Храм (1/1)

NB! Данная глава является скорее филлерной, чем сюжетной, она о прошлом Зурда (таких глав будет штуки три в разных местах). На сюжет особо не влияет, просто помогает лучше понять поведение персонажа, его мотивы и травмы. Эти главы с рейтингом, так что если вам не очень читать про секс с несовершеннолетним, изнасилование и всякое такое подобное стекло, то просто мотайте к следующей главе.Спасибо за внимание.* * *По коридору нижних ярусов храма стучащим эхом разносились медленные шаги, прогонявшие все остальные звуки. Маленькие измененные, заслышав эти шаги прекращали шебуршать в своих кельях и затихали, как перепуганные мыши.Храмовники-смотрители.Именно они так пугали изуродованных детей. Каждый из них в моменты кормежки и проверки старался вести себя как можно тише и спокойнее, чтобы не спровоцировать не самых довольных жизнью людей на грубость.Однако была одна келья, в самом конце коридора, в которой тихо было всегда. Там, прикованный к койке своими страхами и своим телом, лежал тощий семилетний мальчик со слишком большой для него головой. Он мог говорить, все понимал, но предпочитал молчать и притворяться спящим, когда к нему приходили.Смотрители давно привыкли к этому и не трогали мальчишку. А кто-то был даже рад, что не приходится наблюдать за тем, как неуклюже, медленно и до тошноты отталкивающее двигается этот дистрофичный ребенок. Они просто ожидали, когда тот окончательно перестанет шевелиться и можно будет освободить келью для нового ребенка.? И лишь изредка кто-то мог сорвать на нем свою злость.Шаги остановились возле тихой кельи. Чужие, незнакомые. Мальчик, давно научился определять, кто из храмовников к нему идет в этот раз, по походке, но этого человека он совершенно точно не знал.Раздался стук и ребенок замер, пристально глядя на дверь. Это было странно. Смотрители никогда не стучали, входили и все. Неужели им надоело ждать и они решили наконец прикончить малыша?Стало от чего-то страшно. Маленький измененный хотел умереть, даже ждал собственной смерти, но теперь, когда эта перспектива стала реальной, она перестала казаться заманчивой.Человек за дверью, так и не дождавшись ответа, аккуратно заглянул внутрь и воскликнул:-Как у тебя здесь темно! - Голос у него был приятный, мягкий. Таким голосом невозможно было кричать или ругаться. - Ты ведь, Свистящий, верно? - странный мужчина полностью вошел внутрь, держа в руках небольшой поднос со скудной едой и мрачную келью заполнил красноватый свет из коридора.Мальчик болезненно сощурился из-за резкого света, но кивнул.- Очень приятно, Свистящий. Я Варан, новый смотритель. Буду теперь тоже за тобой приглядывать, ты не против? - Он подошел к койке и поставив поднос на хлипкий столик, сел на край кровати. Только теперь мальчик позволил себе поднять все еще немного испуганные глаза на этого человека и первым, что он увидел, были пятна. Все его лицо и руки были покрыты темными пятнами и родинками, будто кто-то чем-то смотрителя облил. Малыш снача даже подумал, что это тоже измененный, но это все же был человек. Невысокий, со светлым ежиком волос, несколькими косицами со множеством бусин на затылке и с очень широкой, открытой улыбкой.- Почему ты сидишь в темноте, милый?- Вновь попытался разговорить ребенка Варан, видимо ничего о своем подопечном не зная.Свистящий молчал. От этого человека будто исходили какие-то потоки доброты и света, ему почему-то захотелось ответить, но сказать мужчине, что он специально сломал свои светильники, мальчик все же боялся.- Раздражает. - Все-таки тихо прошептал он, не выдержав открытого, выжидающего взгляда. -Тебя раздражает свет? - Кажется он действительно искренне обрадовался этому едва слышному ответу. -Да. - Вновь кивает Свистящий. - В темноте ему лучше. Все видно, но не мешает. - Голос его звучал сухо и так, будто ребенок сам удивлен тому, что может разговаривать. Не обратив внимания на странное "ему", Варан встал и закрыв дверь вернулся, забавно, слепо шаря перед собой руками на обратном пути.