Надзиратель (1/1)

Камин потрескивал оранжевыми языками пламени за решеткой, разбрасывал тусклые блики на кожаные кресла, что стояли возле него.Акация почему-то плохо горит.Привычным движением набив трубку, Патриарх дрожащими руками прикурил от спички. Вдохнул приятный, пряный дым, и уже через миг выдохнул его через ноздри.Вечер выдался колючим даже для ранней осени, и на улице он успел замёрзнуть. Проклятые руки дрожат, хоть и к дереву с малолетства привычны?— просить кого-нибудь из сыновей, чтобы они растопили камин, не хотелось. У них ведь свои заботы, да и приехал каждый из них, лишь бы отдать дань родителю, взрастившему их?— не больше, и не меньше.Под сердцем тяжело заныла тоска, но Патриарх не дрогнул. Лишь покрепче затянулся трубкой, смакуя тяжёлый дым. Хороший табак, знакомый табак?— пятьдесят фронтовых грамм. Как раз, чтобы сделать несколько самокруток в оглушающей тишине во время затишья?— так и стоит над окопами сизый туман с обеих сторон.Курят.Наверное, поэтому он не ругал сыновей за эту донельзя дурную привычку?— чего уж там: ругань не поможет, хоть и жена всегда лишь хмурилась, требуя вмешаться.Жена. Светлый ангел посреди того ада, в котором он оказался почти полвека назад.Неужели он когда-то был молод?—?Отец,?— голос самого младшего сына заставил невольно дрогнуть, но Патриарх не подал виду.Осевший, слегка с хрипцой?— словно у старика. Да и сам он, словно старик?— когда он успел упустить то, что Надзиратель так поседел?—?Садись, сынок,?— словно давно прерванный разговор начал Патриарх, выдыхая дым. —?Садись, в ногах правды нет.—?Так зачем ты позвал меня, отец? —?в голосе скользнуло недоверие?— терпкое, горькое, но Надзиратель сел.—?Поговорить мне с тобой надо… О делах семейных,?— сипло выдохнул Патриарх, поморщился от свиста в груди. —?Я пока глава рода, так что честь имею. Со мной говорил твой старший брат?— и я принял решение обсудить это с тобой.—?И что же он тебе наплел? —?зло усмехнулся инквизитор, но старик тут же поднял руку.—?Не перебивай, пока старший говорит?— этому тебя разве я не учил? —?закусив трубку, Патриарх тяжело затянулся. —?Ты всегда знал и знаешь, что Богомол?— моя длань, и что он, когда меня не станет, займет моё место по старшинству. Так вот: я знаю, что сейчас между вами двумя творится?— и своим словом внесу сюда ясность,?— Патриарх сжал в руке трубку и тяжело стукнул ею по столе. —?Я знаю о его намерениях забрать у тебя Яни и её удочерить?— и я одобряю это решение.—?Пап… —?холодок мерзко побежал по спине, и Надзиратель тяжело глотнул, со всех сил скрывая дрожь рук. —?Папа, ты… Т-ты не можешь! Ты не имеешь права!..—?Имею,?— тяжело отрезал старик, удивившись собственной хрипце. —?Я старший?— и не тебе, дитяти, мне указывать, что мне позволено. Ты слишком рано отбился от рук?— и это, как видишь, дурно на тебя повлияло.—?Пап, прошу… Пап, п-пожалуйста, у-умоляю!..—?Я сожалею,?— голос почти сорвался, надрывисто зазвенел, и Патриарх закашлял, чувствуя болезненный скрип в груди. —?Я сожалею, что мы с матерью не уследили за тобой и твоим воспитанием?— уж слишком сильно были ослеплены любовью к тебе и опекой. Но сейчас, это единственное, что я могу предпринять. Для твоей и её же безопасности.—?П-почему, отец? Почему?! —?голос предательски дрогнул, замерев на фальцете, и Надзиратель тяжело рухнул на пол, умоляюще схватил старика за руки, нервно посмеиваясь. —?Разве я не достоин называться отцом?! Разве я недостоин быть твоим сыном?! Почему, отче?!—?Хватит! —?сиплый свист вырвался вместе с хрипом, и Патриарх закашлялся, вырывая руки из хватки сына. —?