6.2. Нетребовательный (1/1)

Солнечные лучи, в которых неспешно плавает пыль, освещают его смуглое точеное лицо, отражаются в красноте глаз, словно блестящих на свету. Его волосы цвета черешни, обычно убранные назад, сейчас мягко спадают на плечи, обрамляя лицо, оттеняя крепкую шею. В его прищуре лукавство, уголки губ приподняты в усмешке. Он смотрит на меня прямо, открыто, с толикой интриги, и настолько уютный этот взгляд, что мое сердце совершает сальто. Только один раз, но волнение охватывает меня всего. Мне приходится напомнить себе, что это чернь, он демон, его сущность — само зло из преисподней, но мои панические мысли не имеют никакого веса, а Имя спряталось слишком далеко. Ничто не мешает мне видеть в нем равного. И даже черные белки его глаз не отталкивают меня.— Ты готов? — спрашивает он, протягивая мне руки. Я смаргиваю накатившее наваждение. С каких пор я начал присматриваться к его внешности? Он стоит передо мной, смотрит выжидающе. Он собирался стать моей тенью, чтобы выбраться на улицу вместе. Сперва я не понимал, что он говорит буквально, пока он не вывел меня на солнце, встав передо мной так, чтобы наши тени сливались в одну. — Не знаю, — честно отвечаю я, отчего он только шире улыбается и сам берет меня за руки, переплетая наши пальцы. Его движения плавные, мягкие, я бы даже сказал ненавязчивые. — Доверься мне, — говорит он тихо, — больно я тебе не сделаю. В свете последних событий его слова не звучат абсурдно. Пожалуй, он единственный, в ком я не вижу подвоха, хоть и знаю, что ничем хорошим наш контракт не закончится. Я не знаю, чего добивается демон, стремясь получить мою силу, но пока она нужна ему, я буду в относительной безопасности. А потом он подарит мне избавление. Он обещал. Его ладони теплые. Меня никогда так не держали за руку. Осторожно, немного интимно, но не так, чтобы мне захотелось оттолкнуть его. Даже несмотря на то, что он демон, ощущения приятные, сродни его объятиям. Чувствуешь, что ты не один и тебе есть на кого положиться, пусть даже и ненадолго. А сегодня он наглядно доказал, что я могу если не доверять, то быть уверенным в нем. И я не в праве это игнорировать. Не могу больше слепо следовать своим убеждениям. Возможно, мое внезапное расположение к нему вызвано отсутствием Имени. Оно все еще сидело глубоко внутри, даже не пытаясь сунуться в мою повседневность. Влияние силы демона на нее настолько огромное, что оно даже не отважилось кольнуть мою голову хотя бы один раз. — Ты готов? — снова спрашивает он.Моего неуверенного кивка оказывается достаточно. Он крепче сжимает мои руки, и у меня перехватывает дыхание от странного, щекочущего ощущения, будто по моей коже, начиная с пальцев, скользит шелк. Сам демон тускнеет, рассеивается в воздухе, словно сливаясь со мной. Моя тень меняется. Вытягивается, расширяется, принимая его силуэт.Его прохладная тьма струится по мне, обволакивая целиком, прилегает плотно, как вторая кожа, стягивает тело, лишая возможности двигаться привычно и непринужденно. Словно я надел слишком узкий костюм и умудрился застегнуться на все пуговицы, даже дышать трудно.— Неуютно? — мягкое шипение шелестит в моих ушах, отчего меня передергивает. Все так странно, я чувствую демона как часть себя, но при этом он не является мной. Он окружил меня, плотно пристал к коже, отчего становится гораздо теплее. — Неудобно, — поправляю я и тут же ощущаю, что его темнота ослабляет хватку. Теперь она не давит на меня, но облегает. Я могу спокойно шевелиться, и она вторит моим движениям.— А теперь? Неприятно? — уточняет он учтиво.— Непривычно, — отвечаю сухо и разминаю мышцы, стараясь свыкнуться с чужим присутствием, что добавляет веса моему телу. — А тень такой и останется?..