- Так лучше? - Он вновь, на ощупь, сел на край кровати, задевая горячими пальцами голую ступню ребенка. Тот дернулся, испугавшись прикосновения, но вновь кивнул, шурша подушкой. - Если ты там опять киваешь, то я этого не вижу. - Весело ответил мужчина.И снова тихое робкое "да" в ответ.-? Славно. Значит будем так.- Не зная, зачем осмотревшись, он продолжил. - Ты должно быть голодный. Я принес тебе еды. Справишься сам или помочь?- Сам.Осмелев в привычном для него мраке, мальчик вновь зашевелился. Он медленно, неуклюже сел, придерживая голову рукой и подтянул к себе поднос. Есть при ком-то совершенно не хотелось. Его руки, с ужасно развитыми мышцами, вечно дрожали, голову и ложку держать получалось плохо, а из-за слишком тонкой шеи были проблемы с глотанием, от того он вечно пачкался, но кормить себя не позволял. Ему хотелось быть самостоятельным даже несмотря на последствия и то, как тошнотворно это выглядело со стороны. Но сейчас, в темноте, Свистящий все же решился поесть, при этом странном, приятно не похожем на остальных, человеке, отпускать которого раньше времени, почему-то, не хотелось.Ложка глухо стукнула об алюминиевую миску и Варан повернул голову в сторону звука:- Приятного аппетита, милый.- Спасибо.- Ошибка. Питательная жижа, которой их кормили и которую он не успел проглотить, шлепнулась ему на колени. Стало до ужаса стыдно. - Ты испачкался? - Мужчина вновь среагировал на звук, но в темноте ничего увидеть не мог.- Нет. - Едва слышно врет Свистящий и голос его дрожит. Нужно было все-таки есть одному.Он нервно потянулся за тряпкой, которой обычно оттирался, но уголок ее оказался случайно придавлен подносом и мальчик, не заметив этого стянул его на себя, окончательно перемазавшись.В тишине кельи раздался глухой грохот падающей посуды. Напуганный резкими звуками храмовник вскочил и на ощупь бросился к Свистящему. - С тобой все в порядке? - Он нашарил в темноте обмершее, дрожащее детское тельце и мягко схватил малыша за плечи. Ребенок тихо плакал, готовый к тому, что на него все же накричат или ударят.- Уходите. Свистящий сам все уберет. - Давя всхлипы, но твердо произносит он.Сейчас существо ненавидело себя еще больше обычного. - Вот еще. И оставить тебя тут одного, ненакормленного. Ты и так смотри какой худенький. - Он ласково погладил его плечи.- Уходите. - Вновь повторил мальчик. От этих новых, приятных прикосновений перехватило дыхание, но он нехотя высвободился из теплых рук.Ласки ему хотелось безумно, но Свистящий сейчас был её совершенно не достоин. Так ему казалось.Но мужчина его будто не слушал. Он положил свою большую мягкую ладонь ему на горящую стыдом, впалую щеку и слегка погладив, большим пальцем стер с уголка губ остатки еды.- Эй, ничего страшного не произошло, ладно? Ну запачкался немного, ну уронил поднос. С кем не бывает. Мы с тобой сейчас быстро все уберем и все будет хорошо, ладно? Тут совершенно нечего стыдиться.- У него был такой ободряющий, вкрадчивый тон, совсем лишенный раздражения и отвращения, что обессиленный Свистящий смог только слабо покивать, унимая колотящееся сердце, а когда его отпустили, даже ущипнул себя, чтобы проверить, не снится ли ему это.Нет. Не снилось. Не снилось, как полноватый, пятнистый мужчина, спрятавший свое тело за множеством складок рясы, в красном свете люминисцирующего камня, висевшего у него на шее, стоял на коленях и собирал на поднос упавшую посуду и остатки еды. Не снилось, как он мягко забрал тряпку и вытер ей мальчика. Не снилось и то, как он по доброму потрепал его по бритой голове когда закончил.-? Я вернусь вечером и покормлю тебя, хорошо?- Нет. Он должен сам. - Последний протест.