Глава 11 (Мейло) (1/2)
Факелы чадят нещадно, превращая просторную ритуальную залу в подобие деревенской бани. Черный дым стелется рваными лоскутами меж несущих колонн, обвивается вокруг статуй, забиваясь в нос, не давая сосредоточиться. Под низким потолком уже открыли несколько маленьких окошек, но дым, словно живое и своенравное существо, не желает уходить. Лезет в глаза, заставляя их слезиться, пытается забраться в горло, въесться в кожу, превратить всё вокруг в воняющий гарью пепел, окутать безысходностью.Разбить бы витражи, чтобы не задохнуться. Разнести бы в дребезги, со звоном и грохотом, чтобы дать выход злости и отчаянью. Чтобы наконец успокоиться и взять себя в руки. Чтобы перестать размазывать по щекам соленую грязь и сделать всё как надо. Пока ещё не слишком поздно.Мейло ломает очередной мелок и, не глядя, протягивает руку за следующим. Мимолетное прикосновение тонких пальцев, заставляет его вынырнуть из глубин собственных мыслей и вспомнить, что он здесь не один. Ася успела многое, подготовила залу, принесла ингредиенты для ритуала. Она, наверное, хотела бы успокоить, ободрить, но отвлекать не решается, только подаёт ставшие вдруг невероятно хрупкими мелки да нужные смеси и растворы. Ритуал обращения сложный, готовить его, по-хорошему, нужно не менее недели. Если уж совсем по всем правилам, с официальным предложением и помолвкой, то и месяца будет мало. Только у них минуты лишней нет. Такая ирония, Мейло, который в ближайший век даже не собирался начинать поиски пары, теперь в спешке ломает мелки, чтобы поскорее связать себя с тем, о ком он месяц назад даже не слышал. Месяц… и пары недель не прошло, но разве это важно сейчас?Отгоняет прочь ненужные мысли, старается не отвлекаться. Смахивает в сторону мелкие осколки, и продолжает прерванную линию.Чертить эрцаграмму величиной в половину ритуальной залы без долгих расчетов и предварительной разметки непросто. Даже когда не дрожат пальцы и глаза не слезятся от дыма. Даже когда не отдаёт в висках: ?не успеть?, ?не получится?, ?не вытащить?. С каждым ударом сердца, что с неумолимостью метронома отсчитывает последние мгновения чужой-своей жизни. Бум — потерянная секунда. Бум — ещё шаг в бездну отчаянья. Бум. Бум. Бум.Всего этого достаточно чтобы сдаться, бросить на полпути, опустив руки. Достаточно, чтобы отступить. Если бы не зависшая в зените полная луна, чей мертвенный свет, проникая сквозь витражный потолок и дым, мешается с красноватыми отблесками факелов, и освещает, словно удерживает в фокусе распростертое посреди залы окровавленное тело.Проклятая полная луна, в одночасье перевернувшая всё с ног на голову, раскрошившая в пыль привычный уклад жизни, теперь, будто извиняясь, пытается помочь, исправить, и вместо того, чтобы забрать, удерживает в теле принадлежащую ей душу.
Человеческое, а не волчье тело лежит на полу, в центре, постепенно обрастающей кристаллами, склянками и горками порошков эрцаграммы.Родион принес его сюда, несмотря на то, что изо всех сил пытался отговорить своего господина от задуманного, приводя один аргумент за другим:?Ничего не получится, он умрет. Вы погибните вместе с ним. Ритуал не предназначен для оборотней. Он уже на той стороне, его не вернуть. Он утянет вас за собой?.
И последний, едва ли не более тяжелый, чем все остальные вместе взятые:?Никто из ваших предков не проводил свадебный ритуал дважды. Это невозможно. Если вы сделаете это сейчас, то род прервется?.Мейло ответил лишь:?Пусть. Значит так суждено?.
И повторил строчки пророчества, непонятно когда успев выучить их наизусть:?Кто в Звере признает пару свою,Потеряв — найдёт.Поверженный Зверь средь черных свечейСебя обретёт.Багрянец зальёт волос белизну,Отразится в глазах.Свою силу отдаст Последний в роду,Чтобы вычертить знак.Сможет тогда он забрать своёИз-за грани миров.Боги вернутся. Погасший алтарьЗапылает вновь?.Толстые черные свечи, особенные, используемые только в свадебном ритуале обращения уже стоят по углам эрцарграммы, осталось только зажечь и вступить в круг, образованный пересечением линий.
Ася отошла к стене, туда, где уже давно молча стоит Родион. Другие слуги… Мейло нет до них дела. Хотят — пусть смотрят. Или бегут подальше, потому что непонятно какую жертву затребует Та сторона взамен ушедшей к ней души.
Обойти схему по кругу, зажигая свечи. Опуститься на колени. Взять его безжизненные руки в свои. Произнести слова:
— Reduc me in somnis cum animum constare. Коснуться губами губ.***Мелкий серый песок под ногами, такое же серое, безжизненное небо, клубящаяся дымка на горизонте, и золотистая, призрачная нить в руках. Нить тянется куда-то вдаль, мерцает, бледнеет и вот-вот исчезнет совсем.
