Глава 10 (Родион) (1/2)
Родион стоит перед большим зеркалом в собственной спальне и в пятый раз поправляет идеально сидящий костюм. Он совсем не нервничает. Абсолютно. Он уверен в своих костюмах. Самая последняя мода, самая дорогая ткань и самый лучший портной города. Такое маленькое, безобидное хобби. С костюмом всё в порядке, но Родион поправляет его снова и снова, не замечая того, как подрагивают пальцы. Одёргивает манжеты ещё раз, и драгоценная запонка не выдерживает издевательств. Улетает под кровать с жалобным звяком. Не достать. А ведь он так хотел надеть именно этот комплект, хотел выглядеть безупречно. Произвести, наконец, нужное впечатление. Потому что… Собственно, дело в том, что… Ася пригласила его на совместный завтрак.
Вдвоём.
Именно так и выразилась, совершенно официально: ?Прошу вас разделить со мной трапезу, Родион. Пришло время нам обсудить некоторые важные вопросы?.Он не сомневается, что в первую очередь они будут обсуждать странности, произошедшие прошлой ночью, и то, как нелогично отреагировал граф Мейло на известие об исчезновении своего протеже, как будто знал заранее. Но не только же это? Им столько всего надо обсудить.
Вдвоём. С Асей. Наедине.
Родион так давно ждал этого.Ася сама его пригласила. Впервые именно сейчас. Это тоже было странно.
Несмотря на то, что Родион и Ася обитали на одной территории, они практически не пересекались. В замке действовал давно установившийся статус-кво: ?Ты не лезешь в мои дела, я не лезу в твои, и мы не выясняем, кто из нас главнее?.
Она занимается всем, что можно, нужно или категорически запрещено есть. Он — слугами, замком, финансами. Она почти никогда не вмешивается в господские дела и старается лишний раз не пересекаться даже со слугами, только с теми, кто находится под её прямым началом. Родион может по пальцам одной руки пересчитать те разы, когда Ася открыто высказывала своё мнение или активно влияла на ход событий. Как, например, в тот раз, когда начались беспорядки и она в одиночку отправилась за путешествующим по опасному району графом. Сделала всё, что могла, и всё равно не успела помочь, только отомстить и привезти горькую весть в замок.Ася.Прекрасная, совершенная и абсолютно неприступная.Родиону только и остаётся, что томно вздыхать и провожать её взглядом. Он уже почти смирился. Тонкие намёки на его интерес, легкий флирт и всевозможные выражения симпатии она игнорирует с такой непосредственностью, как будто даже представить себе не может, что это всё для неё. Просто не замечает, не придаёт значения, хотя тут уже и слепой бы увидел, что Родион влюблён в неё. Глупо, безнадёжно, навсегда.Понимая, что так и будет мучиться всю жизнь, не решаясь перейти к более решительным действиям. Опасаясь неосторожным словом или действием разрушить даже то, что имеет. Быть отвергнутым, утопленным в её презрении или, того хуже, продолжить своё существование в качестве тупого зомби, выполняющего тяжёлую работу. Он знает, что у Аси есть парочка, они появляются иногда в закрытом дворике, где прекрасная ведьма выращивает свои самые ядовитые травы.
И вот теперь она пригласила его сама, отведя полчаса на сборы и приготовления. Он, конечно же, не опоздал, хоть и пришлось пробежаться по длинным коридорам замка. Появился в её гостиной минута в минуту, чопорный и невозмутимый, как обычно. Поклонился, дождался ответного кивка и приглашения к столу. Пододвинул ей стул, сам сел напротив. Привычный ?Эрл Грей Джексон?, холодные закуски, салаты. Завтраком эта трапеза называлась исключительно из-за установленного в замке порядка и привычки хозяев вести ночной образ жизни. Для Аси и Родиона это был скорее ранний ужин или, может быть, обед.Как всегда, вкусно, и, как всегда, Ася делает вид, будто совершенно случайно здесь оказалась, просто присела поесть, и, закончив, снова исчезнет на кухне или в саду. В конце концов, она сама его пригласила, почему бы ей первой не начать разговор? Родион не в состоянии вымолвить ни слова. Как складывать предложения, если всё внимание сосредоточено на том, чтобы из подрагивающих пальцев не выскочила вилка или чашка? Все усилия на то, чтобы не пялиться, забыв о приличиях, на глубокое декольте и едва прикрытые прозрачной шалью точёные плечи. К белоснежной шее так мучительно хочется прижаться губами…Родион не выдерживает этой пытки. Положив приборы и вытерев губы салфеткой, начинает-таки разговор, ради которого его позвали.— Вы хотели что-то обсудить со мной?— Да, — Ася улыбается, едва отпив горячего чая. — Вчера в комнате нашего гостя кое-что произошло, и, мне кажется, что не стоит говорить об этом с молодым графом. Ему не понравится, если кто-то будет задавать лишние вопросы. Разговоры между слугами на эту тему тоже стоит пресечь.
