Глава III (1/2)

Jasmine YouВ жизни Юичи, сколько он себя помнил, была только одна настоящая любовь – музыка. Порой ему казалось, будто единственное, что он действительно хорошо помнит из детства, это мелодии и песни, которые его мать часами прокручивала еще на кассетном магнитофоне. Первый плеер у Ю появился, когда ему было всего семь лет, а когда исполнилось десять, на стенах в его комнате уже не было видно обоев за плакатами самых разных рок-групп. И Ю сам не мог объяснить, почему так вышло, что гитару он впервые взял в руки значительно позже, когда стал почти взрослым.Немало людей в этом мире, которые от души любят музыку, но ни разу в жизни даже не пробуют сыграть что-то сами, и долгое время Юичи тоже считал себя просто слушателем, даже не догадываясь, каково его истинное призвание. Тот день, когда он впервые прикоснулся к струнам, стал самым важным и переломным в его жизни, как он позже понял.Ю понадобилось не так уж много времени, чтобы понять: назвать его гением было никак нельзя. Через полгода занятий и долгих упражнений, когда после школы до глубокой ночи он осваивал азы игры на гитаре, ему пришлось прийти к выводу, что легендарным гитаристом он никогда не станет и шедевр не напишет. Безусловно, практиковался он не так уж и долго, но обнадеживать себя и тешить иллюзиями не собирался. Однако понимал, что слух и чувство ритма у него не отнять и, стало быть, при надлежащем усердии и стараниях он вполне сможет стать музыкантом. Когда у Юичи спрашивали, какую профессию он планирует освоить и чем хочет заниматься в жизни, ответ всегда был однозначным: музыкой, только музыкой.Воплощение своей единственной любви он нашел в Jakura – группе, которая, как тогда казалось, подарила ему шанс реализовать все желания и надежды. Для него в тот момент не было ничего лучше и важнее этой реализации своих творческих идей и собственных способностей. Группа росла и становилась на ноги, а вместе с ней менялся и взрослел Юичи, впервые узнавая, что такое популярность, тяжелый труд, ночи без сна и недели без выходных. А также, как невыносимо прекрасно выходить на сцену и чувствовать энергетику, отдачу зала, даже если он пока совсем небольшой, и как приятно разливается по телу усталость, когда выходишь из студии уже на рассвете, проработав, не поднимая головы, всю ночь, и прежде чем ехать домой, выкуриваешь одну сигарету и выпиваешь из пластикового стаканчика кофе, растворимый и из автомата, но почему-то самый вкусный на свете.Намного позже, воспоминая те времена, начало своего творческого пути, Юичи лишь улыбался и снисходительно качал головой. Только со временем он понял, насколько идеализировал и преувеличивал значимость и перспективы Jakura. Но понимание всего этого пришло позже, а вот на тот момент, когда группа распалась, его накрыла такая хандра, которую он не испытывал ни до, ни после. Но даже спустя некоторое время, когда все наладилось, Ю не мог не признать, что несколько лет в Jakura были для него самыми счастливыми и безоблачными – радостные, солнечные времена, когда он безоговорочно верил в успех, не задумывался о проблемах, а все предстоящие трудности казались легко преодолимыми.Непродолжительный, но такой мучительный для него период после распада Jakura до момента встречи с Хизаки, Юичи предпочитал не вспоминать. В те дни с него могло статься полдня пролежать в постели, бессмысленно глядя в потолок, просто забыв с утра встать. Иногда он по нескольку дней кряду умудрялся не выходить из дома и, что самое поразительное, даже впервые в жизни вообще не слушал музыку. Его вера в группу была настолько сильной и непогрешимой, что когда группы не стало, Ю чувствовал себя растерянным обманутым ребенком, которого бросили посреди улицы, и он теперь стоит на месте, не зная, куда идти.Но, как известно, любая черная полоса заканчивается, главное найти в себе силы дожить до того момента, когда начнется белая. И он справился, преодолел хандру и начал возвращаться к нормальной жизни. Позже ему было смешно вспоминать, что некоторое время он искренне верил, будто с музыкой все кончено, и что теперь он сможет найти себе другое, пусть и не такое любимое, но не изматывающее морально занятие. Быть может, что-то из этого и вышло бы, может, Ю хотя бы попробовал жить и работать, как обычные люди, если бы однажды он не познакомился с Хизаки, а следом – с Хироки.- Нам нужен басист, - сказал как-то ему Хизаки, которого Ю знал уже достаточно долго и относился с искренней симпатией. Впрочем, как и все вокруг – Хизаки не мог не вызывать если не восхищения, то хотя бы уважения.Сперва Юичи хотел отказаться, а потом пожал плечами: в конце концов, а почему бы и нет? На время, на пару раз, как сессионный музыкант. Он сам не заметил, как работа увлекла его, прошло не так много времени, и он стал полноправным членом проекта Хизаки, изменился, словно шагнув на новую ступень, и взял новое имя – Жасмин.

