ГЛАВА 17. (2/2)

— Хах, кому из нас лучше, я понять не могу, — с усмешкой проговорил Сатаник, намекая на то, как омега реагирует на него, как его сердце бьется от того, что мужчина открыто лапает его грудь и соски.

Он уже подумывал открыть глаза. Как же сейчас выглядит Ивлис? Смущен ли он? Возбужден? Какие у него глаза в момент, когда он так открыто ласкает его? Сам Сатаник уже был на пределе.

Вдруг закрытых век коснулась прохладная ткань. Мужчина сразу понял, что ему нарочно закрывают глаза чем-то плотным. Это был его галстук? Он думал, что запихнул его далеко и надолго, но раз омега вывалил все вещи на кровать, галстук вполне мог там оказаться. — Сосредоточься. — Я не понимаю, даже если мне понравится, какая разница?.. — Меня бесит, что ты говоришь, какой ты ?неправильный?. Сатаник почувствовал, как двигать руками стало легче. Рубашка была расстегнута, давая ему всю полноту действий.

?И когда он успел…? — мелькнуло в его голове, пока он проводил по острым ключицам.

Ивлис смотрел. Смотрел на это напряженное, растерянное лицо напротив, смотрел на руки, на эти черные ногти, чувствовал мозолистые пальцы, которые, словно зная, надавливали именно там, где приятно. Он и сам прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям, чувствуя то самое первое, легкое возбуждение, и даже не воспротивился тому, как альфа схватил его за плечи, повалив на кровать и нависнув над ним.

Сатаник же никак не мог собраться с мыслями. Перед глазами была темнота, а в руках горячее тело, и ему было так жарко и тесно в штанах, что он просто сходил с ума. Он лишь трогал-трогал-трогал, склоняясь над омегой, начал водить носом по сладкой коже, руками тем временем сдирая мешающие брюки. Он сжал мягкие бедра, чувствуя дрожь.

— Что такое? — грубо спросил он, понимая, что даже попроси Ивлис его остановиться — он не сможет. Он лишь раздвинул изящные ноги, на память помня каждый изгиб, каждую родинку и мышцу, провел по внутренней стороне ляжки тыльной стороной ладони, вырывая вздох и возбуждаясь только сильнее. — Просто…слишком нежно. — Хах… И ты жалуешься на это?

— Мне щекотно!.. Щекотно так щекотно, как будто он не может грубее. Как будто он не хочет.

Сатаник отстранился, сдирая свой верх и чувствуя легкое головокружение. Воздух вокруг стал безумно тяжелым и горячим, витающие феромоны напрягали каждый нерв, каждую клетку, заставляя мужчину порыкивать от того, какой обстановка становилось накаленной.

— Потрогай, — сказал он, не узнавая свой голос. — Потрогай меня тоже, иначе какой в этом смысл? — тело под альфой напряглось, зашевелилось, словно собираясь сбежать. А потом Сатаник почувствовал слабое, нерешительное прикосновение к своим рукам.

Ивлис нежно, медленно трогал его плечи и шею, надавливал на выступившие венки, после провел по линии челюсти. Их лица были так близко, он мог чувствовать тяжелое дыхание Сатаника, видеть, как меняется выражение его лица. Он был готов выполнить любую просьбу, если мужчина снова заговориттаким голосом. Голосом, от которого у него бы точно подкосились коленки, если бы он стоял, а сейчас, когда он лежал, поплыло перед глазами от возбуждения.

Сатаник больше не мог медлить. Он терпел так долго, и сейчас точно обезумел, словно был пьян. Все цепи, сковывающие его, разом спали.

Мужчина вновь провел по омежьим ногам, коснулся паха, влажного белья, в то время как чужие руки дразняще царапали ему спину, вырывая постыдные звуки. — Что ты делаешь?.. — Я-я слышал, что некоторым это нравится… — Извращенцам вроде тебя? — мужчина оскалился, соглашаясь. Да, ему нравилось. Если это делал Ивлис, ему нравилось все.

Вдруг постель перестала быть опорой. Мужчина словно пролетел, хотя он всего лишь плюхнулся на кровать, придавленный чужим телом. Ивлис оседлал его.

— Ивлис… — мужчина стиснул зубы, когда ощутил давление на свой пах. Ширинка и так болезненно давила на член, а теперь это делал и омега, нарочно, а вместе с тем безумно приятно двигая тазом. Он чувствовал его стояк, а потому откровенно игрался. Сатаник стянул галстук с глаз. — Мы еще можем остановиться… — прошептал он скорее себе, понимая, что ходил по краю.

— Уже хочешь прекратить?.. — Ивлис был красный, нет, его щеки были пошло-алыми, а глаза были мутными, тягучими, как мед, и у альфы мучительно заныл член.

Он уговаривать больше не будет. Ивлис сам виноват. Он не остановился сам и Сатаника он не остановит. У него был шанс, много шансов, если честно, теперь же — чаша терпения оказалась переполнена.

— Чувствуешь, да?.. — горячо зашептал художник, сам толкаясь вверх, вжимаясь в упругую задницу, в мокрое белье. Ивлис начал течь, и это из-за него. Это больше, чем эротично, больше, чем просто приглашение или призыв к действиям. — Это ведь твоя вина… Я бы сейчас занимался своими делами, если бы не твои ?игры?. Исправь то, что натворил~.

Властный тон, давящий феромон, пламенный взгляд — это то, чему Ивлис никогда бы не смог противостоять. Он лишь шумно дышал и слышал, как пульс бьет в висках, пока альфа снимал свой низ. Сатаник схватил его руку в свою, обвивая ей свой стояк. Свой каменный, влажный от смазки член, от которого у парня вновь поплыло перед глазами и затянуло внизу живота. Мужчина вернул их положение, вновь нависнув над беспомощным омегой, и, крепко держа чужое запястье, начинал толкаться в нежную, бархатистую ладошку. Исступленно постанывая, он уставился на налитые кровью омежьи щеки, на влажные глаза, на прикушенные губы, все набирая и набирая темп. Он вколачивался в туго сжатые, скользкие от смазки пальцы, бессильно опуская голову и ненасытно рыча. Это было с ним впервые. И это было прекрасно. Толкаться, не сдерживая голоса, слышать и чувствовать чужое дыхание, ощущать, как смешались в воздухе феромоны, пачкать чужую ладонь и живот своей смазкой, а после — бурно кончить, грубо укусив сладкое плечо и блаженно простонав.

Его трясло еще какое-то время, а перед глазами было мыло. В ушах стоял звон, а по телу растекалось тягучее наслаждение.

Блядство. Ивлис дышал не менее запыханно, чем Сатаник, и едва подрагивал от боли в плече. Альфа укусил его настолько сильно, что он не сдержал крика. Краем глаза он заметил, как из покрасневшего следа пошла кровь. Омега убрал руку, заляпанную горячей густой спермой, и посмотрел на мужчину, что, казалось, находился на другом свете.

— …Эй. Все хорошо?

— Да… Прошла целая бесконечность, прежде чем мужчина наконец пришел в себя. Он слез с Ивлиса, сев и встряхнув мокрые, упавшие на лоб прядки. Осознание волнами накатывало на него.

— Прости, я… — Э-эм, я…пойду, наверное… — омега вскочил с постели, заставляя художника замереть. Он исчез из комнаты настолько быстро, что мужчина не успел и глазом моргнуть.

Сатаник понял: это конец.