— Это я и есть. Неожиданно тень абсолютно независимо от моих собственных движений поворачивается боком и склоняется в элегантном поклоне, отчего я примерзаю к месту, не в силах оторвать взгляд от ее наглой самостоятельности. Казалось диким видеть свою тень, не зависящую от тебя.— Ты и с людьми подобное вытворяешь?.. — спрашиваю глухо, и его голос вновь оплетает меня, раздается прямо в ушах, как если бы я слушал его через наушники. — Только если они разрешают.— И часто они тебе разрешают?.. — не знаю, зачем я спрашиваю. Просто интересно, с кем еще он так берется за руки. — Достаточно, чтобы время от времени покидать свое убежище, — не отвечает так, будто это совершенно нормальный способ передвижения. — А как они узнают, куда тебе нужно? Ты тоже общаешься с ними? Заключаешь контракты? — Поток вопросов удивляет меня самого, и я прикусываю язык, буквально ощущая его насмешливое хихиканье. Тень выпрямляется на пыльном полу и смотрит на меня, чуть склонив голову. Готов поклясться, я вижу две ироничные красные радужки. — С чего неожиданно такая любознательность? Принц заинтересовался своим скромным эскортом? — И вовсе мне не интересно, — ворчу я, стараясь прикрыть стеснение в голосе, — просто спрашиваю.— Спрашиваешь, потому что не интересно? — в его словах тактичная издевка, но я игнорирую ее, еще больше ощущая смущение. — Мы идем или болтать будем? — отзываюсь раздраженно и выхожу из комнаты, на прощание махнув Пину рукой. Но сидящий на диване кот, внимательно наблюдающий за мной, вопреки всем моим ожиданиям, затрусил за нами.***— Расслабься, — насмехается в ушах демон, — ты выглядишь, как будто на тебе белье не по размеру. — Обхохочешься, — сухо огрызаюсь я, но все же стараюсь следовать его совету и не обращать на тьму внимания. Вопреки свету солнца, тень идет рядом со мной, падая на дома, вместо того, чтобы послушно следовать за хозяином. Пин бежит спереди, изредка останавливаясь, чтобы проверить, следую ли я за ним, как он того желает. С тех пор, как мы покинули заброшенное здание, дух огня взял бразды правления в свои лапы, и вот я уже иду по солнечным улочкам Лондона, буквально кишащими людьми. Отовсюду доносятся голоса, гул машин и запахи самой разной еды. Наконец-то Пин останавливается возле одного из многочисленных кафе. Оно выглядит скромно, непритязательно, один из уличных столиков как раз пустует, в то время как все остальные заняты. Дух подходит именно к нему, потягивается и смотрит на нас.— Неплохо, — задумчиво шепчет демон, пока я усаживаюсь и рассматриваю заранее оставленную на столешнице карточку меню. Вопреки всем законам физики о преломлении света, его тень, вместо того, чтобы копировать мои движения и находиться на земле, бесцеремонно ложится на стул передо мной. Ну хотя бы стул не отодвинул, и то хорошо.— Ты разве не должен быть там? — я киваю на место сбоку.— На земле не очень удобно. Особенно неприятно, когда на тебя наступают, знаешь ли. — А если кто-нибудь заметит? — я мельком оглядываюсь по сторонам, отмечая окружение. Практически все столики заняты веселыми посетителями, и никто даже не смотрит в нашу сторону. Словно непонятно чем отброшенная тень на светлом плетеном стуле — совершенно нормальное явление. — Я тень. Никто не обратит на меня внимания, даже если будет очень пристально смотреть. Зачастую люди не способны объединять привычные явления с нестандартными их проявлениями, автоматически убеждая себя в неправильности собственного восприятия. Их невнимательность и неверие в высшие силы делают свое дело.— Высшие силы... — я хмыкаю, но немного успокаиваюсь. В конце концов, я единственный, кто знает, что именно прячется в моей непослушной тени. — Чернь, если будет угодно.