Начиная работать в Hizaki Grace Project он уже не испытывал такого трепета и детского восхищения, какие переживал на заре деятельности в Jakura. Однако теперь уже трезво оценивая перспективы нового проекта, Жасмин приходил к выводу, что ему здорово повезло встретить таких музыкантов, пусть пока не самых знаменитых, но определенно очень талантливых.Новые коллеги сразу ему понравились. С одной стороны веселый, но при этом порой очень серьезный Микаге, умудрявшийся так гармонично совмещать в себе столь противоречивые черты. Добродушный, открытый всему новому и усердный в работе Теру. Кажущийся хрупким и таким светлым Хизаки, обладавший при этом стальным стержнем и несгибаемым нравом. И Хироки. Вот с ним у Юичи сразу сложились особенные отношения.Почему-то так вышло, что в своей жизни Жасмин никогда не влюблялся по-настоящему. Даже в юном возрасте, когда одноклассники и одноклассницы о ком-то вздыхали и бегали на первые свидания, он будто оставался в стороне и лишь с удивлением наблюдал за происходящим. Люди, увлекавшие Ю, и становившиеся его любовниками на какое-то время, так и оставались в статусе увлечения, вызывая симпатию, интерес, но не более – никакого настоящего чувства, никакого отклика или сильной привязанности.Он не задумывался особо о том, что его отчего-то миновало наиболее воспетое из всех, часто поминаемое чувство, хотя порой, когда начиналась очередная интрижка, он гадал, можно ли считать любовью желание чаще видеться или постоянно заниматься сексом. Но в очередной раз Жасмин приходил к выводу, что не переживает настолько острых и невероятных эмоций, чтобы окрестить их "любовью".Он даже не мог сказать, чтобы часто просто увлекался кем-то, и обычно лишь снисходительно принимал чьи-то ухаживания и внимание. Точно так же все сложилось и с Хироки. Юичи едва ли не с первой встречи чувствовал, какими взглядами пожирает его вокалист группы Хизаки, и испытывал при этом исключительно удовлетворение – внимание всегда льстило его самолюбию, Жасмин признавал за собой такую малодушную черту, но не видел повода бороться с ней. Про себя он считал, что нет на свете такого человека, который не порадовался бы влюбленности в себя какого-нибудь приятеля или знакомого, даже если отвечать взаимностью не собирался.Реагировать как-либо на попытки Хироки сблизиться, давать ему повод думать, будто у них будет что-то, и уж тем более делать первый шаг, Юичи и в мыслях не собирался. Хотя бы потому, что понимал: Хизаки не порадует интрижка в рабочем коллективе. Но при этом, находясь чуть ли ни круглые сутки рядом с Джукой, Жасмин ловил себя на странных, непривычных и незнакомых ему эмоциях. Что-то было в этом человеке такое, что притягивало к себе взгляд, заставляло лишний раз обращать внимание и думать о нем чуть чаще положенного. Хироки был полной его противоположностью – Ю понял это почти сразу. Слишком эмоциональный, несдержанный и нетерпимый, чересчур самоуверенный и шумный, слишком страстный. Видимо, последнее сыграло решающую роль: Юичи стало интересно.И когда первый шаг навстречу был сделан, когда именно Жасмин одним взглядом, одним лишь движением, как он умел, показал, что не оттолкнет сразу, Джука, конечно же, воспользовался подаренным шансом. Юичи знал, что тот сходит по нему с ума, но даже не подозревал, насколько.А Ю впервые в жизни захватили необыкновенные, ни с чем несравнимые чувства и переживания: волнение перед новой встречей, тепло в груди, когда Хироки улыбался ему, и солнечное настроение, когда они просыпались вместе в одной постели.С Джукой можно было не только заниматься сексом. С ним можно было часами разговаривать, гуляя по улицам после летнего дождя, когда воздух особенно свежий, а небо кажется высоким и кристально чистым. С ним можно было долго уютно молчать, выкуривая на балконе одну за другой сигареты, почему-то каждый раз одну на двоих. С Джукой можно было смеяться и ностальгировать, радоваться и спорить, и еще много-много всего. Жасмин сам не заметил, как привязался, и как невольно начал чувствовать себя словно частью какого-то неопределенного, но однозначно неделимого целого – целого с Хироки.Наверное, если бы прошло еще немного времени, Жасмин окончательно пришел бы к выводу, что Джука и есть для него тот самый единственный и важный человек, о котором так много пишут в книгах и поют в песнях. И может, однажды он действительно подарил бы ему свое сердце и свою душу. Ю сам не знал, как могли сложиться их отношения в том или ином случае, но в один далеко не прекрасный момент он понял, как что-то неуловимо меняется, не сразу осознавая, что именно, и в чем причина этих перемен. И даже не сразу связал свое охлаждение к Хироки с появлением в его жизни Камиджо.Нет, он, безусловно, и раньше знал о лидере Lareine, они были поверхностно знакомы, несколько раз кратко пересекались в Нагое. Лучший друг Юичи, и по совместительству драммер Jakura был горячим поклонником легендарной группы Камиджо, и в доме у Сейки имелось множество их дисков и видеокассет. Ю сам вовсе не был фанатом Lareine, но устоять против магнетизма личности их фронтмена не было никакой возможности. Уже в Токио они с Камиджо вновь встретились несколько раз, но Жасмин тогда так и не нашел в себе сил завязать знакомство покрепче.

А в начале года, когда Юджи вдруг так неожиданно бросил все попытки еще как-то вытянуть свою стареющую "Королеву" и принялся вплотную работать с Хизаки, Юичи почувствовал, что он не в ладах с собой. Это было похоже на исполнение какой-то давней заветной мечты, почти детской, наивной и ненастоящей. Смотреть на человека, вызывающего такое восхищение – это одно, а вот работать с ним, видеть порой по двадцать часов в сутки, бок о бок, без всего, что прежде создавало такой ореол сияния – это уже совсем другое. Неожиданно для себя Ю обнаружил, что Юджи Камиджо вне сцены, без всего этого блеска, всегда ему присущего, как человек и коллега, порой взвинченный или усталый, в джинсах и в темных очках нравится ему несоизмеримо больше. Кроме того, ему упрямо чудилось, что они точно выкроены из одного куска материи, может быть Камиджо не всегда отдавал себе в этом отчет, но он был законченным эгоцентриком с непомерными амбициями, готовый во имя них переступить через что угодно. И подобные черты характера роднили их обоих так сильно, что взаимное притяжение невозможно было подавить, как Ю ни старался.Его отношение к Юджи совершенно не было похоже на слепой фанатизм или оторопь перед кумиром. С первого дня вышло так, что Камиджо сразу же начал общаться со всеми легко и свободно. Особенно, конечно, с Хизаки. Ю был противен сам себе, но не мог отрицать, что впервые начал завидовать другу, а порой даже посматривал косо, хотя и помнил прекрасно, что Хизаки – не просто его коллега. Хизаки был именно тем, кто вернул Юичи в его стихию, в его настоящую жизнь, и подарил возможность заниматься дальше тем, чем хочется. И всё же Ю ничего не мог с собой поделать, замыкаясь и злясь про себя всякий раз, когда видел, насколько явно Юджи отдает предпочтение Хизаки. Во всем. Между ними моментально возник какой-то особенный контакт на уровне тонких материй, это было замечено всеми и ощущалось с первого взгляда.

Жасмин не привык таиться от самого себя или играть нечестно, и поэтому довольно быстро сдался, признав в глубине души, что Камиджо захватил если не все его мысли, то точно львиную их долю. Поначалу Ю списывал все это на банальную мелочную зависть, и только позже, когда началась совместная работа над Node of Scherzo, стало ясно, что это не зависть. Это - впервые появившееся желание принадлежать какому-то человеку целиком и полностью, а не урывками встреч, близости, или просто совместной работы. Ю часто ловил себя на мысли, что ему хочется увидеть, каким бывает Камиджо, едва проснувшись. Что он любит. Как проводит свободное время. А в груди становилось все теснее и теснее, потому что Юджи занимал собой каждый уголок души и сердца, постепенно, исподволь вытесняя оттуда Хироки. Хироки, которого совсем недавно Жасмин готов был назвать своей настоящей любовью.Не заметить Джука, конечно же, все это не мог. И с удивлением и неудовольствием Юичи пришлось принять и тот факт, что понятие "слишком" относится к их вокалисту в том числе и в отношении его тяги к истерикам и выяснению отношений. Импульсивность, которая раньше Ю, в общем, нравилась, начала неимоверно раздражать. А еще Хироки оказался ревнивым до ужаса, и в приступе ревности еще быстрее доводил до белого каления, отметая вообще любое желание общаться с собой, не говоря уже о сексе. Однажды, после особенно ожесточенной ссоры, которая закончилась, как всегда, в постели, Жасмин впервые в жизни понял, что не может так. Думать об одном человеке и спать с другим, к тому же настолько сильно похожим. И впервые их близость с Хироки закончилась не полным удовлетворением, а каким-то слабым отголоском, после которого появилось резкое желание встать и немедленно уйти.

