ГЛАВА V. Тихая Гавань. Страхи и Желания. (1/2)

— Эй! Ты чего это удумал, холоп! Положь, куда взял!— Я забираю это.Кирк перевернулся на другой бок, морщась от звука голосов.

— Ну и ну! А ты не оборзел ли часом, а?! Положь, говорю!Не помогло. Голоса продолжали набирать громкость: возмущённые выкрики Волка и уверенное гудение Мёрдока. Кирк попытался зарыться в подушку; никакой подушки у него, разумеется, не было. В свёрнутый под головой плащ заворачиваться было как-то бесполезно. Кроме того, без плаща было как-то холодно — заснуть снова точно не светило.— Что, подраться хочешь, верзила?! Нет, ну вы посмотрите на него вообще — ворует у вора! Совсем у тебя ничего святого нет, слушай! По-хорошему отдавай!Кирк разлепил глаза, преисполненный обычной своей утренней мизантропией. Бывало, что в последнее время ему даже начинали казаться вполне терпимыми люди, с которыми он путешествовал, потому что, как ни крути, они все (кроме, пожалуй, Дуббинса) были в своём деле профессионалами, да и истории вчера травили занятные. Так вот: сейчас был определённо не тот случай.По-видимому, весь сыр-бор начался из-за странного чёрного яйца в руке Мёрдока, стоявшего на коленях возле сумки Волка, а последний, лёжа на земле, крепко держал его когтистой лапой за запястье, скалясь. В свободной его руке уже был нож. Мёрдок, впрочем, несмотря на всю свою невозмутимость, тоже выглядел так, как будто вполне готов вступить в драку: вид у него был довольно угрожающий.Тем удивительнее было, что по некоторому размышлению Мёрдок вдруг спросил:— Сколько за него хочешь, вор?Кирк заметил, как вокруг начали недовольно возиться остальные. Волк ощерился и многозначительно поиграл ножом:— А я, может, не собираюсь его продавать? Нет, ну, собирался, конечно, но что-то ты больно подозрительно им интересуешься, да ещё стянуть у меня решил под шумок, теперь-то точно не продам, знаешь ли. С чего эта штука тебе так срочно понадобилась, а?Наконец Кирку надоел спектакль. Он поднялся, стремительно подошёл и выхватил у не ожидавшего ничего такого Мёрдока яйцо из руки.

— Раз не можете поделить игрушку, дети, папочка заберёт её себе, — заключил он, мрачно переводя взгляд с одного на другого. — Всё ясно? Или есть какие-то вопросы? Можем обсудить их заодно с вопросом о вашей итоговой доле. Можете считать это тиранией.Ответные взгляды, доставшиеся ему, были ничуть не менее мрачными. Но неожиданно Волк, только что выглядевший так, словно собирался подраться с ними обоими разом, усмехнулся и уступил, разжав хватку на руке Мёрдока.— Ну и ладно. Честно говоря, всё равно не знал, куда его девать — даже на завтрак такое не пожаришь. Этому холопу только не отдавай, уж больно он шустрый.Они с Мёрдоком проследили за тем, как Волк встаёт и демонстративно отходит в сторону: что-то Кирку подсказывало, что Волк просто решил подождать, пока он сможет украсть яйцо обратно, когда он потеряет бдительность. Затем он как следует рассмотрел яйцо. Оно было большим, больше ладони в высоту, и сплошь покрыто наростами твёрдой чёрной чешуи. Наощупь оно было шершавым и тёплым. Но на артефакт никоим образом не походило, и непонятно было, зачем Волк вообще его подобрал.Пальцы Мёрдока с очевидным предупреждением скользяще прошлись по его шее сзади — Кирк дёрнул головой и встретился с ним глазами.— Можешь его нести. Если что с этим яйцом случится — отвечаешь головой. Понял меня, ?тиран??От нового спора и истекания ядом Кирка отвлёк возглас Джесси:— Хей! Мать вашу за ногу, где наши лошади?Они оглянулись. Лошадей не было. Костёр давно погас — неудивительно, что Кирк успел замёрзнуть. Волк, который вызвался дежурить в эту ночь (и, похоже, сам же отрубился от собственного вина в итоге), только развёл руками:— Ну, виноват. Бывает. Но пирушка же того стоила, разве нет?И тогда Деметрио сказал:— Ребята… не хочу вас прерывать, но, кажется, у нас проблемы посерьёзнее лошадей.Он показал наверх.Где солнце так и не взошло. Над рощей плыло густое красноватое марево, переливавшееся будто бы отблесками далёкого пламени. Словно со всех сторон к ним подбирался пожар. Не было больше нужды думать, как пересечь купол.Купол накрыл их сам.— Замечательно, — подвёл итог Кирк. — Нас ждёт просто прекрасный день впереди.Они успели уже порядочно устать, когда пешком добрались до столицы, но из-за красного неба, остававшегося неизменным, было неясно, день это был ещё или уже вечер. Городские ворота никем не охранялись. Сенбург выглядел пустынным и заброшенным: на дорогах остались брошенные повозки и телеги, разрушенные торговые лавки сиротливо стояли без продавцов, а улицы были непривычно тихими. В окнах домов не мелькало ни единого лица. На земле валялись бесхозные сумки, полные сгнивших овощей и прочего — создавалось впечатление, что жители побросали всё, что у них было, и ушли. Город казался безлюдным.И только в небе над дворцом закручивалась багровая воронка, напоминая о том, что город вполне себе обитаем.