Его слова звучат так, будто его оскорбляет мое отношение к его темному естеству. Я знаю, что проявление гордыни у демонов — нормальное явление, но слышать от него такое непривычно. — Сам не голоден? — я перевожу тему. Не знаю, кормят ли демоны свою физическую оболочку, но есть одному мне кажется немного неправильным. — Тень на кресле — странно, а два блюда для одного — нет? — его насмешка настолько очевидна, что я только обиженно прячу лицо в меню. Чтобы еще раз я ему что-то предложил! Обойдется. Как только приходит официантка, довольно симпатичная девушка, я тут же заказываю пасту ?болонез? и черный чай. Прежде чем убежать обратно, она умиленно смотрит на Пина, уже устроившегося на моих коленях. — Ах, так это ваш кот! А я думала, он ничей, — в ее голосе звучит легкое сожаление, словно она расстроена, что у него есть хозяин. Я же удивленно смотрю на Пина, который встречает мой взгляд. — Да, мой, — отвечаю я спокойно, — а я и не думал, что он мне изменяет. Пин дергает ушами, чихает, на что я автоматически отвечаю ?будь здоров?, и утыкается лапами в мой живот, подцепляя мою майку острыми когтями. Вот подлиза. — Нет, что вы, — смеется девушка, — я столько раз звала его с собой, но он убегал. Простите, я не думала, что он чей-то. — Звали его?.. — переспрашиваю я, и она улыбается еще шире. — Да, я живу прямо над кафе, все хотела его с собой взять, жалко было, что такой красавец на улице. — Вот как, — я рассеянно улыбаюсь, ощущая на себе пристальный взгляд тени. Пин урчит на моих руках, активируемый моими почесываниями. Официантка же, словно спохватившись, быстро извиняется и спешит к подозвавшему ее столику, прихватив с собой меню. — Хватит пялиться, — говорю тихо и ощущаю, как кровь приливает к ушам от слов демона:— Ты гораздо симпатичнее, когда улыбаешься. Я раздраженно перевожу взгляд на Пина, не собираясь отвечать на комплимент, который заставил меня чувствовать себя неудобно. Я не могу сказать, что раньше мне не делали комплиментов, но все они звучали от чужих людей, и в основном они отмечали цвет моих глаз, что в тот период времени звучало для меня как издевка. И уж тем более эти люди не целовали меня. Внезапная мысль заставляет напрячься. — Если я задам тебе вопрос, ты ответишь честно? Секунду тень молчит, а потом, словно прочитав что-то на моем лице, отзывается:— Не обещаю. Но постараюсь. Для меня его ответ более, чем достаточный. Я не знаю, почему меня настолько волнует вертящийся в голове вопрос, но понимаю, что не могу его не озвучить. — Почему именно поцелуи?.. — мне кажется, он рад моему вопросу. — Имена рождены звуками, — объясняет он негромко, терпеливо, как маленькому, — оно передано тебе из уст в уста. Ты услышал его, но оно еще чужое для тебя. Но как только ты начинаешь осознавать свою суть, еще будучи совсем ребенком, ты постепенно привыкаешь к нему. ?Меня зовут Винсент?, — говоришь ты всем, кто спрашивает, тем самым сплетая ваши с Именем судьбы. С течением времени Имя охватывает все твое тело, ты реагируешь, если кто-то зовет тебя, ты подписываешься Именем в письмах, придумываешь ему сокращения, полностью признаешь за собой. Вы становитесь неразлучны, телом и сознанием. Но все зарождается здесь, — я чувствую давление тьмы на свои губы, словно он проводит по ним пальцем, и практически зажившие раны, что я оставил на них, борясь с Именем, немного щипят. Еще никто не объяснял мне, как именно Имя привязывается к своему Хранителю. Все, оказывается, так просто. Но как можно избавить меня от Имени, если я сросся с ним?.. — Для меня эти губы олицетворяют вкус твоего Имени, — продолжает он, — твой язык — место, по которому с ним