Внешнее сходство Джуки и Камиджо не заметил бы только слепой, но при этом все так же прекрасно видели, насколько далеко Хироки до Юджи, а главное, понимал он сам. Так же, как и то, что двоим настолько похожим людям крайне тесно в одном коллективе и на одной сцене. Жасмин мрачно усмехался про себя на такие сетования любовника, и понимал, насколько же сложнее все в его сердце. Там по умолчанию не могло быть двоих.

Тур начался напряженно, но Юичи все равно был счастлив уже хотя бы потому что заметил – Юджи явно им заинтересован, если не сказать заинтригован. И в те редкие моменты, когда их взгляды ненароком встречались, Ю бросало в дрожь от осознания собственной власти над Камиджо. Власти, по большому счету, не такой уж значительной, но он шестым чувством ощущал, что это не похоже на эмоциональную привязанность между Камиджо и Хизаки. Порой хотелось думать, что стоит сделать лишь один шаг вперед, и Юджи будет принадлежать ему целиком и полностью. Хотя здесь тоже все было не так просто – если, думая о Хироки, Жасмин думал о нем в ключе "он мой", то мысли о Камиджо принимали совсем иной оборот, превращаясь в "я - его". Это было неприятное осознание, особенно на фоне истерящего Джуки, доводящего своим вечным "Что между нами происходит и почему мы так отдалились друг от друга?"А отдалились они и в самом деле уже ровно настолько, чтобы подумать о паузе. Первым это предложил Ю, просто не видя иного выхода. И, разумеется, тут же нарвался на очередной скандал.

- Что значит "немного отдохнуть"? Ты устал от меня?- Я устал от твоих истерик.

- Юичи, я люблю тебя.

Вот это обезоруживало полностью и резало без ножа. Никогда прежде никто не повторял этих слов с такой завидной частотой, и Юичи сдавался, с горечью понимая, что, возможно, вот так его действительно никто больше не полюбит. Но и быть рядом с Хироки дальше, как прежде, у него не получалось. Жасмин сам не заметил, как начал нарочно задевать и без того взрывного любовника, провоцируя на ссоры, сам при этом оставаясь пугающе равнодушным. Первое время это даже заставляло стыдиться. Пока Ю не понял, что всё, в общем-то, логично – он попросту не любил Джуку. Он, должно быть, никогда не любил его по-настоящему, между ними была страсть и нежность, которые могли перерасти в любовь, но этого не случилось. И не случится уже никогда.

И на концерте, когда Хизаки чуть удар не хватил от внезапного ухода Джуки, Жасмин сам не понял, что его подтолкнуло вмешаться и попросить Камиджо заменить Хироки. Он прекрасно понимал, что вина за возможный срыв концерта лежит на нем, и даже готов был пойти и извиниться перед Джукой, которого сам же спровоцировал, но одного взгляда на Юджи хватило, чтобы не делать этого. Их глаза тогда в очередной раз встретились, и Ю почувствовал резкий разряд по позвоночнику, будто пустили ток. И не было уже никого вокруг – ни ребят, ни Хизаки. Только он и Камиджо, и больше никого на целом свете.

"Это не любовь", - усмехаясь по обыкновению про себя думал Жасмин, погрузившись в спасительный мир музыки, выкладываясь на сцене вновь на все сто процентов. "Это не любовь", - думал он вечером, в номере Камиджо, когда они так разгульно праздновали начало тура, но эти мысли почему-то не утешали, стоило только взглянуть на так откровенно льнущего к Юджи Хизаки. "Мне ни капли не больно", - думал Ю, обнимая Джуку, и следя за тем, как эти двое уходят, обнявшись. Жасмин давно привык в совершенно любой ситуации держать лицо, и поэтому ничем не выдал себя, хотя прекрасно всё понял.

Это вообще было ему совершенно не свойственно – мало того, что зайти в чужой номер, так еще и остаться, и смотреть на то, как человек, чувства к которому настолько непонятны и противоречивы, занимается любовью. С другом. С коллегой. Юичи зашел в номер, оправдывая себя любопытством, но в глубине души знал, что это не любопытство. Это – ревность. Пока еще смирная и сидящая на цепи.

Они его, конечно же, не заметили, слишком увлеченные друг другом. Хизаки вообще не мог заметить, а Юджи было явно не до того. Следя из-под полуопущенных ресниц за всем происходящим на смятых гостиничных простынях, Ю внезапно ощутил такое сильное возбуждение, что едва себя не выдал, тяжело привалившись плечом к стене. Скользя взглядом по телу Камиджо, даже в темноте прекрасно видя, как он кусает губы, а его кожа покрывается испариной, Юичи что есть силы сжал в кулак край собственной рубашки, и почему-то продолжал смотреть, бессовестно представляя на месте Хизаки себя. Он словно чувствовал его прикосновения, в очередной раз понимая, насколько Камиджо властный, как он любит, когда все происходит так, как ему нужно, но Ю это нравилось. Нравилось до одури, потому что он сам любил именно так, слишком редко получая то особенное удовлетворение на грани с болью. Уже не обращая внимания на стонущего на коленях Хизаки, Жасмин сбился с дыхания, наблюдая как Камиджо выгнулся и дрогнул на волне наступившего оргазма. Как только хватило сил взять себя в руки и тихо уйти из темного номера, не обнаружив себя, Юичи даже сам не понял, осознав только, что слишком резко отпустил ручку, которая тут же предательски щелкнула.

Позже, идя по коридору, он дал себе слово немедленно сказать Джуке, что между ними все кончено, что это будет честно, и вообще игра в одни ворота еще никого не доводила до добра. Но Жасмин был пьян, пьян и возбужден, а стоящий у окна Хироки почему-то так сильно напоминал внешне Камиджо, что Ю промолчал и сделал вид, что ничего не случилось. Хотелось проверить себя. Ведь если закрыть глаза, или просто думать, что запускаешь пальцы в светлые волосы не Джуки, а Юджи – может быть и получится как-то отстраниться от этого болезненного влечения. Даже под воздействием алкоголя Жасмин прекрасно понимал, что эта ночь не пройдет бесследно для Хизаки и Камиджо, ее нельзя будет просто забыть, и скорее всего эти двое начнут встречаться в открытую. Насколько это возможно.

Знакомые руки на теле, объятия, страсть Хироки – все это не вызвало у Ю ни малейших эмоций. Но он дрожал всем телом и страстно хотел хоть какой-то разрядки только потому что перед глазами все еще мелькали слишком яркие картинки случайно подсмотренной сцены в темном номере. С Джукой сейчас было то же самое, даже номер такой же, но когда его слух обжег чужой шепот, чужой голос, который меньше всего в таком состоянии хотелось услышать, Жасмин понял, что больше никогда не сможет спать с Хироки.