Мейло, не раздумывая, срывается с места и бежит вперед, туда, где за пределом видимости растворяется золотистое свечение. Бежит так, будто сама смерть гонится попятам, что, впрочем, не далеко от истины. Не замечает взметнувшегося вверх и осевшего, скрывшего все следы песка. Не замечает, как изменяется вокруг серое, становясь чётче и объемнее. Понимает, что держит в руках не бесплотную нить, а тонкий кожаный поводок, лишь оказавшись в нескольких шагах от лежащего на песке крупного белого пса. Именно пса, никакой ошибки. Слишком много собачьего в позе, в наклоне головы, когда пес приподнимает её, чтобы взглянуть на Мейло. Слишком много обожания и особенной собачьей преданности, когда узнает. Бросается навстречу, виляет хвостом и умоляюще заглядывает в глаза снизу вверх. Поскуливает, ложась на брюхо, но выскальзывает из-под протянутой к нему руки. Тянет за собой, вертится на месте и все пятится обратно. Туда, где только что лежал, ожидая. К четкой границе, которая разделяет серый песок и густую зеленую траву. Там, вдали, лес и светит луна, а перед домом лужайка и пахучие кусты жасмина. В окнах небольшого домика горит свет, и Мейло знает, что внутри, в маленькой, уютной комнатке его ждет мягкое кресло и всегда новая интересная книга. На улице становится зябко и вот-вот пойдет дождь. Пора заканчивать прогулку, пора возвращаться домой. Дочитывать оставленную на середине историю, пить горячий чай и рассеянно гладить устроившегося у ног верного пса. Ласкового и послушного. Пропускать между пальцами длинную, белоснежную шерсть и не помнить о том, что видел её слипшейся от крови. Не помнить о древних пророчествах, магических источниках, погибших стервятниках и о тех, что придут следом за ними.
Вернуться домой.
Переступить порог.
Остаться в застывшем мгновении навеки. Утонуть в забвении.— Нет! Риваль, нет. Нельзя. Нам туда нельзя. Остановись!Мейло замирает в двух шагах от границы между серым и зеленым, с силой тянет за поводок, оттаскивая уже почти ступившего на Ту сторону пса. Тот упирается, не понимает, но всё же отступает, возвращается и садится рядом.Реальность подергивается сизой дымкой, исчезает дом и лес, трава осыпается пеплом, а пес становится волком. Тяжелый, шипованый ошейник, намотанный на кулак ремень. Волк скалится и прижимает уши. Глухо рычит и всё ниже опускает голову, будто хочет прыгнуть. Будто хочет напасть, разорвать в клочья, но не может нарушить запрет. Оглядывается назад, на густой лес, тихо шумящий под легким ветерком, и в его глазах такая тоска, что у Мейло ком подкатывает к горлу. Волк скулит жалобно, обреченно, и, почти опустившись на живот, пытается отползти назад. Ремень поводка натягивается, Мейло невольно делает шаг, птица перелетает с ветки на ветку. Крупная птица с изогнутым клювом. Стервятник.— Риваль!Лес сгорает в мгновенно объявшем его сером пламени. Становится золой, пеплом, песком.
Поводок всё ещё в руках Мейло. Изящная золотая цепочка. Ювелирное украшение. Тонкая полоска инкрустированной драгоценными камнями кожи охватывает шею стоящего на коленях Риваля. Голова опущена, на губах горькая усмешка.
Мейло падает на колени, касается щеки кончиками пальцев, заставляет поднять глаза.— Риваль, это я! Ты ведь узнаешь меня?Кивок.— Вставай, пойдем скорее. Нужно выбираться отсюда.Ведёт головой из стороны в сторону и отвечает хрипло, словно забыв как произносить слова:— Нет.— Почему? Ты не хочешь пойти со мной?— Не могу.— Но…— Зря ты отказался от домика, там нам обоим было бы проще. Без боли, без сожалений. В забвении.Глаза в глаза. Бирюзовые в… серые. Потухшее пламя, зола и пепел. Риваль отводит взгляд и оборачивается через плечо. Черный замок и алая луна над ним. Четыре высокие башни, низкий широкий купол посредине.— Что ж… Это твой выбор? — на губы Риваля вновь ложиться горькая усмешка. Вина и сожаление отныне его спутники до конца времен.— Мой выбор? — Мейло всё ещё не понимает.— Я буду служить тебе за Порогом, так как обещал и не выполнил при жизни, хозяин. Отныне и до конца времен я твой раб. Выполню любой приказ, никогда не ослушаюсь. Никогда не позволю себе нарушить границу… Нам нужно идти, пока не исчезла эта реальность. Следующие будут гораздо хуже, поверь.Риваль поднимется на ноги и собирается повернуться к замку, но вскочивший следом Мейло всё ещё сжимает в кулаке конец тонкой цепочки. Тонкой, да не разорвать. Не уйти без позволения хозяина.
— Но я не хочу! Не хочу так. Ты не должен быть рабом.— Тогда отпусти меня. Порознь будет не так больно.За спиной Риваля городская улица, та самая, с которой он уже не успеет убежать. Та, на которой его обязательно нагонят стервятники, а дальше… он слишком хорошо знает, что будет дальше. Лучше бы Мейло это не видеть.