легко связаться, ведь именно там оно создано. И через поцелуи я усмиряю его. Люди в этом на вас похожи. У их имен тоже есть значения, пусть они и не наделены Ангельской силой. Ангельской. Я невесело усмехаюсь. Если бы только Ангелы знали, чем обернулся их добрый подарок. Недаром говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Похоже, именно туда направляется каждый Хранитель. Зато мне теперь известно, почему он целует меня. И я радуюсь, что они еще чужды мне. — Но есть еще одна причина, — неожиданно добавляет он, и я чувствую, что тьма теснее налегает на мои пальцы, словно мы с демоном до сих пор держимся за руки.— Какая? — спрашиваю, чувствуя, что в горле пересыхает. Что за реакция? — Мне нравится целовать тебя, — говорит он просто, будто это совершенно естественно.А мне некуда деться от его слов. И когда возвращается моя официантка, я радуюсь, как ребенок, потому что могу отвлечься на принесенные чай и пасту. — А это для Черныша, — подмигивает она и оставляет на тротуаре блюдце с молоком. Пин, благодарно мяукнув, тут же спрыгивает с моих колен. Официантка смеется, треплет его по голове и, прежде чем снова скрыться в заведении, забавно мне подмигивает.— Ты ей понравился, — замечает демон, пока я добавляю молоко в чай. — Она человек, — отрезаю я, будто это все объясняет. Привычка, вызубренная с детства.— Ты тоже им станешь, когда все закончится, — шелестит его голос в моей голове, и я поднимаю на него взгляд. Тень сидит, скрестив на груди руки. Сперва мне хочется поблагодарить его. За то, что он оставляет мне право на мечты, а не рушит их. Но я молчу, потому что сам знаю, что даже если каким-то чудом все действительно закончится, и я избавлюсь от Имени при жизни, оно будет преследовать меня весь ее остаток. Безглазое лицо, холодное и властное, оно не отпустит меня, потому что всегда являлось моей частью. Воспоминания не сотрешь, и зачастую они гораздо сильнее реальности. — Ты разучился есть? — с интересом спрашивает он, наблюдая, как я ковыряю вилкой спагетти. — Тебя покормить?— Нет, спасибо, — мрачно отзываюсь я. На самом деле аппетита нет. Я понятия не имел, что они с Пином действительно заставят меня прийти в кафе и заказать нормальную еду.— А мне кажется, что моя помощь необходима. Не успел он закончить свою фразу, как тьма, окружающая меня, сама направляет мою руку, давит на пальцы, чтобы они сгибались в нужном им направлении. Моя рука ловко наматывает на вилку спагетти и подносит ее ко рту, а я только смотрю на пасту и не могу и слова вымолвить. — Рот мне за тебя тоже открыть или сам справишься?..— Немедленно прекрати, — приказываю я одними губами, и давление на мышцы тут же ослабевает, — решил стать моим вторым Именем?..— Просто показательно ответил на один из интересующих тебя ранее вопросов. Ешь, Винсент. Тарелка должна остаться пустой. — Привязался, — ворчу я и все-таки отправляю спагетти в рот. И они оказываются настолько вкусными, что я чуть ли не мигом проглатываю целую порцию под саркастичные комментарии демона.***На счете десятипроцентная скидка.— Ты позвал меня в кафе, а платить должен я. Тоже мне, джентльмен, — бурчу я, чтобы никто не услышал, и тянусь к карману в поисках наличных, но застываю, краем глаза замечая, как от тени отделяется ниточка тьмы. Я слежу за ней взглядом, пока она извивается в воздухе, словно выбирает себе направление.А затем я вижу, как из внутреннего кармана пиджака соседствующего с нашим столиком крупного мужчины выбирается прямоугольная купюра. Моя челюсть отвисает, когда я наблюдаю, как сиреневая бумажка в сто фунтов, как осенний лист, пляшет в воздухе в нашу сторону, а затем аккуратно опускается на принесенную официанткой деревянную коробочку счета, чтобы изогнуться и проскочить внутрь сквозь узкую щель.