Выглядеть таким же, как и всегда, сил почему-то хватило. Маска насмешливости и холодности удалась на славу, а уйти из номера психанувшего Джуки, да еще и с откровенным посылом, было очень легко. И только позже, сидя под холодным душем уже в собственной ванне, Ю впервые со времени распада первой группы позволил себе бессилие и слабость разрыдаться, потому что чертова жизнь разворачивалась совсем не туда, куда он хотел. А может быть, он просто был все еще пьян, и поэтому это воспринималось так остро. В том числе то, что Камиджо только что трахался не с ним, а с Хизаки.Напряженные дни в турне стали похожи один на другой, за исключением того, что душу Ю с каждым днем все сильнее грызла бессильная ярость и ревность. Они с Джукой испытывали в чем-то схожие чувства, но Юичи все-таки мастерски удавалось их скрывать и не срываться на каждом встречном, видя всю эту блядскую романтику между Камиджо и Хизаки.

Поздно вечером в очередной гостинице, на балконе в комнате отдыха Жасмин спрятался, скорее всего, от собственных мыслей. Тогда он впервые за долгое время позволил себе пару сигарет, хотя, в общем, не курил постоянно уже давно, и не любил, когда Хироки курил в его присутствии, но поделать с ним ничего было нельзя. А сейчас сигаретный дым и непривычное легкое головокружение успокаивало и позволяло думать здраво. В конце концов, быть собакой на сене не очень-то приятно, может быть, он просто сам виноват во всем и стоило давно прояснить все с Хироки, освободиться от него, и перестать играть с Камиджо в эти нелепые кошки-мышки, упуская, таким образом, время. Ю прекрасно понимал, что злиться на Хизаки не имеет смысла – тот не сделал ничего, не было между ними никакого негласного соперничества. Поэтому злился Жасмин исключительно на себя и на Камиджо. На Камиджо, который взял и предпочел другого.…Погруженный в свои невеселые раздумья, Жасмин даже не сразу замечает, что он уже не один на балконе - настолько Камиджо тихо и неслышно нарушил его уединение.- Не против? – как-то очень ровно спрашивает он, и Юичи с трудом сдерживается, чтобы не вздрогнуть заметно, и медленно поворачивает голову, неопределенно кивнув. Юджи мог расценить это невнятное движение как вежливое согласие или как отказ, но сам Ю даже ничего не вкладывает в свой жест, просто пытаясь побороть секундное волнение от его внезапного появления.Если подойти к не самому близкому приятелю, когда тот курит и молчит, расположиться в его личном пространстве без приглашения, то стоять и ничего не говорить, как минимум, невежливо. Ведь тишина приятна только для по-настоящему близких людей, а всем остальным в такие моменты становится не комфортно. Жасмин знает об этом и считает даже просто невежливым так приходить и мешать. Однако Камиджо, видимо, ни о чем подобном не слышал. Он неторопливо достает свою пачку сигарет и свою же зажигалку - на мгновение яркий огонек вспышкой освещает его лицо в вечернем полумраке - медленно затягивается и поднимает глаза на Юичи. Который, замерев на месте, смотрит на него, ни в силах отвести взгляд.От понимания, что его поймали за нескромным наблюдением, а также от осознания, что он так по-глупому прокололся, залюбовался и забылся, Ю становится физически неприятно. Однако дергаться, как девочка, отводить глаза и стыдливо опускать ресницы, он не стал, вместо этого не без усилия выдерживая несколько секунд под пристальным взглядом Юджи, сдержанно улыбаясь и испытывая настоящее, пусть и недолгое ликование, когда тот отворачивается первым.Почему-то Жасмин кажется, что в эту минуту они поменялись ролями. Если до этого Камиджо смутил и огорошил его своим появлением и молчанием, теперь уже Ю самому удается вывести этогокрасивого и кажущегося холодным человека из равновесия. И все это всего-навсего с помощью долгого взгляда. Про себя Юичи радуется, понимая в очередной раз, что не так уж Юджи равнодушен к ему, как пытается показать, и не так уж неприступен, как выглядит.- Похоже, будет дождь, - Камиджо нарушает молчание первым, затягиваясь, а Жасмин лишь слабо улыбается.- Люблю дождь, - пожимает он плечами, умышленно заводя разговор в тупик, ведь на такое заявление и ответить особо нечего, разве что объявить о своих погодных пристрастиях, на чем беседа и завершится.Раздавив окурок в пепельнице, предусмотрительно оставленной заботливым гостиничным персоналом, Ю на мгновение задумывается, как поступить дальше. По логике вещей ему сейчас следует уйти, это было бы правильно и ожидаемо. Вот только он никогда не поступал так, как от него ждут, да и не очень хочется упускать возможность, которую ему предоставляет сейчас Камиджо.Что это за конкретная возможность, Жасмин сам не успевает понять и, проигнорировав внутренний голос, настойчиво нашептывающий, что надо уходить, он медленно, нарочито не суетливо вытаскивает из своей пачки еще одну сигарету и зажигалку. На его удачу зажигалка эта совсем дешевая и простая, Ю купил ее каких-то полчаса назад в ближайшем автомате, не видя причин приобретать что-то более дорогостоящее. И, конечно, ему не составляет ни малейшего труда несколько раз безрезультатно щелкнуть, чтобы зажигалка выжгла искру, но не дала огня.- Можно? – вопросительно глядя на Камиджо, перехватывая его заинтересованный взгляд, Юичи все-таки пользуется своим, возможно, единственным шансом. Выдержка Юджи явно уступает выдержке Ю, потому что он сразу же опускает глаза и запускает руку в карман. Однако Жасмин не собирается дожидаться, и шагает к нему ближе, почти вплотную к лицу, без слов показывая, что не стоит утруждать себя поисками. Прикуривая от его сигареты, Жасмин не отводит взгляд от его глаз, заметив, как в какой-то момент у Камиджо дрогнули ресницы. Как следует затянувшись и отстранившись, Юичи улыбается.Выдыхая сизый дымок в темноту ночного города, он вдруг понимает, что у Юджи сейчас удивительные глаза - карие, но отнюдь не темные. Даже в полумраке они кажутся странно светлыми, почти медовыми, или еще черт знает какой там оттенок. Прежде Жасмин ни у кого видел таких глаз, впрочем, как и настолько правильных черт лица, безукоризненно очерченных ярких губ и высоких скул. Когда-то Ю считал, что идеальное быстро становится скучным, и лишь теперь, узнав поближе Камиджо, видя его каждый день, он приходит к выводу, что из любых правил есть исключения.- Сегодня стоит лечь пораньше. Приятно было пообщаться, Юи, - неожиданно говорит Камиджо, гася свою сигарету в пепельнице, но Жасмин замечает, что он давит ее чуть более резко, чем следует. Понимание того, что он нарушил его душевное равновесие, приятно греет, и Юичи нарочно выдерживает паузу, прежде чем ответить.И когда Камиджо уже и в самом деле собрался уходить, Ю, наконец, решился.