Тебе нельзя доверять ребенка, Павел. Тебе вообще нельзя ничего доверить?— твои руки затесаны лишь ломать и крушить. Ты не Творец, и не Мастер?— и им никогда не станешь.—?Лучше просто скажи, что не любишь! —?зарычал Надзиратель, слабо хватаясь за край пледа, когда мужчина толкнул колеса коляски в попытке отъехать. —?Лучше скажи, что проклинаешь, что отрекаешься от меня и отсекаешь от древа рода, но не смей забирать у меня дочь!—?Дочь,?— голос заметно дрогнул, но старик лишь сжал колеса. —?Павел, не обманывай себя и не режь моё больное сердце?— она нам совершенно чужая, хоть мы приняли её и любим её, как родную.—?Тебе нужно только кровное родство, так? —?колени предательски задрожали, когда Надзиратель попытался подобраться вперёд, опять коснуться рук отца. —?А! Я понял. Я всё прекрасно понял! —?голос задрожал от нервного хохота, и тонкие пальцы опять оплели натруженные ладони. —?Ты… Ты хочешь, чтобы я женился? Чтобы я отрекся от целибата? Н-ничего, есть в меня ещё время… Боря, вон, два года только женат, а он старше меня на семь лет! Я… Я найду себе благочестивую жену, и… И у нас будет семья, слышишь, папа, семья! Только умоляю, не смей отбирать у меня дочь, прошу!—?Довольно! Павел, встань! —?бессильно зарычал Патриарх, выдергивая ладони и пытаясь развернуть коляску. —?Прекрати этот цирк! Ты сможешь с ней видеться, и даже забирать её к себе?— но я не позволю вам жить вместе! Ты не умеешь сдерживать своих чувств?— а она слишком хрупкая, чтобы выдерживать твой гнев на себе!—?Цирк?! —?глаза обожгли слезы, и Надзиратель горько рассмеялся, хватаясь за край пледа. —?О, цирк тут развели все, кроме меня! Знай же, отец, знай и внимай моему слову! Твои доблестные и благочестивые сыновья обманывают тебя! Все! И только я решился открыть тебе всю правду! Твои сыновья?— Всадник и Колдун?— уже три весны преданы земле! Они мертвы отец, слышишь, мертвы!Воздух, раскалённый до предела, с грохотом лопнул, меняясь гробовой тишиной.—?Как?.. —?внутри что-то с треском оборвалось, и Патрирарх замер, затаив дыхание. —?К-как м-мертвы?..—?Колдун покончил жизнь самоубийством,?— едва слышно выдохнул Надзиратель, испуганно замерев, замечая то, как постепенно бледнеет отец, как пальцы сжимают колеса. —?Всадника, скорее всего, убил кто-то из соперников. Подрезал ему ремни на седле, вот он и… свалился, вязы себе скрутив.—?Мертвы… —?едва слышно выдохнул старик, поднимая постепенно стекленеющие глаза. —?Мертвы… Я… Детей своих же пережил…—?И ты хочешь отдать им Яни, отец? —?со слабой тенью надежды спросил мужчина, нервно улыбаясь. —?Они обманывали тебя, отец, слышишь?! И только я с тобой полностью честен…—?Мертвы,?— словно не веря повторил Патриарх, слабо отталкивая руки сына. —?Как же так… Как же так?! —?громогласный рев больно разорвал грудь, и мужчина засмеялся?— тяжело, надрывисто, стараясь спрятать слезы.—?Пап! —?голос дрогнул, и Надзиратель тут же бросился к старику, когда тот зашелся в хриплом кашле. —?Папа, папочка, прошу!—?Отойди, сукин сын!Заскрипели половицы и Богомол с силой оттолкнул Надзирателя к камину, бросаясь к отцу.—?Что случилось?.. —?тенью на лестнице замерла Ута, но тут же бросилась следом за мужем, отмахнувшись от Имы, что до последнего держала её за руку.—?Отцу плохо,?— едва слышно выдавил из себя судья, осторожно похлопывая отца по щекам. —?Звони в скорую! Сейчас же! А с тобой, щенок,?— зло оскалился мужчина, окинув взглядом Надзирателя,?— я сейчас поговорю.Надзиратель тяжело охнул, когда рука брата цепко сжалась на плече, рванула вверх?— и даже не сопротивлялся, когда мужчина потащил его на улицу.—?