chapter 5 (1/1)

Двухдневное ожидание было невыносимым. Робби, казалось, переделал всё, что входило в годовой план, и ему всё равно было мало. За всего два часа он разобрал огромный шкаф, в который обычно просто клал ненужные ему вещи, хотя ранее думал, что это займёт не менее трёх недель. Он даже пятнадцать минут в привычное время простоял на лестничной площадке, недобрым взглядом сверля дверь напротив. Ничего, абсолютно ничего не происходило, и такая неизвестность действовала на нервы. Конечно, было уж очень глупо чего-то ожидать; Роттен, быть может, и сам в точности не знал, чего так сильно ожидал, но чувство сие было столь сильным, что прятаться от него было сложно. Третьего дня, до этого обойдя досконально всю свою обитель, он-таки взял телефон и с лицом мученика разблокировал оный. Положив его на стол перед собой, Робби ещё долго в нерешительности своей хмурился, вглядываясь в незамысловатые обои; потом, шумно вздохнув, всё-таки осмелился. ?Доброе утро.? – дрожащими руками набрал он, пред этим с двадцать раз проверив правильность адресата. На часах было давно за три дня, но правильность приветствия Робби уже не волновала. ?Как Вы себя чувствуете??Телефон отъехал на противоположный край стола. Зарывшись носом в ворот чёрной водолазки, за минуту Роттен успел проклясть себя за свою слабость десяток раз.К счастью (хотя, признаться, в первые пять секунд для Робби это было ?к сожалению?, ибо ничего хорошего от этой затеи он уже не ожидал), ответ не заставил себя долго ждать.Здравствуйте!!! Я, похоже, медленно превращаюсь в Вас...Вопросительно выгнув левую бровь, Робби придвинул телефон ближе, вчитываясь в строчки. В последний раз сердце его стучало так сильно, когда в детстве миленький мальчик – сосед по парте – протянул ему валентинку. Боюсь спросить, почему.Я целыми днями просто лежу и ворчу на свою жизньТолько сейчас Робби понял, насколько ему повезло, что этот разговор состоялся не в живую: рядом со Спортакусом он вряд ли бы смог сдержать той глупой улыбки, которая сейчас украсила вечно хмурое лицо его, и такое пятно на репутации он бы вряд ли когда-либо отчистил.Так теперь у нас ещё больше общего. Надеюсь, теперь вы понимаете, насколько хорош такой способ времяпрепровождения.Не совсем, когда нечем заняться, чувствуешь себя одиноким. Разве Вас никогда это не волновало?Было глупо отрицать такое. И пусть родителям Роттен говорил всегда: делить квартиру с кем-то он точно не собирается, где-то в глубине души этого ему и хотелось. Он всё-таки человек из плоти и крови, и в простом человеческом тепле он нуждался, как и другие.Что за глупость, я никогда даже не думал об этом.В таком случае, Вы счастливчикРобби не любил общаться с людьми. Но Спортакус, черт его дери, похоже, был сверхчеловеком. Этакий человекобог, к которому Роттена отчего-то так сильно тянуло. ?Это просто праздное беспокойство? – повторял как мантру про себя он это каждые пять минут, пока ждал нового смс. Но его не последовало. Значит, сейчас Вы в квартире абсолютно один?Ни к чему не обязывающий вопрос сам вылетел из-под его пера. Ответь Спортакус так, как ожидал Робби, смог бы он отрицать происходящее снова?Ну, не совсем...С интересом Роттен уставился в экран. ?Хорошо, даже так? – пронеслось у него в голове. Это не то, о чем Вы подумали!!!Если вообще о чём-то подумали...Вы ведь ни о чем не думали????Пушечным залпом три сообщения разразили тишину в квартире. Впервые в жизни звук приходящего оповещения приятно грел сердце его.Почему Вы не отвечаете? Я надеюсь, у Вас есть веская причина??????Растерянно прикрыв рот рукой, Робби проморгался, пытаясь успокоиться. Никогда ранее за один час он столь много не смеялся.И кто же составил Вам компанию?Стефани вчера принесла с улицы кота. Но ее нет, поэтому с ним сижу яРобби честно хотел ответить. Напечатать что-то остроумное, возможно, пошутить про детей или про надоедливых животных (или про всё одновременно). Он совершенно точно хотел сохранить остатки своей чести у себя, и ни в коем случае не желал поддаваться на чужие провокации. Но далее последовавшая фотография: обычное селфи, ничего большего, выстрелом на поражении пробило напрочь. На фотографии в растянутом бледно-розовом свитере Спортакус прижимал к щеке не по-уличному толстого рыжего кота. Вижу, теперь не Вы один в доме с дурацкими усами.