ГЛАВА 11. (1/2)

12 января*, 1897 год. Это был день, который Фумус обожал не меньше своего дня рождения, — день рождения его любимого брата. Мальчик каждый год старался максимально подготовиться к такому радостному дню, а потому уже с самого раннего утра он кропотливо собирал лучшую открытку в своей жизни, расписывая цветастую бумагу приятными пожеланиями. На лицевую сторону были небрежно, но надежно прикреплены два цветка фуксии, которые его мама привезла когда-то давно со своей родины — Южной Америки — и засушила для какого-нибудь особого случая. Фумус всегда любовался этими цветками, и, хоть он уже и не помнил, как они пахли, был уверен, что они подходят его брату и по цвету, и по форме.

Оставалось лишь спросить у Ивлиса, правильно ли он все написал, в конце закрасить все буквы цветными карандашами — и готово. За его дверью как раз послышалась легкая поступь. Фумус знал только одного человека, который ходит так изящно: его няня. Он замер в ожидании, когда к нему зайдут, но за дверью отнюдь не торопились, а потом и вовсе послышался недовольный шепот. ?Господи, отвратная ты мразь?, — донеслось до его необычайно чуткого слуха, и Фумус замер. Это было адресовано ему? Быть этого не могло, гувернер наверняка обратился к кому-то другому. К его брату, например. Их отношения были отдельной темой для размышлений мальчика. Он считал (как и все), что няня как никто другой подходит его брату в качестве возлюбленного, но они оба только и делали, что ругались, спорили и едва не дрались, сдерживая себя только при нем. Ему было грустно, осознавая, что двое его близких людей не любят друг друга. Ведь он так любил их! Эта была вторая насущная проблема в жизни Фумуса. Она шла сразу после проблемы №1: как ему жить, когда Ивлис уедет? Он знал, что это произойдет лишь весной, но для него время проносилось столь стремительно, что он боялся, как бы все не кончилось слишком быстро. Фумус не по возрасту был смышлен и многое понимал, как и то, что со временем он может забыть свою любимую няню, ведь дети забывают очень многое, когда вырастают. Он этого не хотел.

— Фумус, ты уже не спишь? — гувернер наконец зашел к нему в комнату, подходя к столу и заглядывая в его работу. — Что это ты делаешь? — в нос мальчика ударил резкий запах, и он понял, кому были адресованы те оскорбления. Кружке. Ивлис держал в руках чашку кофе, и по запаху Фумус понял, что это тот самый какой-то мерзкий вид кофе, который его няня терпеть не могла. Сам он его никогда еще не пил, но знал, что именно кофе в жестяной желтоватой банке на верхней полке возле плиты настолько омерзительный, что его не пил даже Сатаник. Но раз кофе был заварен, долгого размышления для ответа не потребовалось. ?Весь остальной, видимо, просто закончился?, — заключил Фумус, а вслух начал восторженно говорить: — Это подарок! Сатанику на день рождения. — День рождения? А когда он? — Ивлис заинтересованно уставился на мальчика, сев подле него у стола. Так-так-так. Ему было интересно! Фумус улыбнулся, будучи вне себя от радости.

— Сегодня! Ему уже…— мальчик глянул на свои пальцы, быстро перебрав их, и воскликнул: — Двадцать шесть! —он ткнул в лист. — Ты проверишь?.. Я не хочу, чтобы там были ошибки.

Гувернер взял открытку, похвалив мальчика за такую тонкую работу, и Фумус был уверен, что действительно постарался на славу. Осталось лишь закончить и спуститься к брату в подвал. — Я сейчас доделаю и подарю ему, — буквы стремительно закрашивались разными цветами. — Позови тогда, если что-нибудь будет нужно. Я буду в гостиной.

И он снова остался один. Да, он хотел предложить Ивлису пойти с ним, но знал, что получит отказ. Да, он также знал, что когда подарит брату свой подарок, то тот все равно не поднимется с ним наверх, хоть и будет очень благодарен за открытку. Ему оставалось лишь убеждать себя, что по-другому никак, что он все правильно делает, что Сатанику приятно его внимание и что он его ценит.

*** Ивлис даже не представлял, что он может валяться на диване целый день. Но заняться действительно было нечем, да и не хотелось что-либо делать, к тому же Фумус почему-то сегодня захотел побыть один. Погода же окончательно сморила омегу, который уже успел пригреться у камина, и он задремал до позднего вечера, лишь изредка вздрагивая от хлещущего в окна ветра и снега.

Проснулся он лишь к одиннадцатому часу. И то только потому, что кто-то настойчиво тормошил его за плечо.

— Вствай, — пробормотали над ухом, и Ивлис разлепил тяжелые веки. Это был невнятный, но отчетливо узнаваемый голос.

— Сатаник?.. — омега привстал, сонно и недовольно глядя на явно пьяного мужчину. Он налакался и решил подоставать его?

— Вствай, — повторил художник и резко потянул парня вверх, заставляя встать с дивана. — Бстрее. — Который час?.. Да что тебе нужно?! Попытки вырваться не завершились успехом, юношу настойчиво тянула за собой сильная рука, спускаясь в подвал. Становилось не по себе. Что еще задумал пьяный мозг этого идиота? — Ктрый час, ктрый час… Я ХОЧУ РИСОВАТЬ, — мужчина остановился так резко, что Ивлис невольно впечатался ему в спину. Да какого черта?!

?Какой идиот бухает один как скотина в свой же день рождения?!? — А я тут при чем?! — омега вновь попытался вырваться, но его еще крепче схватили за руку, спускаясь по лестнице. Винтовые ступеньки кружили голову ему, что уже можно было говорить о Сатанике. Но тот упорно тащил парня в свое логово, буквально запихнув его туда и закрыв дверь на замок.

— Рсовать.

— Да-да, я понял… — пробормотал напряженный омега, потирая свое запястье. — Тебя без оджды.