До белочки уже допился?! —?в бессильной ярости зарычал Богомол, прижав брата к стене. —?Совсем рехнулся?! Или же не понимаешь то, что отец не должен был всего этого знать?!—?Заткнись,?— едва слышно выдохнул Надзиратель, поразившись тому, как звонко задрожал его голос в вечерней прохладе.Тут же сдавленно рыкнул, когда щеку обожгла крепкая пощёчина.—?Отец?— единственное, что у нас осталось! —?голос пропитывался бессилием, грохотал громче и отчаяннее. —?Единственное, что до сих пор держит нас вместе! Всех! Если он умрет!..—?… То наконец всё разрешится! —?зарычал инквизитор, ухватив мужчину за воротник футболки. —?Я наконец-то смогу вдохнуть полной грудью! Он должен поплатиться за все, что натворил, слышишь, Гриша! Твой отец не святой?— и мне уже противно смотреть, как ты трясёшься над этим куском мяса! Ненавижу! Всех вас ненавижу!—?Маленькое, неразумное дитя… Ничему тебя жизнь не научила,?— внезапно проворковал Богомол, скользнул к шее, некрепко сжал. Улыбнулся, чувствуя, как под тонкой кожей задрожал кадык. —?Если бы не мы, ты бы так и остался гнилым куском мяса, запертым где-то на чердаке. Отец ведь не раз повторял матери, что сделает всё, чтобы ты ходил и говорил. Хотя… Неважно. Совершенно неважно?— толку с того, что ты топчешь землю, дрянь. Но про Яни, о которой ты так заливал отцу, ты уже можешь забыть. Слышал, что он говорил? Ты не имеешь права воспитывать ребенка, Павел, ведь тебе нельзя доверить даже блоху?— и та от голода подохнет.—?Ты. Не. Посмеешь,?— прошептал мужчина, чувствуя, как внутри всё стынет. Как цепкие когти страха начинают скрестись глубоко внутри, царапать рёбра.—?Уже посмел,?— поблажливо улыбнулся судья. —?Скоро придет пак необходимых документов. И я лично прослежу за тем, чтобы у тебя изъяли бедняжку.—?Ты не посмеешь! —?заорал тюремщик, чувствуя, как от слез спазмирует горло. —?Она моя! Слышишь, она моя!Сила внезапно прильнула к рукам, и Надзиратель уцепился сильнее в воротник брата, бешеного зарычал, повалив тело на землю. Тут же прижал ногами к полу, уцепился в горло, с рвением пса сдавил.—?В тот раз мама позволила тебе жить,?— прошептал инквизитор, бешено сверкая глазами. —?Но в этот раз тебе я не позволю.—?Дядя Надзиратель! Дядя Надзиратель, не надо!Детский крик был полон отчаяния, и Яни со всех сил уцепилась в футболку тюремщика, попыталась оттащить.Руки лишь сильнее сжались на шее, выдавливая сдавленный хрип.—?Яни, отойди!Щёлкнул затвор.Выстрел был слишком резок, слишком молниеносен, душил отдушиной пороха.Броненосец не умел промахиваться.Слабые руки расжали футболку, и Надзиратель взвыл от боли в плече, упал на пол. Оскалился, смотря в зияющую дыру ствола, направленную на него.—?Кормящие руки до кости грызешь, щенок?! —?голос старшего брата загрохотал раскатом грома. —?Руки на своих же распускаешь?! А знаешь, что делают с такими?! А их стреляют! Как собак!—?Дядя Броня!Рука, держащая пистолет, дрогнула.Пуля пробила половицу как раз под ногами Яни, что ринулась к Надзирателю, закрывая его собой.—?Не надо, прошу, пожалуйста, не надо! —?голосок зазвенел колокольчиком, мерцая слезами.—?Яни, отойди! —?голос дрогнул отчаянием, но Броненосец лишь крепче сжал зубы. —?Отойди, кому сказано!—?Он не виноват! Дядя Броня, пожалуйста, он не виноват!—?Яни, ты не знаешь, что это за человек! Отойди!—?Войцех! Опусти оружие! —?рука Эли тут же уцепилась в запястье, взгляд зелёных глаз прошил насквозь.Броненосец устало закрыл глаза, медленно опустил предохранитель.—?Вот и счастье твоё, щенок,?— хриплый шепот сорвался с губ, когда уши чутко уловили сирену скорой.Пистолет упал на пол.