Воронка — и то, что из всех теней за ними наблюдали голодные красные глаза. Вместе с сумками на мостовой лежали трупы бродячих животных.Первый раз на них напали, когда Деметрио спросил:— Вам не кажется, что как-то это слишком просто?Две выпрыгнувших из-за угла твари поспешили любезно его в этом разубедить. Мёрдок и Волк взяли их на себя, и справиться с ними было довольно легко. Вот только это не особенно помогло: не прошло, наверное, и дюжины минут, когда на них напали снова, уже трое тварей и один человек с ножом. Потом трое людей и одна тварь.

— Их становится больше, — заметил Хаксли, кивая на копошащиеся между домами силуэты.— Да неужели? — отозвался Кирк равнодушно. — Что бы мы без тебя делали, Зоркий Глаз.С людьми проблем не было: они были не в себе, и раны на них зарастали почти так же быстро, как и на волко-упырях, но они не обладали такой же силой и скоростью, не говоря уже о количестве (и остроте) зубов. И шеи у них были гораздо тоньше.

— Не надо их убивать, — хмуро сказал Деметрио после очередной расправы. — Достаточно просто вырубить, разве нет? Они не виноваты. Это всё, — он покосился на Кирка. — Та сущность, которая тут хозяйничает.— Чтобы они потом очнулись и попытались убить нас? — Волк покачал головой. — Ну да-а-а. Это точно здравое решение, ага.Но чем дальше они шли, тем больше чудищ попадалось на пути. Они нападали из засады, целыми небольшими стаями, и редкие относительно упырей люди всё чаще обрастали звериными чертами: шерсть, клыки, когти, уши и хвосты. С этими уже было посложнее.

Они ускорили шаг. Количество преследующих их тварей росло с каждой минутой.Потом пришлось бежать.— Да откуда они все повылезали, сучьи морды?!

Это была Джесси, и ей никто не ответил. Монстры кишели вокруг них сплошной чёрной волной, и отрезать каждому голову или рубить самовосстанавливающиеся тела на куски становилось уже несколько сложновато.

— Кирк! Может, ты с этим что-нибудь сделаешь уже?! Ну, там может, у тебя есть какая-нибудь специальная магия-шмагия как раз на этот случай?Он вращал на бегу головой, ища укрытие.

— Нет. Пока нет.Волна становилась всё плотнее. Возможно, им следовало просто переждать в любом из домов, предварительно устроив там зачистку. Кирк уже бросился к одному из ближайших зданий, но тут Мёрдок сказал:— За мной. Я знаю одно место.Ещё один сюрприз, подумал Кирк. Значит, и в столице тот бывал?Они побежали теперь за Мёрдоком, отмахиваясь от наступающих на пятки тварей. Тот петлял по улицам уверенно и привычно. И вывел их к…— Таверна? — спросила Джесси, у которой даже на бегу хватало дыхания на разговоры, и коротко выругалась, врезав каблуком сапога по морде очередной твари. — Я, конечно, не против выпить сейчас, но, твою мать три раза через колено, не было чего поближе?!Но в этой таверне — ?Дар Святого Патрика?, значилось на вывеске — горел свет. И когда они приблизились к дверям, оттуда вывалился мужчина в сером с длинным тесаком наперевес и замахал им руками:— Внутрь! Живо!Его глаза красными не были. В данной ситуации этого — и света в таверне — было достаточно, чтобы выбор между незнакомцем с тесаком и гнавшейся за ними огромной стаей упырей стал очевиден. Они забежали в распахнутую перед ними дверь один за другим, и, когда они все были внутри, человек взмахнул тесаком, рассекая самую шуструю тварь, и захлопнул дверь прямо перед её носом, тут же запираясь сразу на несколько крепких замков. Послышался раздосадованный вой, а затем всё понемногу стихло.

