Часть 1 (1/1)

Махарани, словно тигрица в клетке, металась по своим покоям. Сгустившуюся тьму начала ночи чадящий свет развешанных по стенам ламп не разгонял, скорее, делал резче, плотнее, ощутимее. Как и злость в Её сердце. Угловатая, искажённая тень прыгала по стенам и потолку, навевая мысли о разнузданно пляшущих пишачах. Да хоть ганах самого Махадэва! Ей сейчас всё нипочём.—?Простите, махарани, ваш супруг ещё разговаривает…Драупади рывком повернулась к говорившей и окинула задрожавшую даси полным ненависти взглядом. Девушка поспешно опустила глаза и, кажется, заплакала. Но, вместо того, чтобы обрушить весь свой гнев на принесшую ей плохую новость девку, царица лишь небрежным взмахом отпустила бесполезную ей прислужницу. Сейчас Её ярость потребуется Ей для Другого. Шумно вздохнув с закрытыми глазами, словно пытаясь обуздать самоё себя, Она почувствовала лишь новый прилив той самой Жажды. Жажды, которую ничем не могла насытить. Ничем, кроме одного. Острые ногти до рваных кровавых порезов впились в украшенные ритуальной росписью ладони. Но вместе с болью пришло облегчение, пришла ясность того, что Она сделает сейчас. Карие, хранящие в себе пламя древних костров, глаза раскрылись, и разгоняя тьму звоном бесчисленных на ней драгоценностей, Агни-дэви отправилась в тронный зал.***Вновь, как сейчас, Она снова и снова переживала тот самый День?— палящее в небе Солнце словно было отражением круга арены, где кипели страсти, ярость и злость десятков, сотен проигравших принцев. Одним из последних вышел он, хастинапурский царевич Дурьйодхана, по праву смерти двоюродных братьев наследовавший престол. Но в этот раз ему не улыбнулась удача. Великий лук Бхагавана Шивы отказался подчиняться рукам сына Дхритараштры. И тогда, словно в насмешку над правилами сваямвары, уязвлённый царевич приказал своему другу, сыну суты исполнить выстрел за него. И стоило Ей лишь увидеть его,?— с сияющей на солнце кожей, с могучим телом, что могло принадлежать лишь отпрыску богов, но никому иному, и стоило его рельефным рукам с точёными и чуткими пальцами только коснуться древка оружия, как в Её сердце словно разом порвались все струны. Мир вокруг перестал существовать. Воздух исчез. А без воздуха огонь умирает. Вот уже лук натянут. Но Агни-дэви всё ещё не может дышать. Время остановилось.—?Я выбираю его!Слова, как гром с ясного неба. Тишина стала абсолютной. Но Она смогла вздохнуть, лишь сказав это. Как от удара, вздрогнул сын суты. И стрела, словно в насмешку сорвавшись с его пальцев, с переливчатым звоном пробила заветную цель. В следующее мгновение трибуны взорвались в криках, проклятиях и спорах. Её престарелый приёмный отец вскочил со своего трона под роскошным балдахином и, словно забыв обо всех присутствующих, кинулся увещевать дочь:—?Одумайся, одумайся, дитя моё, одумайся!.. Кто?— он?..Но в этот миг она смотрела не на него. Её внимание было приковано к вришнийскому принцу Кришне, ещё недавно сидевшему подле неё. Сейчас он вскочил и от охватившей его ярости в исступлении сжимал кулаки. Из светлого его тело на глазах разбухало, становилось тёмным, словно грозовая туча:—?Ты всё испортила!.. Ты всё испортила! Ты!..Громкий хлопок?— и вместо него пустота. И резкий запах, заставивший людей кашлять, от рези зажимая рты и носы.Ты всё испортила!.. Ты!Казалось, эти слова ещё звучат в воздухе, рассыпаясь на мириады мелких голосов-осколков, противных, дребезжащих, верещащих, как бесчисленные занозы впивавшихся в кожу. Но вместе с тем зловещее явление словно отрезвило толпу. И хоть Она знала, что её избранник?— великий воин и, если придётся, одолеет сонмы богов и демонов, не то что простых смертных, всё ж она решила довершить свою волю. Стремительно и гордо поднявшись во весь рост, Панчали вновь провозгласила, и звенящая сталь её голоса перекрыла всех возмущавшихся:—?Я выбираю его!..Пути назад больше не было. Кажется, отцу стало нехорошо. Расторопные служанки быстро принесли ему воды. Даже принц Дурьйодхана, не ожидавший такого ни от неё, ни от лучшего друга, в волнении сбежал вниз на арену, принявшись с ним о чём-то совещаться и ожесточённо размахивать руками, кидая на дочь Друпады полные бешенства взгляды. Но правил сваямвары не изменить. Здесь право выбрать жениха отдано невесте. И она воспользовалась им, выбрав того, кто прошёл испытание и является царём. Во всяком случае, является сейчас, за свои заслуги, силу и отвагу. Большего панчальской принцессе не требуется. Всё должно проходить по закону, и ритуал должен быть завершён. На подносе Ей преподнесли цветочную гирлянду победителя. Крепко сжимая тонкую нить с нанизанными на неё всё ещё живыми бутонами, сжимая так, словно она может вырваться и убежать, словно?