— Сдачу можешь оставить себе, — я чувствую, что тень напротив усмехается. — Ты дурак?! Засунь на место! — кричу я, чуть ли не вскакивая, и все посетители, как один, включая забирающую заказ официантку, поворачиваются на меня, пригвождая к месту взглядами, какими награждают только местных сумасшедших.— Извините, — бормочу я, готовый сквозь землю провалиться. Мое лицо пылает, а его тень трясется от смеха. — Это не смешно, — злым шепотом напоминаю я, когда официантка настороженно забирает коробочку со счетом, стараясь больше не встречаться со мной глазами.— Ни капли, — весело шелестит его голос. ***— Оставшиеся задачи на сегодня: вернуть тебя домой в целости и сохранности. Я резко останавливаюсь посреди улицы. меня будто из ведра окатили. — Ты не подойдешь к моему дому, — говорю тихо, но внятно. И чувствую, как тьма на мне холодеет и словно тяжелеет, вызывая дискомфорт. — Винсент, я не собираюсь сталкиваться с твоей родней, — его голос звучит сухо и даже обиженно.— Они почувствуют тебя, — быстро отвечаю, не обращая внимания на подозрительные взгляды прохожих, — они не я, они ощутят твое присутствие и тем более Пина, а если это произойдет, то... — Я скрыт твоей силой, — напоминает демон, не дослушав меня до конца, — такого не произойдет. А Пин поможет мне вернуться обратно. — Ты их не знаешь, — выдавливаю отчаянно, — не знаешь, демон, и лучше тебе не знать!Как он не понимает, они не обычные люди, все они — Хранители, настоящие, сильные, не идущие на компромиссы. Они мучают меня, а уж если встретят настоящего демона, то простым изгнанием он точно не отделается. Отец лично за этим проследит.При одной мысли об отце меня выворачивает. Если он узнает... если хоть кто-то из них догадается... — Винсент, тебя нельзя оставлять надолго одного, — он звучит в моей голове мягче, тьма стремительно теплеет и уже не кажется такой навязчивой, как минуту назад, — твое Имя слишком сильное. — Я справлюсь, — отвечаю я резко, — я смогу. Пожалуйста, пусть он послушает меня. Я знаю лучше. Если он подойдет к моему дому, нет, к моей улице — беды не миновать. Но его неуверенность осязаема. Я чувствую, что он собираешься настоять на своем, поэтому добавляю:— Они жестокие, демон. Ты не представляешь, насколько. Я не знаю, что он слышит в моем голосе, но его осторожное уточнение холодит душу. — Жестокие... к черни? Я не знаю, как ответить. Мне кажется, что он почувствует ложь, потому что врать без Имени я не умею, а глубоко в душе не хочу. Поэтому я молчу. Молчу до тех пор, пока его голос не напоминает о себе. — Винсент. Я не откликаюсь на требование. Это всего лишь имя. Имя, которое я ненавижу. Которое боюсь до колик в животе. Я чувствую, как он давит на меня своей тьмой, ненавязчиво, но ощутимо. В какой-то момент мне кажется, что я вот-вот сдамся. Что выложу все как на духу, не сдерживаясь и не упуская ни единой подробности. Расскажу ему, что происходит в моей личной преисподней, почему я согласился на контракт и ломаю себя в надежде избавиться от Имени и наказать всех, кто его носит. За боль, за слезы, за разрушенные мечты. За беспричинные побои и безразличие. — Не заставляй меня, — прошу я совсем тихо, прикладывая все усилия, чтобы заглушить свое паническое состояние. И постепенно у меня получается, потому что демон снова подчиняется, проникшись моей просьбой. Он молчит, и только тьма, поддерживающая мое тело, прилегает ко мне плотнее, ведет к первому безлюдному закутку, чтобы растворить в своей глубине и перенести сквозь пространство в его убежище. Я чувствую пустоту, когда его тьма отступает, материализуя нас посреди комнаты и одновременно