- Ты должен нормально есть и окрепнуть, больше ты ничего не должен. Наберешься сил и сможешь делать все сам. И он не смог ему сопротивляться. * * *- Почему ты все еще вздрагиваешь и дергаешься, когда я к тебе прикасаюсь?- Варан вновь сидел на краю кровати Свистящего в полной темноте и разминал мальчику ноги.Тот тихо постанывал, когда приятные, массирующие движения становились болезненным и не знал, что сказать. Прошло уже полгода, с тех пор, как Варан появился в жизни маленького Свистящего и все в ней поменял. Ребенок, даже не знавший до этого такого слова как "забота", начал потихоньку открываться и становиться более общительным. Отвечал уже не так односложно, проявлял любопытство и чаще двигался. Он даже немного набрал в весе, с тех пор, как позволил храмовнику кормить себя. Но прикосновения.Они все еще вызывали у него желание отдернуться в первые секунды. Он сам не знал, почему так происходило, но ничего не мог с этим поделать. Было даже немного обидно, что его тело так реагирует, ведь касания Варана мальчику нравились.- Может это потому что ты сам никого не трогаешь? - Предположил Варан не дождавшись ответа.Мальчик задумался. Храмовник был прав, за все это время ребенок сам ни разу его не коснулся. Боялся, что мужчине это может быть неприятно, да и повода не было, хотя порой и очень хотелось.Он даже завидовал тому, как непосредственно и легко сам смотритель мог касаться его. Вот как сейчас. Не сосредотачивая все свое внимание исключительно на руках, плавно и аккуратно.- А Свистящему разве можно к вам прикасаться? Другие смотрители говорят, что он отталкивающий. - Все же спросил ребенок. -Конечно, милый. Если кого-то надо или очень хочется коснуться, то это сделать нужно обязательно! И ничего ты не отталкивающий. Измененный робко заулыбался. Он представил себе, как проводит своими тонкими пальчиками по мягкой, пятнистой? коже, а мужчина, будто прочитав его мысли, придвинулся ближе.- И вам будет это приятно? - Будет. Почему не должно? Тебе же нравится, когда я тебя трогаю. - Он погладил мальчика по голове, а тот едва различимо покраснел и неловко поймал руку мужчины, впервые самостоятельно касаясь его.-Ну как, не страшно?- Нет. - Он прижал ладонь к своей щеке, потерся о нее и прошептал. - Спасибо. А потом вдруг его полностью накрыло тепло и приятное давление. Варан склонился над ним и просунув руки под спину и голову, прижал к себе и снова сел, усадив мальчика себе на колени, обнимая его.Свистящий занервничал. Он шумно и часто дышал, боясь вырываться и совершенно не понимал, что происходит, почему его вдруг схватили. А храмовник успокаивающе гладил его по спине.- Все в порядке, милый. Это всего-лишь объятия. Я тебя просто обнимаю. Это хорошо. Это не причинит вреда. Это значит, что ты мне нравишься и ты под моей защитой. Понимаешь? Не бойся. - И он стал чуть укачивать мальчишку, чтоб успокоить.- Свистящий правда вам нравится? - Наконец спросил ребенок запинаясь. Он был смущен, взволнован происходящим и даже подумать не мог, что окажется кому-то симпатичен. - Ну конечно. Ты ведь мой маленький друг. - Он на пару ударов сердца сжал мальчика чуть сильнее, незаметно вдыхая нежный запах детского тела и снова расслабился, позволяя измененному самому освободиться, когда он того захочет.* * *Свистящий сидел в одной набедренной повязке, на шаткой табуретке посреди кельи, в которой впервые за последние года четыре было светло. Он изо всех сил старался не болтать все еще тощими, но заметно вытянувшимися ногами в такт мурлыканью Варана.Мужчина стоял у него за спиной, придерживал своего подопечного за подбородок и скреб его намыленную голову опасной бритвой, снимая отросшие за месяц волосы.- Готов. - Он стер остатки пены, попавшие на лоб Свистящему, поцеловал обнаженное, хрупкое плечико и помог перейти на кровать.Мальчик довольно улыбался, надевая ставшую короткой, едва доходящую до середины бедра, рубаху и все же заболтал ногами. - Варан, а как я выгляжу? - Голос ребенка звучал громче и куда бодрее, чем при их первой встрече, два года назад и он наконец начал отучаться говорить о себе в третьем лице.