Кирк огляделся. Таверна была на удивление чистая и аккуратная: никаких дурно пахнущих пятен сомнительного происхождения на полу, никаких сломанных стульев, никакого налёта пыли на столах. Никаких завсегдатаев, спящих лицом в стол — что было и немудрено, учитывая ситуацию в городе. За стойкой стояла высокая рыжеволосая женщина, и на новоявленных ?посетителей? она смотрела не особенно дружелюбно. Правда, касалось это не всех.— Привет, Мёрдок. Кого ты на этот раз привёл?Владелец тесака, пожав Мёрдоку руку, как старому знакомому, прошёл к стойке и положил на неё своё оружие. Обернулся к ним.— Рад тебя видеть, приятель. Хотя, должен сказать, ты не в самое удачное время пожаловал — сам видишь.— Вижу, — подтвердил Мёрдок, ставя свой боевой топор у порога. — Мы в столице как раз поэтому, Финн, — и представил, обращаясь будто бы только к Кирку, но на самом деле ко всем сразу: — Это Финн и Марина, хозяева заведения, прошу любить и жаловать. Мы здесь переночуем.— Конечно, Мёрдок, — женщина — Марина — неодобрительно изогнула изящную бровь. — Мы всегда рады тебе и твоим… деловым партнёрам. Даже когда за окном Конец Света.Мёрдок на её сарказм не отреагировал: он уже отстегнул с пояса меч и повесил ножны с ним на предназначенный для этого гвоздь в стене. Хаксли повесил свой лук туда же. Джесси с Волком уже бродили по помещению, изучая обстановку, а Кирк сел за стойку. Только слишком вежливый Дуббинс топтался у порога. Финн посмотрел на всё это, переглянулся с женой, а потом усмехнулся и махнул рукой:

— Ну… чувствуйте себя, как дома, что ли. Всё равно эта нечисть снаружи до утра не угомонится.В общем-то, особого выбора у них с Мариной, похоже, не было: Кирку было хорошо известно, что, уж если Мёрдок объявил что своей территорией, тут бесполезно было спорить.Эта ночь была не просто тёмной.

Она была темнее всех прочих ночей, что видело это королевство. И даже то, что небо продолжало болезненно светиться кровавым заревом пожара, темноту парадоксальным образом не разгоняло, а только усиливало. Не было звёзд, не было луны, не было ветра. Мир под куполом и за его пределами замер в беспокойном ожидании чего-то, что пронизывало самую его суть, словно бы в затишье перед грозой. Нити судьбы звенели, натянутые до предела и готовые вот-вот порваться. Тёмная сила неслышно лилась сквозь многочисленные слои реальности, и музыка, которую она несла с собой, заставляла содрогаться тех, кто мог её слышать.Мало кто спал в эту ночь.Кто-то торжествовал за многие века ожидания, окупившиеся стократно.Кто-то досадовал на планы, пошедшие не так, как ожидалось, и строил планы новые, зная, что времени у него впереди ещё — как минимум пара тысячелетий.