Робби, наверное, действительно заболел или сошёл с ума. Во всяком случае, ему нечего было терять – это он знал точно. Можно к Вам зайти?И, не дожидаясь ответа, он, стремительно поднявшись со стула, покинул комнату. – Я думал, открывать Вы будете дольше.В быстроте своей Робби не то, что не переоделся, но даже забыл сменить пушистые домашние тапочки на привычные туфли. В этом, несомненно, был плюс – ему хотя бы не придётся просить чужие. В его поведении была особая тактика, которой Роттен следовал всегда, ежели ему требовалось чего-то заполучить, – внезапное нападение. Аккуратно надавив Спортакусу на плечо, Робби оставил позади дверь и попал в широкую прихожую.– Замок заедает только с той стороны. Никак руки не дойдут его починить.За большой прихожей Роттен свернул налево – темно-коричневое дерево двери посреди украшала вставка из стеклянной мозаики. Дверь эта, впрочем, была открыта, и чрез мгновенье Робби очутился в маленькой, но по-своему уютной кухне. – Хотите чаю? – участливо поинтересовался Спортакус, неловко, но все же как мог быстро проходя вперёд; костыль все ещё мешал ему ходить, и у Робби даже пронеслось в голове, что втроём они не поместятся.Однако поместились. Подключив чайник, Спортакус уселся за стол, поставив на оный локти, и, подперев щеку, принялся внимательно изучать взглядом гостя. На секунду сердце Робби остановилось. Ему вдруг показалось, что Спортакус что-то подозревает, что точно о чем-то догадывается, и, стоило парню открыть рот, многострадальные сердце Роттена свалилось прямиком в пятки.– Извините, я не часто принимаю гостей, – пожал плечами, торопливо оглядывая собственную кухню. – Обычно тут да и в прошлой квартире я виделся только с друзьями Стефани. Знаете, дети, – импульсивно разведя руками, Спортакус по-доброму улыбнулся, и Робби показалось, что в комнате стало гораздо светлее, – дети, они потрясающие, но иногда такие шумные. Позавчера, когда Стефани пригласила друзей на вечеринку в честь кота, её друзья чуть не разгромили мне половину дома. – Это ещё ничего. Дочь моих прошлых соседей каждое утро ровно в шесть будила родителей, а заодно и добрую часть соседей, велосипедным звонком. Знаете таким, ну, противным, – пододвинувшись вперёд, Спортакус сощурил правый глаз, и с легкой полуулыбкой Робби развёл руками, пытаясь очертить описываемую вещь, – не как дверной звонок, а в виде трубы, знаете?Он хотел было сказать что-то ещё, но свист чайника прервал его на полуслове. Чай Робби пил редко – в большинстве своём предпочитал кофе, однако впервые в жизни умолчал об этом. – Боюсь, у меня нет ничего сладкого, – все так же неловко поднявшись – Робби неприятно кольнуло: он мог бы предложить свою помощь, – Спортакус потянулся к верхней полке. – Но у меня есть печенье. Вы любите печенье? – стоило ему привстать на носочки, дабы дотянуться до кружки, как чужая рука его опередила.– Боже, Алекс, сядьте уже, на Ваши попытки смотреть тошно, – безусловно это не являлось тем, что в действительности желал произнести Робби, но улыбка Спортакуса оповестила: тот всё понял. – Будем считать, я сегодня волонтерствую. – Так почему в Вашем доме нечасто бывают гости?Поставив на стол две большие кружки с чаем, до этого ещё долго выслушивав хозяина квартиры, коий в привычной своей манере быстро тараторил, в какую кружку наливать ему, а какую для себя может выделить Робби, и где вообще находится чай да злаковое печенье, мистер Роттен с ликом победителя вальяжно сел на стул.– Раньше мне приходилось очень часто переезжать. Да и близких друзей у меня нет.– Странно, – добавив ложек пять сахара, Робби принялся размешивать чай, стараясь не стучать по граням кружки. – Я думал, люди к Вам тянутся.