отделяясь от моего силуэта, возвращая хозяину свою физическую оболочку. Как быстро я привык к ней, настолько, что теперь ее поддержки не хватает. Только на этот раз демон воплощается не на расстоянии, а совсем близко, завершая свое появление не только переплетенными пальцами, но и мягким прикосновением к моим губам. Я не отстраняюсь. Не ощущаю привычного отвращения. Я прислушиваюсь к себе, пока он аккуратно играет с моими губами, пытаясь понять характер его поцелуя. Он проверяет Имя? Или же... ему просто нравится? Но как настолько интимные вещи с человеком, которого ты не любишь, могут нравиться?..Я приоткрываю рот, но не для того, чтобы он залез в него, как в прошлый раз, что действительно казалось противным, а чтобы совсем немного попробовать. Самому найти ответы на свои вопросы. Я ведь Хранитель, может, я тоже могу почувствовать его силу, но мне мешает упрямство?..Он замирает, словно боится спугнуть меня, останавливается, но не отстраняется. Он терпеливо ждет, хотя я чувствую его напряжение. Откуда оно? Ему неприятно? Не нравится? Непривычно? Но мне ведь тоже было. И он все равно целовал меня, пока я не свыкся.Я не знаю, как правильно целоваться. Кроме демона, я не могу похвастать опытом. Поэтому сперва я просто плавно вожу своими губами по его рту, стараясь привыкнуть к нему. Его губы очень мягкие для мужчины, немного влажные, они правильной формы, я бы даже сказал, что идеальной для его лица. А еще они кажутся податливыми и послушными, если я могу так отозваться о них. Что он чувствует сейчас? Склоненный передо мной, уступив свое право лидера, ощущая мои несмелые попытки сблизиться с ним... наверное, ему смешно. Он наверняка думает, что я неумелый и жалкий. Мысль подхлестывает, я отстраняюсь, опозоренный собственным суждением, но он резко ловит меня за локти и не позволяет отодвинуться.— Попробуй еще раз, — его голос странный, какой-то сиплый, — пожалуйста. — Но я... — Попробуй, — шепчет он мягко и снова прикасается ко мне.И я сдаюсь. Я целую его. Вспоминая все наши прошлые поцелуи, я осторожно пробую его на вкус. Я перебираю его губы, тщательно контролируя все движения, чтобы случайно не ошибиться, не прикусить слишком сильно и не наделать глупостей. Оказывается, когда сам берешь ответственность, ощущения другие. Я ловлю себя на мысли, что мне хочется, чтобы ему понравилось.Поэтому я не сразу замечаю, как деликатно он отвечает мне, как неспешно дополняет каждое мое неуверенное касание. Он вторит мне, целует в ответ, но не перенимает инициативу, не торопит, а разрешает экспериментировать, легонько направляя меня. Но это не раздражает, а наоборот, вселяет уверенность, действуя, как своеобразная похвала, его чуткая отзывчивость расслабляет и подбадривает. Ей невозможно не поддаться. В какой-то момент мне кажется, что я начинаю понимать, почему люди так любят делить поцелуи. Ощущение целостности, сотканное из двух равноценных чувств, из желания, какого бы рода оно ни было, вызывает трепет и странное понимание партнера. Целовать самому и получать ответ, как разговор, которому не нужны слова. Он основан только на восприятии, он передает то, что услышать не получается, а рассказать тем более. Мы отстраняемся одновременно, не сговариваясь. Еще минуту стоим совсем близко, практически в объятиях друг друга. Оказывается, он успел положить руки на мою талию, а я вцепился в его предплечья, не прижимая ближе, но и не отталкивая. Просто держался за него, словно это было совершенно естественным. На губах странное жжение, еле заметное, но я не могу назвать его противным или нежелательным, как и доставляющим удовольствие. Оно казалось натуральным.