Родион замирает на мгновение, совсем не это ожидал услышать. Предполагал, что Ася будет строить предположения, или поделится своими наблюдениями, но оказалось, что она опережает его на несколько шагов в понимании ситуации, и на этот раз не стесняется практически указывать ему, как себя вести, в том числе и со слугами. Не то чтобы он собирался пренебречь её советом, но причину он знать обязан.
— Почему? Вы знаете, что там произошло?— Догадываюсь. Риваль — оборотень.— Я был в этом почти уверен. Внешность, конечно, не типичная, но некоторые нюансы поведения однозначно указали на его принадлежность к этому виду существ.
Родион даже под страхом смерти не признался бы, что попросту подслушал несколько приватных разговоров своего господина с его гостем. Это вышло совершенно случайно. Он всего лишь хотел проверить, всё ли в порядке, узнать, не нужно ли чего… или, может быть, графу требуется его помощь. Было слишком непривычно не находиться всё время рядом, не знать, что происходит. Ведь граф Мейло теперь всё своё время проводил вместе с этим Ривалем. Естественно, что Родион переживал и чувствовал себя неуютно. Он не привык, чтобы устоявшийся уклад менялся так резко. Риваль следовал за молодым графом по пятам: на прогулку, в библиотеку, за стол. Прощался лишь на пороге спальни, а на закате снова вертелся где-то неподалёку, так, чтобы оказаться у дверей графа едва они приоткроются. Как верный пёс. Конечно — оборотень. Тут и тупой бы догадался.
— Внешность? Ах, да. В наших краях оборотни почти не водятся, а те, что есть, приходят в основном с западных предгорий. Они совсем другие. Риваль родился на юге, и, я думаю, он последний оставшийся в живых из своего клана. Возможно, вы тоже слышали про него, Родион. Он тот самый Белый Убийца, которым южане теперь пугают своих детей, чтобы не заходили далеко в лес.Ася так беспечна, как будто делится пустыми сплетнями с подружкой. Родиону довольно сложно представить сплетничающую Асю, ему сложно даже представить её с подружкой, за много лет он ни одной ещё не видел, но выглядит это похоже. Выглядит, будто предмет обсуждения вовсе не важен. Да он и сам отвлекается от разговора, наблюдая за тем, как край чашки касается влажных губ, как тонкие пальцы с безупречным маникюром цепляют с блюда миниатюрное пирожное. Следит — не отрываясь, и непроизвольно сглатывает, когда Ася отправляет пирожное в рот целиком и слизывает с подушечки большого пальца капельку крема. О чем шла речь только что — забывает напрочь. Отмирает только когда она начинает говорить снова, вздрагивает даже.— Детей он никогда не трогал, это я знаю точно, и женщин обычно тоже. Только тех, кто носит на доспехах крылья и пахнет кровью его братьев, или как он там их опознаёт в волчьем обличье. Я не знаю. Но он ни разу не ошибся, хотя счёт его жертв давно перевалил за сотню.— Что? — Родион вскидывается и не вслушивается в слова, вычленяет только ?убийца? и ?жертвы?. — Асмодея, как вы могли? Знать такое и никого не предупредить!