– Прекратите, – будь напротив него любой другой человек, мужчина обязательно бы подумал, что тот себе набивает цену; Спортакус же зарделся да отвёл взгляд слишком естественно, и не поверить ему было бы преступлением. – Не отрицайте, Вы ведь тоже считаете меня немного странным. Моя манера говорить, мой образ жизни... Да, люди всегда рады общению со мной и никогда не отказываются от моей помощи, но не больше этого. Разве что только дети ко мне и тянутся.– Алекс, – Робби чуть было не накрыл чужую руку своей, но вовремя осекся. – Если Вы странный, то что тогда делать мне. Не удивительно, что Вас любят дети – только они пока ещё искренни душой и могут Вас прочувствовать.Только закончив говорить, Робби понял, что именно сказал. Нервно опустил взгляд, всматриваясь в чай, и подумал, что совершенно не против, ударь в него сейчас молния, или пропади под ним земля. Он был готов услышать всё: и правдивые слова о том, насколько он глуп, и откровенный смех в лицо, но вместо этого где-то раздался шум, столь отдаленный – ещё бы, в эту минуту Роттен переживал свой личный Армагеддон, – что осознание о нем пришло не сразу.– Черт! – воскликнул Спортакус, резко поднимаясь со стула и морщась от, видимо, боли. – Котёнок, наверное, опять сорвался со шкафа.Никогда ещё Робби так сильно не был благодарен животному.– Его проведать?– Если Вам не трудно.Спустя считанные минуты на кухню он вернулся с тем же толстым рыжим котом с фотографии, который сразу нашёл себе место на коленях у хозяина. С этим Робби спорить не стал – животным почета особого он не оказывал.– Вам не кажется, что Стефани пока ещё слишком мала для животного?– Я думаю, никогда не рано начинать заботиться о ком-то. К тому же, разве мог я отказать ей? – Вам стоит научиться говорить людям ?нет?.– Нет, – отрицательно кивнув, Спортакус только потом понял абсурдность ситуации.И на мгновения комната утонула в смехе.– Хорошо, раз нам обоим сейчас нечем заняться, предлагаю продолжить наше пари, – после секундного молчания, Спортакус наконец подал голос. – Как насчёт личной тренировки с персональным тренером? – Отвратительная идея.Через десять минут Робби, пытаясь придать лицу своему вид как можно более недовольный, лежал на розовом коврике. Кажется, теперь он понимал Спортакуса – чьей-то улыбке действительно невозможно отказать. – Вы слишком напряжены. Думаю, если у Вас убрать боли в спине, на мир вы будете смотреть гораздо позитивнее, – Спортакус расположился на стуле рядом с ковриком. Смотреть на него снизу вверх было до ужаса непривычно, и Робби попытался вытянуться, чтобы хоть как-то сравняться с ним. Сложив руки на груди, он почти не слушал – отчего-то только долго снова всматривался в чужое лицо и понимал, что готов снова начать рисовать что-то, окромя рабочих проектов.– Я не думаю, что у меня получится. А то, что у меня не получается, я не делаю.Спортакус одарил его легкой улыбкой:– Не нужно принижать себя. Сразу ничего не происходит. Нужно только немножко приложить стараний. Ну же, закройте глаза.Закатив глаза, Робби пробормотал что-то навроде ?как скажете? и опустил веки. Тёплое чужое дыхание обожгло ледяную щеку; на плечо тихим летним бризом легла чужая рука. – Просто расслабьтесь, – чужой шёпот колыбелью матери коснулся его ушей. – Найдите свою Нирвану. Думайте о чём-то приятном. Дышите ровно.Это, наконец, невыносимо. Спортакуса вдруг стало слишком много: его руки, его голос – все это смешалось. Робби резко почувствовал, как кровь прилила к его голове, и понял, что стремительно краснеет. Все эти дни отрицая простую истину, он не учёл – нельзя противиться тому, что уже в тебе. – Нет, это, всё-таки, не мое, – измученно прошептал он и открыл глаза.Спортакус лишь пожал плечами, неторопливо разогнулся и примирительно улыбнулся.– Хорошо, как скажете. Тогда, быть может, сыграем в шашки? Вы же умеете, да?– В них я точно Вас растопчу.Робби выровнял дыхание, вновь придал лицу пассивно-агрессивный вид и прошёл за парнем в просторный зал.На столе остывали две чашки чая, но о них уже никто не вспомнил.