- Очень симпатично. - Улыбнулся мужчина, беззастенчиво и даже как-то откровенно разглядывая мальчика.- Ты поэтому вернул свет? Тот, смущенно улыбнулся:- Нет, просто не хочу больше от тебя прятаться. Но ты не понял. Я имею ввиду, я никогда не видел себя со стороны. Просто другие храмовники зовут меня уродцем и измененным, а ты называешь милым. Я знаю что отличаюсь от вас, но не понимаю, как. Опиши меня.-О, вот ты о чем.- Варан сел рядом и взял лицо ребенка в ладони, разглядывая его. - Ты правда симпатичный. У тебя маленькие, белые бровки, длинный, острый носик, большие, круглые и полностью черные, такие, что не видно белков, глаза с короткими, белыми ресницами и аккуратный ротик с тонкими губами. - Описывая каждую черту лица он нежно проводил по ней пальцами и сам лучше изучая лицо, которое до этого дня не мог толком разглядеть.- А уродцем и измененным тебя зовут потому что когда ты был совсем маленьким, тебя подвергли мутации, изменили, изуродовали. Ты отличаешься от обычного человека, потому так и зовут. - Закончив объяснять, он поцеловал мальчика в лоб.- Значит раньше я был обычным человеком, как ты или другие храмовники? - До этого момента существу никто ничего толком не объяснял, так что теперь оно хотело получить все ответы на так давно мучавшие вопросы.- Верно. На сколько я знаю, твоя мать отдала тебя сюда?за деньги еще младенцем. Тебя скормили специальному чудовищу и оно вернуло нам тебя таким, какой ты есть теперь.Мальчик помрачнел. Новость о том, что родная мама продала его, позволив изуродовать была не совсем тем, что он хотел бы о ней услышать.- Почему она так со мной? - Едва сдерживая навернувшиеся слезы спросил Свистящий. Хотя он не знал этой женщины, стало обидно. - Не знаю. Видимо ты не был ей нужен. Так бывает. Зато теперь ты со мной и я тебя никогда не отпущу. - Он потянулся, обнял мальчишку, наваливаясь на него сверху и принялся щекотно расцеловывать его лицо и шею.Свистящий, забыв о том, что почти заплакал, рассмеялся и заерзал в руках смотрителя.- Варан. Варан, не надо! Щекотно! - он весело хохоча уворачивался от поцелуев и пытался вырваться. И без того короткая рубаха задиралась все выше, а сам ребенок, постепенно приученный к таким контактам, даже не подозревал, насколько неправильно все происходящее между ними.- Слезь с меня, ты тяжелый!- Он наконец спихнул с себя мужчину, но тот, улегшись рядом, так и не выпустил мальчика из объятий. Он довольно улыбался и гладил Свистящего по обнажившемуся мягкому, впалому животу без единого намека не пресс.- Я тебя никогда никому не отдам.- Вкрадчиво произнес храмовник, даже не представляя, насколько этот наивный ребенок счастлив это слышать. * * * Одной из причин, по которой Свистящему очень нравился Варан, было то, что мужчина отвечал на его вопросы. Просто, сразу, не высмеивая и не называя глупым, какими бы наивными эти вопросы не были.Мальчик давно уже стал понемногу разговаривать и с другими смотрителями, перестал их стесняться и даже иногда перестукивался с другими кельями, но все самые важные для него вещи узнавал именно от Варана, даже не задумываясь о том, что этот человек может ему соврать.И сейчас ребенка мучал один такой важный вопрос, точнее состояние его тела. Оно стало меняться иначе, не только вытягиваться и набирать массу, но и по другому реагировать. Раньше когда Варан его касался или целовал, было просто приятно и немного щекотно, теперь же сердце начинало биться чаще, внизу живота все волнительно стягивало и в набедренной повязке становилось немного тесно. А еще появились разные новые мысли и желания.- И что же это за мысли и желания? - Поинтересовался Варан, поглаживая сидящего у него на коленях мальчика по бедру.