— Зачем? Это совсем не моё дело. Тем более наш гость вряд ли обрадовался бы, начни я трепаться направо и налево о том, кто он такой. Его же наверняка ищут по всем городам и весям.— Но... он же может навредить Мейло!— О, поверьте, Родион. Граф Мейло последний, кому Риваль станет вредить в этом доме, если у него в принципе возникнет желание кому-либо навредить. Граф уже достаточно взрослый, чтобы разобраться со всем этим самостоятельно, как и постоять за себя, если вдруг возникнет такая необходимость. Вы слишком его опекаете, Родион, да и ваше предвзятое отношение к Ривалю нельзя объяснить ничем, кроме ревности.
Нет, она просто невозможная, что значит ?ревность?? Он волнуется, переживает, но причём здесь это? Родион возмущен до глубины души, даже слов не находит, чтобы достойно возразить на такое абсурдное заявление. Оно и к лучшему, что не находит. Ася, раз уж начала говорить, останавливаться не собирается. Разве что на секундочку, чтобы сделать ещё один глоток чая.— Поверьте, я люблю Мейло так же, как и вы, он практически вырос у меня на руках, но отношения с Ривалем — это их личное дело, не стоит туда лезть.— Там на полу была кровь! — Родион выкладывает свой последний аргумент против Риваля. — Граф был в его комнате, и там весь пол в крови.— Наверно кто-то из них порезался о стекло, не стоит придавать этому значение. Ни один из них не сможет причинить вред другому. Вы что, не видите, Родион? Они же связаны. Так вышло, что именно среди оборотней всё ещё сильно влияние древней магии. У них большая часть пар складывается не спонтанно: понравились друг другу, полюбили, стали жить вместе, а потом разошлись, когда надоело. Нет. У них образуется прочная магическая связь, зависимость друг от друга. Некоторые книги называют это предназначением. Я слышала, что у других видов это встречается тоже, но гораздо реже, и считается почти чудом. У людей, говорят, вообще не бывает истинных пар. Слишком далеко мы отошли от настоящей магии. Впрочем… — Ася как-то по-особенному улыбается, грустно и отчаянно одновременно, и, смахнув со лба белоснежную челку, продолжает:— У оборотней всё слишком сложно. При моём ремесле пережить свою первую любовь на несколько столетий — обычное дело. Хоронить любимых и так тяжело, а если бы ещё это была единственная и истинная любовь, то после и жить было бы незачем. Я бы, наверно, сошла с ума, если бы оказалась привязана навеки к кому-то, кто уже умер. Обреченная на бесконечное одиночество...
Откуда появляется изогнутая трубка с длинным мундштуком, Родиону отследить не удаётся, как и то, чем Ася её зажгла. Магией? Она и так тоже умеет? Впрочем, его больше занимают придерживающие трубку тонкие пальцы. Такие нежные и ухоженные, что кажется кощунством ковыряться ими в грязной земле, и тем более в мёртвых телах. Пальцы Аси, как произведение искусства. С них надо писать картины, слагать о них поэмы. О тонких пальцах и изящных запястьях, об остром локте, который она ставит на стол, о груди, что вздымается с каждым вздохом, о чувственных губах, выпускающих тонкую струйку дыма. Комната наполняется запахом табака, незнакомым и пряным. Он витает над головой, дурманит, сбивает с толку. Кажется, что именно сейчас всё получится, кажется, что вот он — нужный момент.— Асмодея, я… Я буду жить долго. Возможно, даже дольше чем вы. Я никогда не оставлю вас. Поверьте, вам совсем не нужно быть всю жизнь одной. Я не допущу, чтобы вы страдали. Как бы я хотел, чтобы у людей было так же, как у волков, чтобы знать, что не безразличен вам!Нервно вскакивает из-за стола и в два шага подходит к Асе. Ещё не знает, что собирается сделать, но сидеть и мирно беседовать дальше не осталось сил. Ася смотрит на него снизу вверх так, как будто впервые увидела. Делает глубокую затяжку, и, выдохнув сладкий дым в сторону, произносит одними губами, но так четко, что не ошибёшься.— Не безразличен.
Откладывает всё ещё тлеющую трубку на стол, и поднимается навстречу. Встаёт, и оказывается на голову ниже. Тонкая, хрупкая. Прекрасная, как мечта. Тянется к Родиону. Пошатывается. Невесомая шаль соскальзывает с плеч, а Ася вдруг закатывает глаза и падает.
Родион едва успевает поймать.