- Я бы не сказал, что мы общались сейчас, - придав голосу ироничные нотки, и насмешливо глядя на Юджи из-под упавшей на глаза челки, Юичи прекрасно знает, как выглядит в этот момент. Когда смотрит вот так, в пол-оборота – ему не раз говорили, что в этом ракурсе он наиболее фотогеничен и привлекателен. И по пристальному взгляду Камиджо Жасмин понимает, что не ошибся: Юджи любуется им, пусть и невольно, но так откровенно, что совсем не получается это скрыть.- Это можно исправить.- Конечно. Например, завтра. Что скажешь?- Будем верить, завтра нам повезет, - несколько загадочно замечает Камиджо, улыбаясь своей проклятой очаровательной улыбкой, а Ю, тихо рассмеявшись, отворачивается, вновь глядя на панораму вечернего города.Он не слышит, но чувствует, что Юджи некоторое время стоит за его спиной, не уходя, и быть может, гадая, что еще можно сказать. Но, видимо, не придумав ничего, так же беззвучно, как появился, он все-таки уходит.Тщеславная, глупая радость от того, что он смутил и заставил нервничать такого желанного для него человека одним своим присутствием, быстро сменилась для Юичи горькими мыслями о том, как все это мелко и недостойно. А главное пониманием, что, сколько бы он не кокетничал и лез из кожи вон, стараясь урвать себе толику внимания, мыслями и душой Камиджо все равно остается с Хизаки.Юджи им, без сомнения, заинтересован, но не более. Жасмин чувствует, что вполне может рассчитывать на недолгую мимолетную интрижку, но впервые в жизни он с горечью осознает, что ему мало только секса и привычного внимания к себе. И если прежде он и не гнушался каких-то полумер, прекрасно зная, что девиз "все или ничего" выбирают исключительно дураки, теперь он приходит к выводу, что быть вторым категорически не согласен. Однако перспектив занять лидирующее место в мыслях, а главное в сердце Юджи Камиджо, желанного и недосягаемого, он для себя не видит.Поморщившись от горечи табачного дыма, Жасмин, не докуривая, гасит сигарету в пепельнице. Легкое головокружение давно перестало казаться приятным. И уже по пути в своей номер он ругает себя за собственное поведение, за провокацию, которую устроил Камиджо, и за свои глупые чувства, от которых не получалось спрятаться. Совсем не получалось.Будь на его месте кто-то другой, он наверняка подумал бы о Хироки в этот момент, о преданно любящем его и на все готовом Хироки. Подумал бы и понял, насколько все было бы проще, если бы он полюбил Джуку, от которого можно ждать ответные чувства, с которым все стало бы легко и просто, ответь ему Юичи взаимностью.Вот только Жасмин в этот вечер о Хироки даже не вспоминал. Пролежав в постели полночи без сна, глядя в белый потолок гостиничного номера, ему не дают покоя кошачьи медовые глаза и тонкие пальцы, удерживающие сигарету.В ту ночь Ю так и не смог уснуть, и потому утром собирается из всех самый первый, поколебавшись и решив не заходить к Хироки и Теру. В конце концов, Теру он и так увидит, им вообще весь день предстоит провести вместе, а что касается Джуки… С ним Юичи встречаться, особенно с утра, просто не хочется.

За чашкой кофе в кафетерии на первом этаже отеля, Жасмин может сколько угодно предаваться своим мыслям и размышлениям, но, разумеется, у него это не получается. Потому что сразу следом за ним спускается заспанный Хизаки, впрочем, выглядящий вполне довольным жизнью. Чуть сузив глаза, Ю следит за каждым его движением, словно пытаясь разгадать, ночевал ли Камиджо вновь в его номере. Почему-то от мысли о том, что после их разговора на балконе Юджи пошел к Хизаки и всю ночь ласкал его, Ю становится слишком сильно не по себе. Он знает, что глаза в такие моменты его выдают, и поспешно отводит взгляд, уткнувшись в чашку.

- Давно встал? Можно я присяду? – не дожидаясь разрешения, Хизаки устраивается напротив, грея руки о кружку с ароматным кофе, и тут же закуривает, не обращая внимания на чуть плотнее положенного сжатые губы Юичи.- Давно, - не слишком приветливо буркнув, Жасмин расчесывает пальцами свои волосы, сидя вполоборота к залу, сам себе не признаваясь, что просто хочет быть готовым к очередному внезапному появлению Камиджо.

- Бессонница?Настойчивое желание Хизаки поболтать становится просто невыносимым, и Ю с трудом сдерживается, чтобы не огрызнуться. Но вместо этого привычно мило улыбается, мотнув головой и отпив еще глоток начинающего остывать кофе.- Я лег пораньше. Поэтому и встал рано.

- С Хироки всё…- С Хироки всё кончено.

Юичи сам удивился, как легко ему дались эти слова. Многие месяцы отношений, нежность, страсть, ссоры, скандалы, отличный секс и полное нежелание чего-либо еще – оказалось, так легко перечеркнуть одной простой фразой.

Едва заметно приподняв брови, Хизаки какое-то время молчит, даже не замечая, что полуистлевшая сигарета все еще лежит на краю пепельницы.

- Ю, если ты в чем-то обвиняешь меня… - наконец начинает он тихо и как-то неуверенно. Настолько неуверенно, что Ю, обомлев, едва может сдержать улыбку.

- Хи, да ты что? Ты в самом деле принял близко к сердцу слова Джуки, будто это ты виноват в нашем разрыве?

Хизаки молчит, едва заметно дернув плечом, а Жасмин, внезапно прозрев, даже чашку от себя отставляет, впервые поняв, что за внешней оболочкой уверенности в себе в Хизаки скрывается страшно робкий и нерешительный человек, во всем сомневающийся и готовый свернуть с полпути только из-за косого взгляда или чьих-то дурных слов. Пораженный этим открытием, Ю задумчиво кусает уголок губы, признавшись сам себе, что без Хи осуществление его мечты невозможно. А в мечтах у Юичи был не только один Камиджо.

- Я ничего не считаю, - тяжело выдыхает Хизаки после долгого молчания, только тут заметив, что сигарета превратилась в кучку пепла, и торопливо прикуривает следующую, - Просто в чем-то Джука был прав. Мне не следовало давить.- Давить? А что, твои доводы о том, что отношения в группе приводят к краху, претерпели роковые изменения?- Ю, ты хоть в чем-то можешь быть серьезным?- Хоть в чем-то могу.

На самом деле Жасмину хочется смеяться и подкалывать, но он держит себя в руках, тщательно надевая на лицо самое сосредоточенное выражение.

- Ты его любишь, верно? – спрашивает он совершенно спокойно, так, будто говорит о погоде. И в самом деле, ему отчего-то легко в данную минуту спросить, действительно ли любит Хизаки Юджи. Потому что этот вопрос не несет в себе того, что может сделать больно. Ю спрашивает исключительно для того чтобы кое-что для себя прояснить.