Кто-то лежал рядом с женщиной, пахнущей смертью, и тревожно прислушивался к тишине.Кто-то писал письма матери и сестре при свечах, беспокоясь о завтрашнем дне.Кто-то пожирал чужую плоть, славя имя нового Бога.Кто-то сидел на троне и пил из винного кубка человеческую кровь, расправив над миром незримые чёрные крылья.Кто-то был мёртв — и, тем не менее, всё ещё стоял на ногах. Прямо за троном.А кто-то… ну, кто-то просто рассматривал яйцо и много думал. Не самое худшее этой ночью занятие, хотя и, конечно, не самое интересное.Яйцо было странное. Всё время тёплое, словно пульсировавшее изнутри, и такое твёрдое, что разбить его можно было, наверное, разве что уронив на него парочку наковален. Кирк, правда, только один раз поэкспериментировал, уронив его на пол — и предварительно высчитав, что удар об пол ему не повредит, хотя не то чтобы угроза Мёрдока была такой уж страшной. И от него исходила магия. Слабая, но постоянная, фоновая будто. Заключённая внутри скорлупы. Чьё, интересно, это было яйцо? Уж точно не птичье. И не змеиное. Какого-нибудь василиска? Или…— Не спится?Мёрдок каким-то образом умел подкрадываться незаметно, но — странное дело — Кирка это больше не беспокоило. Не так, как в начале пути. На самом деле, его компания была единственной, против которой Кирк не возражал в любое время. Ну, или возражал не так сильно, как мог бы.— Как видишь.Было тихо: остальные давно разошлись по комнатам наверху, выданным им хозяевами. Кирк почти сразу после прибытия хотел наложить на таверну защитные заклятия в несколько слоёв, но в процессе, к своему удивлению, обнаружил, что заклятий там хватало и без него, старых, но ещё крепких: стены, пол и потолок были сплошь исчерчены охранными знаками, непосвящённым казавшимися лишь затейливым переплетением древесных узоров и естественных трещин в досках. Он обновил те из знаков, что были уже истёршимися от времени, и подлатал некоторые из заклятий — и осознал, что теперь эта тихая гавань является едва ли не самым безопасным местом во всём Сенбурге. Когда он поинтересовался, откуда такая защита, Марина сказала, что это дело рук одного шамана, который как-то раз заходил к ним и расплатился вместо денег таким вот своеобразным способом. Почему-то Кирку на ум пришёл Чёрный Пёс: это было бы вполне в его духе.Мёрдок по-хозяйски зашёл за стойку, нашёл где-то внизу на ней две пивных кружки. Открыл кран в стоявшей там же бочке, налил в обе кружки поочерёдно и поставил одну перед Кирком. Кирк наблюдал за ним скептически, убрав яйцо в дорожную сумку — Мёрдок всё равно ничего по поводу этого яйца рассказывать, похоже, не собирался.— Я начинаю догадываться, почему твои приятели от тебя в таком восторге, что пустили нас переночевать, — заметил он ворчливо, но кружку взял. — Ты просто бесплатно работаешь за них ночами.— Они мои старые друзья, и давно меня знают. Я могу себе позволить выпить за их счёт, поверь.Пиво было… сносным. Ладно: даже больше, чем сносным. Гораздо лучше, чем обычно встречается в тавернах. У Мёрдока — как и у Волка — было какое-то особенное чутьё в том, что касалось хорошей выпивки. Только Мёрдок ей делился без всякого умысла, а Волк — ну, это был Волк, что с него взять. Кирк до сих пор злился на него за ту пирушку и за выведывание его тайн. Он вовсе не собирался тогда рассказывать про Кощея. А уж тем более — про себя. Это всё вино, чёртово вино, от которого слишком уж развязался язык, и хорошо ещё, что он не рассказал тогда чего-нибудь сверх этой сентиментальной чуши про своё ученичество.

И что-то было такое в том, как Мёрдок произнёс слово ?друзья?, словно зваться его другом было далеко не самым обыденным делом. Кирку в некоторой мере было интересно, насколько это определение применимо к нему самому.

— Почему они вообще ещё в городе? Здесь остались только упыри-волки и упыри-обращённые. И упыри-оборотни. И… эти двое. Зачем? Расширение клиентуры? Любители острых ощущений и экзотической кухни с приправой из крови?— Сам-то как думаешь? — Мёрдок присел на соседний с ним стул и тоже отхлебнул из кружки. — Они не могут уехать. Эта таверна — дело их жизни. Долгая история, но до того, как осесть здесь, они мотались по свету тут и там. Без дома, часто без денег. Изгнанники — ты-то знаешь, как это бывает.Он сделал большой глоток, прикрыв глаза. Да, он знал.— И?— И потом они едва не чудом, накопив за годы и понабрав долгов, открыли эту таверну. И не факт, что если сейчас они её бросят, то кто-нибудь ушлый не вздумает её прибрать к рукам. Думаю, ты понимаешь. Это их дом.Дом, подумал Кирк, и ему вдруг сделалось тоскливо. А ведь он сам — такой же упёртый баран, как и эти двое, спящие сейчас наверху, ничем не лучше. Приехал вот сюда, в Сенбург. Взял на себя чужие обязанности. Чужой долг. Гнался за призраком, за образом, на который нацепил совершенно глупо всю свою дурную детскую привязанность, как ярмо. Зачем он сюда рвался? Здесь больше нет ничего, и ничего не будет. Стоило посмотреть правде в глаза: это всё ещё с самого начала было чертовски неудачной затеей.Кого он пытался обмануть? Кутх не был демоном или духом. Он был, пёс его раздери, Богом. Древним, могущественным и, без всяких сомнений, злобным. У него на службе были тысячи, если не десятки тысяч, послушных ему ручных монстров разной степени человечности. А он вознамерился — что, как-то с ним сразиться? А потом выгнать из дворца? Да. Точно. Что же тут может пойти не так, интересно. Кроме, разумеется, всего и сразу.Мёрдок наблюдал за ним, развернувшись в пол-оборота, и молча пил своё пиво, изучая его лицо.— Думаешь о завтрашнем дне?Кирк поджал губы. Прикончил залпом свою кружку в несколько глотков, едва не подавившись, и закрыл глаза. Он должен был хоть кому-нибудь признаться. Он должен был это сказать.— Я не готов.