— Видишь? Совсем не страшно, — он нарушает тишину первый, слабая улыбка трогает его припухшие губы. — Не страшно, — эхом повторяю я, а он только шире улыбается.— Умница, Винсент. Я только сейчас понимаю, что он не боится моего Имени. Он зовет меня им, а оно не реагирует. Он бесцеремонно целует меня, спасает, как принцессу, каждый раз, когда нужен мне. Он ласков. Терпелив. Дает мне право выбора даже тогда, когда я его не заслуживаю. Не не вынуждает меня совершать грязные вещи, даже не пытался. Он прощупывает меня, слушает, изучает, чтобы не делать того, что может оттолкнуть меня.Глубоко в душе я знаю, что он приручает меня. Что вся сказочная атмосфера вокруг него, этот сон наяву, куда мне удалось попасть, — постановка, созданная исключительно для меня, чтобы я как можно скорее привык к нему. Но, Ангелы, неужели демоны способны на подобное?.. Почему Хранители не такие? Ведь быть честными и чуткими — это привилегия света, а не тьмы. И если он лжет мне от начала и до конца, то как это можно делать настолько искренне? Я не могу поверить, что он демон. Возможно все дело в разнице отношения. Его поступки и деяния моей семьи, как небо и земля, перепутанные местами. Его забота подкупает меня, мне до невозможности хочется верить ему. Черни, которая говорила, что желание посворачивать шеи Хранителям у него в крови. Грудь сдавливает так сильно, что я изо всех сил сжимаю челюсти, чтобы не заплакать. Эта боль далека от физической. Ее невозможно сравнить с мощью Имени. Это только моя боль. Я читал о ней в книгах, слушал на лекциях, видел в глазах людей, с которыми не смел сближаться. Эта боль от мечты, что не будет исполнена. Так ломает чувства, которые никогда не реализуются. Так сжимает сердце отчаяние. Ты видишь перед собой того, кого хочешь заполучить всем сердцем, но понимаешь, что этого никогда не произойдет. Сказка не закончится хорошим концом. Это не детский пересказ, а настоящая жизнь, где каждая остановка приносит горе, насколько бы счастлив ты ни был в путешествии.Русалочка превратится в морскую пену. Красная шапочка будет загрызена волком. Спящую красавицу изнасилует похотливый король. Крысолов утопит детей в реке. Три медведя выследят и задерут златовласую девочку. Пиноккио сожжет себе ноги, а потом его до смерти замучают люди, частью которых он так хотел стать. А меня предаст и уничтожит демон. Неминуемая, оригинальная концовка моей жестокой сказки. И я знаю, что даже при явном наличии теневой стороны, наступать себе на горло бессмысленно. Это необходимость, доведенная до крайности.Я не знаю, какое у меня сейчас выражение, но улыбка гаснет на его лице. Он немного наклоняет голову, его взгляд становится серьезным, изучающим, пальцы продолжают играть прикосновениями, только перешли на шею.— Не закрывайся в своих мыслях, — произносит демон медленно. — Говори со мной. — И что мне тебе сказать?.. — я понимаю, что мои губы ломаются в улыбке. И вижу, что она ему не нравится. Легкое беспокойство выдает его, наверняка думает, что сделал что-то не так. Но он ошибается. Он все сделал правильно. Я хочу тебя. Хочу привязать тебя к себе. Контрактом, телом, кровью — чем угодно. Только останься со мной в моем маленьком путешествии. Оно все равно закончится несчастливо, с тобой или без тебя. Но если ты будешь таким... я хочу, чтобы ты остался. Я буду ждать, демон. Ждать, пока ты не назовешь свое имя. Он закрывает глаза, медленно, чувственно, неспешно выдыхает и снова набирает воздух, полной грудью. Его шея чуть вытягивается вперед, губы искривляются в болезненном оскале. — Ты... прекрасно справляешься, — шипит он с таким удовлетворением и желанием в голосе, что мне становится не по себе, — так и нужно... Винсент... именно так... Зови меня.