Хизаки, разумеется, не отвечает ничего на такой вопрос, закинув ногу на ногу и глядя куда-то поверх его плеча, словно находится не здесь. Но взгляд выдает его с головой, и Жасмин едва заметно улыбается, самыми уголками губ.

- Наши с Хироки отношения и без тебя обречены были на провал. Здесь не было и могло быть твоей вины. Так что успокойся и выдохни.

В два глотка допив остатки кофе, Ю встает из-за стола, все еще улыбаясь, и отправляется к себе - одеться потеплее на предстоящую прогулку. Почему-то в эту минуту ему становится легко и спокойно, будто он уверился в том, что между Камиджо и Хизаки ничего серьезного нет, хотя на самом деле не подтвердил и не развеял свои сомнения. Но грызущая его ревность почему-то странным образом улеглась, уступив место совершенно иным чувствам.

Подбирая одежду, то и дело поглядывая на часы, Юичи некстати вспоминает строчку из какого-то романа или повести, которую читал в ранней юности, о том что настоящая любовь – это поединок. И если партнеры равносильны, то отношения их похожи на кровопролитную борьбу, военные действия с переменным успехом. И хотя, по сути, ему не слишком хочется воевать с Юджи, но не просто любить, не просто быть любимым, сохранить то особенно электричество, что зовется страстью, Ю действительно желает.

А так же доказать и самому себе и Камиджо заодно, что они все-таки самые что ни на есть родственные души.

На прогулке ему почему-то неожиданно легко. Со всеми. И с не умолкающим ни на минуту Теру, и с прикалывающимся с самым серьезным лицом Юки, и даже с неожиданно склонным к дурачествам Хизаки. В какой-то миг Жасмин ловит себя на том, что ему хочется забыться, просто забыться и провести этот холодный солнечный день с друзьями, без всяких тяжелых мыслей. Но Камиджо сбивает все планы, даже в компании почему-то сегодня держится особняком, чуть в стороне, и одновременно – над всеми. Это чувствуется. Но, по крайней мере, Юичи рад, что они с Хизаки не липнут друг к другу так, как еще совсем недавно.

Прячась за колонной от неугомонного Теру с его видеокамерой, Ю украдкой смотрит на Камиджо, который с завидным упорством кутается в шарф. Что за дурацкая привычка – нацепить шарф, но ходить в расстегнутом пальто? Накануне Юджи вновь немного простудился, и сегодня отправился гулять с температурой. Прислонившись спиной к колонне, слыша смех Юки и Хизаки, Юичи думает о том, что простужается Камиджо как-то слишком легко, словно какое-то бесполезное создание.

- Ну хватит уже снимать, иначе весь сегодняшний день превратится в сплошной компромат, – Юджи смеется, взъерошив одной рукой волосы Теру, и отнимает у него камеру, самостоятельно выключая ее. На миг взгляд его скользит по коллегам, и наконец встречается с глазами Ю, и оба они - Юичи хочется верить, что оба - вновь чувствуют эту особенную слабую дрожь вниз по позвоночнику.

- Пойдемте в парк. Здесь какой-то неподалеку есть, - подходя ближе ко всем, Жасмин прячет руки в карманы пальто, а глаза за темными стеклами солнечных очков. Так ему проще и сразу же резко становится спокойнее, даже, кажется, отпускает этот непонятный мандраж.

У него нет ни плана, ни идеи, у него есть одно только желание, идущее вразрез с холодными расчетливыми мыслями утром в кафетерии и в номере. Заполучить Камиджо, заставить его признать, что не все так просто, испытывать чувства, и молчать, вопреки всему молчать – ради Хизаки. Ю до ужаса хочется заставить Юджи пойти на это. Но вместе с тем, кажется, еще больше ему хочется просто остановиться и обнять его, преступно, непозволительно запустить пальцы в растрепанные осенним ветром каштановые волосы, ощутить запах его духов, даже на расстоянии полушага друг от друга так резко ощущающийся. Победный, резко-сладкий, роскошный аромат мужчины, от которого сходишь с ума. Жасмин никогда ни от кого прежде не терял голову настолько, даже с Хироки, в той самой стадии пылкой влюбленности такого не было. Но сейчас, идя рядом с Камиджо, Ю прекрасно понимает, что вот этого он, должно быть, ждал и одновременно боялся всю жизнь – настолько сильных эмоций, настолько безудержной страсти.

"Что будет, если мы просто переспим? Если проведем вместе ночь? Если ты получишь мое тело и сможешь сравнить, кто тебе по вкусу больше – я или Хизаки? Ты будешь все еще настолько заинтригован мной?", - непрошенные мысли то и дело мешают, Ю старается забить на них, но у него не очень-то выходит. Камиджо словно чувствует это, идя рядом, он вообще чертовски хорошо чувствует все, что касается его, и чуть поворачивает голову, глядя на Ю в упор, улыбаясь своей проклятой улыбкой. Сукин сын, знает. Он знает, он догадался. И может, поэтому первым решается, легко и почти неощутимо, но до мурашек странно беря Ю за краешек рукава пальто, заставляя замедлить шаг.

- Что?.. – тихо, почему-то почти шепотом выдыхает Жасмин, глядя в упор. Солнечные очки им совершенно не мешают.

Камиджо не отвечает, едва заметно мотнув головой, улыбается, и Ю окончательно перестает понимать, кто в чьи игры играет, и кто попался в чьи сети, но почему-то это будит в нем отчаянный азарт, приправленный опасностью и почти неконтролируемым желанием. Помедлив, он вынимает руку из кармана пальто и сжимает пальцы Юджи, покорно замедлив шаг.

Хизаки, Теру и Юки переходят перекресток по светофору, и только Теру оборачивается, как-то мельком, будто случайно. А может, и в самом деле случайно, успев увидеть, что уже загорелся красный, а Камиджо и Ю так и остались стоять на той стороне. Понял Теру что-то или нет, Жасмин предпочитает не думать, охотно почти бегом кинувшись прочь от дороги следом за Юджи, зная, что поток машин надежно укрыл их на несколько секунд от чужих глаз.

- С ума сошел? – совершенно спокойно спрашивает он, поражаясь сам себе, что сумел скрыть дрожь в голосе. Как и то, что его всего уже просто трясет с головы до ног.

- Если только на пару с тобой, - Камиджо слегка оборачивается, искоса взглянув, и его привычно ледяные пальцы в эту минуту кажутся горячими. А может, это холод на холод дает жар, потому что Юичи чувствует ощутимые волны по телу. - Ты знаешь здесь хоть что-нибудь, куда мы могли бы пойти?- Я предложил пойти в парк.- Не увиливай, Юи. Это нечестная игра.

