2 (1/1)

Они идут в темноте, едва разбавленной сиянием флуоресцентных камней, вплавленных в далёкий свод потолка, - почти как звезды на небе, только разноцветные, но такие же острые и холодные. Камни пульсируют, то едва освещая путь, то вовсе угасая, становясь подобными блестящей пыли. Но Зурду с его глазами хищной птицы вполне достаточно света, чтобы видеть и ориентироваться в пространстве. Впрочем, он изучил заброшенные жилые кварталы так детально, что прошёл бы здесь и вслепую, будь в том нужда.Какое-то время никто не нарушает тишину. Лишь звуки шагов раздаются в ней да гул бесчисленных древних кабелей, змеящихся под ногами.В голову настойчиво лезут мысли о том, что скоро пророчество свершится, а после Избранный уйдёт и в помощи Зурда нуждаться перестанет. Или нет?..Терзаясь сомнениями, он всё же пересиливает себя и решается спросить:- А можно что-то узнать?- Конечно.Господин будто чувствует волнение своего помощника, и даже одно-единственное слово из его уст звучит подбадривающе, вселяет уверенность. А ведь если подумать, он совсем не относится к нему, как к слуге: всегда говорит на равных, зовёт по имени, всегда стремится защитить, бросаясь в бой первым и закрывая собой...От этих мыслей сердце частит пуще прежнего, в голове совсем всё путается, и Зурд останавливается, чувствуя, что ему крайне необходимо перевести дух. Да и говорить так сподручнее будет. Он всего лишь спросит, и они продолжат путь. Совсем немного. Минута, не более.По инерции Избранный налетает на его спину.- Ох, простите, не предупредил, - Зурд поворачивается, машинально берёт его под локоть, а другой рукой так и держит за кисть.- Случилось что-то?Широко распахнутыми глазами господин с тревогой смотрит в темноту.- Нет-нет, всё хорошо, - изменённый частит, как обычно, когда нервничает, - я просто... После того, как вы пробудите Чёрное Солнце - уйдёте же из Вирсавии? По легендам, Избранный должен посетить каждый город в ледяной пустыне, чтобы открыть людям божественный свет...Господин задумчиво хмурится. Ему, лишённому собственной памяти, не знающему всех деталей пророчества, не так-то просто дать уверенный ответ...- Да, похоже на то, - наконец, произносит он неопределённо.И Зурд ещё больше уверяется в правильности своего решения.- Помните, я рассказывал, что хочу на старости лет открыть лавку, как сделал мой прошлый господин? - говорит он и, нервно сглотнув, продолжает поспешно: - Это всё самообман. Я рождён воином, из меня купец получится совсем никудышный. Ничего, кроме как сражаться, не умею. Но зато в этом деле я лучший!Мелодичный голос звенит, дыхания не хватает, поджарое тело мелко дрожит, выдавая предельную натянутость нервов. Его не перебивают, слушают внимательно, направив сосредоточенный взгляд куда-то на уровень шеи. Зурд чувствует, артерия на запястье господина начинает пульсировать чётче, быстрее, хотя лицо и весь облик его остаётся спокойным. И, глотнув воздуха, он отваживается выпалить то, что в последнее время так мучительно просилось с языка:- Помните крематорий? В общем, не сочтите за грубость, господин, но я с вами. Стану тенью, верным соратником, слугой, рабом, другом - называйте, как пожелаете. Я умру за вас!Но во всём этом списке остаётся неозвученным ещё кое-что.Он, никем не тронутый, предназначался Избранному во всех смыслах, если тот возжелает. Душой и телом.Зурд изучил этот вопрос разносторонне, дабы быть готовым независимо от того, какого пола окажется его господин. Но прежде он воспринимал всё отстранённо, лишь как один из навыков, которыми нужно владеть. А теперь оказалось, что и сам того жаждет. Принадлежать хотел бы вот так, по-особенному. Пусть даже не имеет настоящего опыта....Избранный мягко высвобождает запястье из цепких пальцев Зурда, но не для того, чтобы отстраниться, как показалось сразу. Он обнимает ладонями его руки повыше локтей, чувствуя тонкую дрожь, и слегка сжимает. Неопределённый жест. Так друг мог бы касаться друга в попытке подбодрить и успокоить, или же не просто...Зурд не может отвести взгляд от его лица. И в момент, когда сияние наверху разгорается ярче, глаза господина находят его глаза.- Ты и так со мной, - он улыбается мягко, едва изогнув линию чётко очерченных губ. - И волен принимать любые решения.Зурд роняет вздох. Свет над их головами вновь меркнет, окуная пространство во тьму. Он волен... Значит ли это, что он может делать то, чего желает сам? Тёплые ладони чертят незримый след по его рукам, поднимаясь вверх, и ложатся на плечи.Слегка склонив голову набок, Зурд наслаждается неожиданным прикосновением, горячо дышит сквозь приоткрытые губы и, повинуясь порыву, сам поднимает руки к лицу Избранного. Робко касается кончиками пальцев его подбородка, щёк, порхает к вискам... А тот не двигается, не отстраняет его, не противится - замирает, позволяя касаться себя. И смыкает веки, будто ему это приятно, и подаётся навстречу его рукам.Тонкие пальцы зарываются в тёмные пряди волос, обнимают голову..."...волен принимать любые решения".Зурд закрывает глаза и находит губами губы господина, сухие, мягкие и шершавые. Они, приоткрытые, с готовностью ловят поцелуй, словно только этого и ждали. И оказываются такими горячими, нежными... Голодными до ласк. И безумно пьянящими.Избранный опускает руки на талию своего помощника, тянет к себе, и Зурд отдаётся его воле, тает в его объятиях, позволяя ласкать свои губы, сминать их поцелуем так страстно и жадно, что невозможно сдержать рвущийся из груди стон. И сам прижимается к нему, обнимает плечи, целует в ответ неумело, но до боли искренне....Они отстраняются друг от друга лишь тогда, когда коротких вдохов становится недостаточно, а истерзанные поцелуями губы начинает покалывать. Стоят в темноте, соприкасаясь лбами и часто дыша. Наверное, всё будет хорошо. Нет... Обязательно будет. Раз у мира теперь есть Избранный.Раз они теперь есть друг у друга.И так бы стоять до бесконечности долго, но что-то тянет изменённого вперёд, куда они шли.- Господин, - шепчет он, коснувшись губами его щеки, - нам нужно идти.И, ощутив его кивок, вновь берёт за руку и ведёт сквозь мрак.?Всё будет хорошо?.Это последняя мысль перед тем, как сознание Зурда окутывает тьма, ещё более густая, чем вокруг. Несокрушимая и непроглядная.