— Она, Драупади, сокол и сжимает в когтях пойманную королевскую кобру, дочь Друпады прошествовала вниз. Сперва решительно и торопливо, потом всё медленнее и, словно оробев, остановилась, когда их тени коснулись друг друга. Сейчас?— или никогда. Царевна вскинула взгляд и встретилась с его глазами. В которых полыхал пожар. Пожар ненависти к ней. Своей невесте. Эта ненависть могла испепелить любую. Любую смертную, но только не дочь священного огня. Гирлянда легла на склонённую шею словно цепь на пойманного тигра.***Эта ночь должна быть особенной, должна принадлежать только Ей, или им двоим. Но Её господин, Её свами после свадьбы не сказавший Ей ни слова, всё никак не шёл. Пришлось послать служанку, поторопить, напомнить, что негоже заставлять ждать молодую жену. Вместо ответа он явился сам и вновь окинул Ягьясени полным ярости и ненависти взглядом, к которому сейчас примешалась исполненная яда насмешка. Лицо её избранного, возлюбленного, того, кто бог и господин для женщины, сейчас кривилось от нестерпимого к ней презрения.—?Кто я, чтобы лишить чести царскую дочь?! —?сказал, словно выплюнул ей в лицо. Любая на Её месте забилась бы от рыданий, услышав такое от мужа. Любая, но не она.Божественная дочь Огня лишь гордо вскинула голову навстречу его гневу и ответила, чеканя каждое слово:—?Тогда это брачное ложе станет моим погребальным костром!***Слабые и робкие лучи предрассветного солнца стыдливо освещали два прекрасных обнажённых тела. Руками и ногами всё ещё сплетенных после ночи их страстного единения. Они оба безмятежно спали, а сверху стелился сизый дымок, укрывая фигуры и не давая разглядеть подробности.Уже будучи в Анге, дочь Друпады узнала о какой-то там интрижке её мужа с колесничной девкой, кажется, Вришали. Одно слово царицы отправило соперницу в дальние дали, где взбешённый муж уже никак не мог её найти. Карна будет её, только её…***Вот и сейчас Она шла в намерении получить положенное Ей по праву.Стража тронного зала едва попыталась преградить её путь. Стоило лишь бросить на них взгляд, как два дебелых мужика съёжились, словно листья бильвы, брошенные в костёр. Тяжёлые двери со стуком открылись, явив разгневанной махарани причину её сегодняшних страданий?— её супруг, как обычно в компании хастинапурца, безмятежно смеются, пьют вино и весело болтают. Лишь завидев Её, оба мужчины подскочили со своих мест. Карне хватило одного взгляда, чтобы понять?— если он проигнорирует требование этой женщины?— быть беде. Быстро сложив ладони в жесте доброй ласковой просьбы, сын Адхиратхи обратился к своему царственному покровителю:—?О, друг мой! Становится поздно, думаю, что нам обоим следует отдохнуть и продолжить нашу беседу завтра.Уже к тому времени вступивший в права наследования юврадж, лишь кивнул и, бросив на Драупади колкий и насмешливый взгляд, словно говоривший: ?Я знаю, для чего ты пришла сюда, женщина!? с улыбкой удалился.—?Как ты посмела?! Дурьйодхана мой друг, я для него…Тонкое сари соскользнуло с белоснежного, будто выточенного из слоновой кости плеча прекраснейшей из женщин. Карна в бешенстве метнулся и подхватил ткань ещё в воздухе, желая набросить на освобождённую грудь. В этот миг их глаза встретились?— его гнев и ярость, подобные солнечной вспышке и её желание и страсть, подобные кипящей лаве в жерле вулкана. Кажется, ткань затлела. А он вновь не смог воспротивиться брошенному вызову.Подобное?— к подобному. Солнце и огонь, огонь и Солнце яростно сплетались, пронзая друг друга, стремясь покорить, подчинить и уничтожить друг друга. Но каждый растворялся в другом. Снова и снова, вновь и вновь. Не насыщаясь, но возрождаясь из пепла, подобно диковинным западным птицам…Где-то вдалеке слышались крики, бегали люди, кто-то в ужасе просил воды. Кажется, где-то пожар. Где-то там… В царскую опочивальню они войти не посмеют. И пусть всё кругом горит. Горит и не сгорает.