"Я не хочу играть честно", - думает Жасмин, но молчит, резко остановившись и дернув Юджи к себе, машинально другой рукой сжав его плечо, стоя слишком близко, опасно близко.

- Пойдем на смотровую площадку.

…В подъемной кабине фуникулера им едва хватает сил не кусать губы до крови, хотя бросились они друг к другу, едва за ними закрылись автоматические двери, а их первый жаркий поцелуй длился почти все время подъема. Какие-то минуты, но кажется, пролетела вечность. Жасмин чувствует, как почти до боли колотится где-то в горле сердце, и в какой-то момент сбивается с ритма, и воздуха уже не хватает даже на один вздох.Камиджо ни капли, ни в чем совершенно не похож на Хироки, теперь Ю это точно знает, с какой-то неожиданной для себя покорностью позволяя Юджи все что угодно. И целовать до головокружения, и обнимать так крепко. Сам он в ответ обвивает его шею обеими руками, сладостно прижимаясь ближе, упиваясь до бесстыдства этим поцелуем, не понимая, как мог он сам, да и все вокруг, видеть в Камиджо какое-то сходство с Джукой. Если бы Юичи не увидел тогда, как Юджи занимается сексом, он бы, наверное, был еще больше ошарашен этим диким напором, этим желанием подчинить себе. В любом другом человеке, знакомом, друге, или любовнике это качество несомненно оттолкнуло бы его, но с Камиджо он сдается, закрыв глаза, с ума сходя от его жадных отзывчивых губ. Подчиниться хочется впервые в жизни полностью, до последней клетки.

- Еще, я прошу тебя… - хрипло, едва дыша выстанывает он в желанные губы, когда Юджи на миг прерывает неистовый поцелуй и тянет Юичи за собой из кабинки на открытую площадку, где их тут же встречает ветер. Почему-то неожиданно теплый.

- Какой же ты жадный собственник, - насмешливо шепчет Камиджо в ответ, и одним движением снимает темные очки, глянув Ю в глаза, и от одного этого взгляда появляется слабость в ногах и еще тысяча красочных эпитетов, в которые прежде Юичи не верил и считал бреднями. Это и были бредни, с любым другим, но не с Юджи.

Вслепую идя за ним, все еще обнимая за шею, Жасмин чувствует, что слегка упирается спиной в высокое металлическое ограждение площадки. Стегнувший по нервам страх лишь усиливает ощущения, и в порыве никогда прежде не испытываемой страсти он неожиданно с силой кусает Камиджо за нижнюю губу, разрывая поцелуй, тут же проводя по месту укуса кончиком языка, издевательски дразня. Болезненно охнув, Юджи резко сжимает в пальцах его пальто и рубашку, дернув к себе совсем вплотную, и в отместку впивается в покрасневшие губы новым поцелуем, еще более бесстыдным, чем прежде.

У их ног весь город, лежит, словно в руинах, а сильный ветер создает ощущение полета. Юичи кажется, что он взлетает все выше и выше, вступая в первую фазу поединка, проводя кончиками пальцев по скулам и шее Камиджо, мягко скользнув за шарф и слабо впившись в кожу ногтями. Едва слышный ответный стон Юджи кажется слишком громким, Жасмин не видит, не слышит, и не чувствует уже абсолютно ничего, кроме его близости, и шепчет прямо в поцелуй, что ни за что не собирается сдаваться так просто.

На секунду Ю кажется, что от этого признания глаза Камиджо вспыхивают, слабая улыбка трогает его губы, на которые Юичи смотрит, как завороженный. А еще через мгновение они снова целуются с такой страстью, будто этот первый раз для них последний."А если так и есть?", - мелькает паническая мысль, но тут же тонет в ярких, неописуемых словами ощущениях. Конечно, нет, конечно же, это никак не последний раз. Жасмин знает, что сделает все так, чтобы Камиджо стремился и желал, добивался и боролся за него, чтобы однажды, быть может, даже скорее, чем следует, получить желаемое.Отстраненно Юичи отмечает, что пора остановиться, прекратить сладкую пытку, иначе страсть зашкалит за грани допустимого, прорвется наружу стонами и признаниями. И вообще, это общественное место не самое подходящее для такого сейчас. Однако эти здравые доводы внутреннего голоса тонут в чувствах и эмоциях, настолько горячих и непередаваемых, что темнеет в глазах и земля уходит из-под ног.Жасмин сам не понимает, как так получилось, почему их с Камиджо притяжение вырвалось так внезапно, вышло из-под контроля. И почему давно уже взрослые люди, прежде всегда рассудительные и сдержанные в выражении своих эмоций и желаний, устроили такой фейерверк посреди улицы. Наверное к этому все и шло: нельзя хотеть так сильно и при этом не получать так долго. Подсознательно Жасмин понимает это, но удивление от всего случившегося будто растворяется в воздухе, тает, исчезает. Ведь не стоит поражаться тому, что и так в любом случае должно было случиться.За пару секунд до того, как Камиджо мог бы первым разорвать становящийся просто невыносимым из-за своей искренности и отдачи поцелуй, Жасмин понимает это, чувствует, и волевым решением отступает на полшага назад, от души наслаждаясь несколько растерянным лицом Юджи. Если он и собирался отстраниться, Жасмин оставил последнее слово за собой, и сейчас он радуется этой маленькой победе, не без некоторой досады отмечая, что когда вляпался в неприятность по имени Юджи Камиджо по самые уши, только и остается, что довольствоваться малым. Например, тенью неудовлетворенности в его глазах.Некоторое время они стоят друг напротив друга, и Ю слабо улыбается, насмешливо и снисходительно, всем своим видом демонстрируя, что прощает Юджи его порыв, будто он больше пошел на уступку, чем сам желал случившегося. Юичи знает, что теперь растерянный и потрясенный Камиджо наверняка и не вспомнит, кто был инициатором этого поцелуя, и так приятно думать, что наиболее заинтересованным он будет считать себя.- Не думал…