Мужчина и сам, не без удовлетворения, заметил, что Свистящий изменился, а значит с ним теперь можно было делать вещи поинтереснее, не боясь, что он не так поймет, оттолкнет или, что хуже, кому-то расскажет. Оставалось только дождаться удобного момента в этой долгой игре, и вот он настал.- Ну... - Ребенок замялся. Он сам не понимал, почему, но стыдился этих фантазий. Они казались ему слишком близкими и личными даже несмотря на их с Вараном тесные отношения.- Ну? - Он, будто издеваясь, сместил руку на внутреннюю сторону бедра и стал поглаживать совсем близко к паху. Свистящий заерзал, хотел было свести колени, но ему не позволили.- Ну... Я думаю о том, как ты выглядишь без рясы и представляю как мы так вдвоем. А еще хочу чтобы твои руки коснулись выше, как когда ты меня моешь, но просто так и дольше. - Все же выпалил ребенок и охнул от того, что ладонь мужчины, отзываясь на последние слова, мягко накрыла его пах и чуть сжала, доставляя удовольствие.- Так, да? - Голос Варана стал заметно ниже от морального удовлетворения тем, что его практически попросили собой овладеть.Мальчик вжался в мужчину и часто закивал, пряча глаза. - Да ты, похоже, влюбился, мой милый.Это слово десятилетний ребенок слышал впервые. Он непонимающе посмотрел на храмовника, чуть щурясь и шумно дыша в ответ на ласку.-? Это как когда тебе что-то очень нравится, но это чувство куда глубже. Это значит, что ты и душой и телом хочешь принадлежать мне.- Объяснил Варан и не прекращая ласкать мальчика, второй рукой удобнее развернул его лицо к себе.- Но ты никому не должен об этом рассказывать. Здесь это чувство под запретом. Другие храмовники не хотят чтоб вы, измененные, были счастливы, испытывали радость и удовольствие. Им нужно, чтоб вы были просто рабами. Поэтому они убьют нас обоих, если узнают, что мы любим друг друга, понимаешь? - Он провел большим пальцем по приоткрытым губам, которые так долго запрещал себе целовать. - Погоди, ты тоже меня любишь? -Встрепенулся Свистящий. - Ты тоже хочешь принадлежать мне? - Конечно, мой милый. Уже давно. Иначе стал бы я с тобой столько времени возиться? Для такого нужно сильно и искренне любить.- Но почему ты не говорил раньше? - Его так взволновало это откровение, что он и думать забыл о руке снизу. Мальчик быстро завозился, полностью разворачиваясь лицом к храмовнику, седлая его бедра.- Потому что не хотел пугать тебя. Хотел, чтобы между нами все было обоюдно. - Мужчина новой позе был, кажется, даже рад.- Чем пугать? - Свистящий по-птичьи наклонил голову, искренне не понимая, как можно напугать любовью, если она делает хорошо. - Вот этим. - Он опустил ладони мальчику на ягодицы и прижал к себе, давая ребенку почувствовать сквозь рясу свой эрегированный член, а в следующую секунду нетерпеливо поцеловал.Сейчас ему не хотелось болтать, хотелось получить наконец свой долгожданный приз в виде наивного, невинного, но готового на все ребенка. Того, кого он столько времени готовил для себя и того, кем хотел теперь овладеть без остатка.Свистящий едва ощутимо дрожал в его руках и тихонько постанывал в свой первый поцелуй. Сердце мальчика от этой близости колотилось бешено, так, что удовольствие смешивались с испугом умереть прямо у Варана на руках. Хотелось быть ближе, теснее, чтобы совсем ничего не мешало, особенно эта большая, бесформенная ряса, которая оказывается все это время скрывала от измененного то, что его любят.* * *-Ты смешной. - Улыбается Свистящий, прижимая к себе рясу храмовника. Полностью обнаженный мальчик сидел на столе, широко раздвинув ноги и наблюдал, как Варан избавляется от остатков одежды. - О, интересно, почему же? - Мужчина скептически глянул на ребенка, стараясь не дать понять, что эти слова его задели.