совершенно нелепое и на самом деле далекое от утешительного в духе ?все будет хорошо?, но приказ Холмса был приказом. При всей неприязни заподозрить Холмса в глупости Лестрейд не мог. Машина тронулась с места, а Лестрейд задумался, был ли у Холмса когда-либо такой человек, который мог сказать ему: ?Все будет хорошо?. Даже у Шерлока, при всем его вредном характере, были Джон, он, Лестрейд, Молли. И Шерлок с годами изменился, стал мягче, порой уже не высказывал свои догадки так открыто. А Тот… такие люди вечно делают вид, что ни в ком не нуждаются, и потом действительно остаются в одиночестве. Паршиво же, наверное, так жить. Он вдруг с удивлением осознал, что они все еще соприкасаются плечами. Лестрейд ожидал, что Холмс отодвинется, но тот не сделал этого. Так, плечом к плечу, они и проехали несколько кварталов, по ощущениям Лестрейда, на юго-восток. Остановили их на выезде. За пару минут до этого Холмс резко отодвинулся и вдруг выдохнул: — Немедленно. Голову мне на колени. Сделайте вид, что спите. Лестрейд удивился, но послушался, тем более что Холмс недвусмысленно потянул его за шею, не оставляя выбора. Лежать так было неудобно, Холмс положил руку ему на голову, перебирая пальцами волосы. Очки больно впились в лицо. Ладонь Холмса была жаркой и мокрой. Лестрейд испугался, не потечет ли грим, но тут машина затормозила. Пальцы Холмса на секунду вцепились в его волосы так сильно, что, казалось, вот-вот вырвут клок, но тут же разжались. Тот, видимо, заставил себя расслабиться. Снаружи послышались голоса, Билл открыл дверь, негромко сказал: ?Не волнуйся, мам? — и вышел. Тотчас же в лицо Лестрейду ударил свет фонарика, и Холмс зашикал на кого-то — ни дать ни взять примерная супруга, охраняющая сон мужа. Офицер принялся торопливо извиняться. И все же пришлось сесть и достать паспорт. Лестрейду на секунду вновь посветили в лицо, потом попросили выйти. Он буквально чувствовал, как скоропалительно приближается к инфаркту. Но полицейский лишь обшарил фонариком салон, в то время как его напарник проверял багажник. Впереди стояло еще около десятка машин самого разного класса, и повсюду сновала полиция.Наконец их отпустили. Едва они отъехали, как Холмс запрокинул голову и издал долгий судорожный выдох. Потом прикрыл глаза. Лестрейд чувствовал себя примерно так же. Еще ему очень хотелось знать, что заставило коллег остановить именно их машину. Но Холмс читал его мысли даже с закрытыми глазами и предостерегающе поднял руку, прежде чем Лестрейд успел заговорить. На одной из проселочных дорог под Мейдстоуном они распрощались с Биллом и пересели в пустой БМВ, словно чудом оказавшийся на обочине. Лестрейд повернул на запад, а Холмс, устроившийся на заднем сиденье, содрал парик, скинул туфли и принялся переодеваться. Через пять минут он выглядел примерно так же, как днем. Лестрейд тоже с большим удовольствием стянул с себя очки и поменял уже пропотевшую футболку. Одежду и паспорта они утопили где-то в истоках Мидуэя, а через какой-нибудь час, примчавшись прямо к трапу неопознанного бизнес-джета, уже летели мимо Лондона. Салон самолета делился надвое, в обыкновенной, неотделанной части, предназначенной для каких-нибудь десятых секретарей, они были одни, и Лестрейд, сидя напротив спящего Холмса, потягивал виски, любовался огнями внизу и думал, что второго такого дня он не переживет. И старательно игнорировал шестое чувство, вовсю вопящее, что это далеко не конец.