Камиджо наконец нарушает тишину и достает из кармана пальто сигареты. О чем именно он "не думал", Юджи не говорит, хотя Жасмин, чуть склонив голову вбок и с интересом наблюдая за ним, отмечает, что с удовольствием послушал бы. Однако ему и так все ясно, а еще приятно наблюдать за мечтательным выражением лица Камиджо.- Никаких сомнений, - в конце концов, тихо выдыхает Юичи, и когда Юджи поднимает на него глаза, с трудом сдерживается, чтобы не подмигнуть. – Были на то причины.Показывая, что он откуда-то знает об импульсивности Камиджо, Жасмин играет с огнем. Неоднократно вспоминая подсмотренную в гостинице сцену, он не без недовольства отмечает, что, вероятно, все же выдал себя, слишком громко хлопнув тогда дверью. Но в этот момент ему кажется, что такое балансирование на грани дозволенного – наиболее выгодная тактика поведения. Заинтригованный потенциальный любовник почти сразу переходит в статус любовника реального.Ю замечает, что Юджи недоволен, его разлетающиеся к вискам брови напряженно нахмурены, и он уже готов что-то спросить, когда совсем рядом раздается тихий голос:- Привет.Меньше всего сейчас Жасмин хочет видеть Хироки, и с трудом давит внутреннее недовольство. Хотя тут же он отмечает, что, быть может, появление бывшего ему даже на руку: разговор, даже толком не начавшись, заканчивается для Камиджо на самом интересном месте, а в будущем у него не будет повода да и, скорее всего, возможности поднять его заново. "Пусть гадает, что я имел в виду", - удовлетворенно думает Юичи и, наконец, смотрит на Джуку.Одного взгляда ему достаточно, чтобы понять, что Хироки все видел. Никогда прежде Жасмин не замечал у своего любовника такого взгляда, а выражение "на нем нет лица" обретает для Юичи вполне реальное воплощение. Ему кажется, что глаза Джуки слегка блестят, будто он заболевает и у него поднялась температура. В этот миг Хироки напоминает растерянного ребенка, с которым случилась неприятность, а он пока еще не понял, как реагировать - броситься в слезы или начать кричать и требовать все решить за него. Выяснять отношений Юичи сейчас хочется меньше всего, но как предотвратить возможный скандал, он не знает. Остается уповать лишь на то, что Хироки хватит ума держать свои переживания и обиды при себе.И лишь с небольшим опозданием басист замечает, что в руках Джука сжимает букет – потрясающий букет роскошных желтых хризантем, таких красивых и солнечных, словно вырванных у лета и принесенных в прохладную осень.Удовлетворение и отголоски наслаждения, которые остались в душе Юичи после поцелуя с Камиджо, отличное настроение и душевный подъем – все это разом исчезает под давлением чувства стыда и задетой совести. Умом он понимает, что по большому счету ни в чем не виноват, он ведь неоднократно показывал Хироки, что между ними все кончено, не прибегая к радикальным грубым формулировкам, предлагая переждать. Но тот видимо всегда чувствовал, что в их случае пауза станет финалом. Понимал это и Жасмин, но если и испытывал какие-то сожаления, то совсем слабые и вызванные в большей мере опять же совестью. Быть в ответе за тех, кого приручили, в отношении людей всегда казалось Юичи унизительным. Ведь как можно приручить полноценного взрослого человека? Это удел животных, в крайнем случае, маленьких глупых детей. Но теперь, глядя на поникшего и какого-то потерянного Хироки, Юичи осознает, что классик что-то имел в виду, когда увековечил свой бессмертный афоризм.Наверняка жалость – это последнее, что хотел бы получить от него Джука, но поделать с собой Жасмин ничего не может, и потому именно из жалости приветливо, по возможности тепло улыбается ему. Хироки не отвечает тем же, наверняка перед его глазами по-прежнему стоит сцена, ставшая для него страшной и в чем-то разрушительной. Жасмин не сомневается, что только что своим опрометчивым поступком пошатнул весь его мир. Однако букет ему Джука протягивает, скорее автоматически, чем осознанно.- Очень красивые, - честно признается Ю и подносит цветы ближе к лицу, чтобы ощутить их легкий терпкий запах. Хотя хризантемы яркие и даже какие-то чересчур жизнерадостные, аромат выдает их, показывает, что цветы это осенние, и Жасмин думает о том, что букет у Джуки вышел очень символичным: желтый цвет – цвет разлуки, а осенние цветы – атрибут ноября и холодных ночей. Такой букет может ассоциироваться только с тем, что все заканчивается, а впереди долгая серая зима с неизменной слякотью под ногами и редкими морозами.- Где вы всех потеряли? – уныло спрашивает Хироки, а Жасмин, все еще будучи не в силах справиться со своей жалостью, не без облегчения понимает, что очередной истерики, похоже, удалось избежать. Камиджо молчит, отвернувшись и будто любуясь панорамой города. Он курит, неторопливо затягивается и всем своим видом показывает, что беседа Хироки и Юичи его не волнует и не интересует. Поэтому Ю приходится выкручиваться самому, он пожимает плечами и выдает первое, что приходит на ум:- Да как-то отстали. Пойдем догонять?Юджи лишь теперь неопределенно кивает, выражая таким образом согласие, и щелчком отбрасывает окурок куда-то в сторону, пренебрегая всеми правилами. Юичи прижимает букет к груди и с трудом давит вздох, сам четко не осознавая, какие именно эмоции испытывает в большей мере. Но в настоящий момент в его душе всего по чуть-чуть: и сожалений, и горечи, и удовлетворения, и даже темного, плохо контролируемого желания. А еще он замечает, что шоковое состояние, в котором пребывает Хироки, медленно отпускает, тот начинает хмуриться, избегает смотреть на него, а вот на Камиджо глядит с плохо скрываемой злобой.- Как прошла пресс-конференция? – словно антипод его уже бывшего любовника, Юджи сияет и демонстрирует полное спокойствие. Он улыбается, а выражение его лица становится преувеличено вежливым, почти нечитаемым. Юичи готов поклясться, что сейчас Камиджо сердит и недоволен едва ли не больше, чем Джука, и чем именно вывел его Хироки - своим появлением и вмешательством или этим букетом, уже даже неважно. Сам факт, что Юджи себя плохо контролирует, приносит Ю ни с чем несравнимое удовлетворение.- Просто отлично, - в тон ему отвечает Джука, однако заметно, как дрожит от ярости его голос. – Кайя вообще был на высоте. Должен же кто-то работать, пока другие отдыхают.Подкол получается у Джуки не совсем некрасивым да к тому же и неуместным. Ведение дипломатических переговоров с тонкими намеками и полутонами в голосе никогда не были его сильной стороной. И если раньше такая дерзость чем-то импонировала Юичи, то в настоящий момент он чувствует лишь раздражение. Хочется возвести глаза к небу и посоветовать Джуке заткнуться.Они спускаются на фуникулере втроем, и Жасмин не может не заметить, как смотрит на него Хироки. В крохотном тесном пространстве на высоте это почти опасно, и когда Ю уже собирается спросить, какого черта Джука так пялится на него, Камиджо неожиданно прерывает свое деликатное молчание.

- Я подумал, что мы могли бы выехать в Нагою сегодня, часа через два. И тогда мы будем там уже к вечеру, не придется ночевать в автобусе.

- А ничего, что пока вы тут наслаждались жизнью, мы с Кайей работали и тоже хотим отдохнуть? – Джука мгновенно переключается, и Ю хочется сжать ладонь Камиджо в своих пальцах. Хотя, может быть, это просто совпадение, и Юджи на самом деле никакой не прекрасный принц.- Нет, ничего, - после короткой паузы отвечает Камиджо Хироки, пристально глядя на него. - Джу, послушай, может быть, тебе вообще стоит отдохнуть, когда мы вернемся? Твоя чрезмерная утомляемость неестественна. В конце концов, тебя ведь не заставляют грузить лом.