Свое пухлое, пятнистое, покрытое мягкими, кучерявыми волосками тело он не любил. Оно никогда и ни у кого не вызывало бурного восторга, больше напоминая какую-то игрушку, а не предмет вожделения. Мальчик пожал плечами:- У тебя волосы на теле. Они щекотят. - Вот как! Тогда тебе тоже стоит обзавестись такими, чтоб было не так смешно. - Варан подошел ближе и отбросив рясу, жадно оглядел тощее тельце. Мужчина врал ребенку во многом, но кое в чем был с ним все же честен: мальчишка был красив. Точнее не так. Он будет красив, когда станет старше. Когда его пропорции сравняются, а на костях нарастет побольше мяса, когда лицо потеряет детские, миловидные черты, станет острее и грубее. И это видно уже сейчас, в этом дистрофичном ребенке с торчащими ребрами, острыми плечами и коленями, и со все еще слишком крупной головой. Он будет вызывать желание.Этот факт Варана немного злил. Нет, к тому моменту ему уже не будет до мальчика дела, мужчину не привлекали даже подростки, но зависть свою подавить он не мог. Аж захотелось сделать Свистящему больно.- Нет, не хочу. Мне нравится, что ты пушистый. - Он потянулся к мужчине и обвив его шею своими тонкими ручками, вовлек в медленный, нежный поцелуй. Обида быстро прошла, потонув в этой податливой нежности. Варан властно огладил хрупкое тело ребенка и оторвавшись от его губ, стал спускаться ниже, выцеловывая шею, грудь и живот. Свистящий от таких действий всегда таял, становясь соблазнительно безвольным и горящим от желания. Жаль, нельзя было оставить на его коже засосов. Откинув измененного спиной на столешницу и заставив упереться о её края ногами, мужчина несколько раз прошелся языком по внутренней части бедра, наслаждаясь мягкой, гладкой кожей, подбираясь к анальному отверстию и вставшему, не человеческому члену.Довольно заурчав, храмовник крепко обхватил бедра мальчишки и принялся вылизывать его промежность, делая влажным и скользким. Периодически мужчина поднимался выше, погружая в рот рельефный, с чуть более темной кожей член существа, заставляя того кусать свои губы и едва сдерживаться, чтобы не нарушить запрет и не застонать.- Варан. - Тихо, горячо шепчет ребенок и опускает ладони смотрителю на макушку, сжимая между пальцев короткие, светлые волосы.Мужчина закатывает глаза от удовольствия и втягивает щеки, когда его голова идет вверх, выпуская член.-Мой хороший мальчик.- Он заставляет ребенка как следует вылизать свои пальцы и входит двумя ему в попку, чувствуя, как его мышцы чуть сжимаются вокруг.Чтобы немного отвлечь и расслабить свою игрушку, храмовник вновь берет в рот его член, изучая языком каждую неровность и бугорок на стволе. Он двигается в такт пальцам, доставляя пьяняще удовольствие. Мальчик не сдерживается и все же стонет. Совсем тихо, блаженно. Это можно было бы спутать со вздохом, но Варан точно услышал.- Нарушаешь? - Севшим голосом интересуется мужчина, добавив третий палец.Ребенок шумно выдыхает и мотает головой. Он знает, что нельзя. Знает, что если их кто-то услышит, их убьют. Но черт возьми, как же ему хотелось не сдерживать голоса. Эти звуки рвались не просто из груди, они шли из сердца. Они были его молитвой этому человеку, завладевшему им полностью и без остатка, и эту молитву хотелось петь как можно громче и нежнее. Но было нельзя.Пальцы исчезли, оставляя после себя неуютную пустоту, которую быстро заполнил короткий, толстый член мужчины.В этот раз Свистящий закусил пальцы, чтобы не стонать и храмовник, довольно кивнув, начал двигаться, крепко держа мальчишку за бедра, а потом и вовсе навалившись на него, не давая ребенку слишком активно шевелиться. Мужчина вообще не поощрял активности со стороны Свистящего, предпочитая, чтоб тот просто лежал и не двигался. Тому оставалось только царапать короткими ногтями широкую спину, да прятать стоны в глубоких, влажных поцелуях, пока все это не заканчивается и его не заполняет горячим, липкий семенем.* * *- Ну что, готов выйти из своей кельи и немного пообщаться с другими? - Сухо и безэмоционально поинтересовался старый, седой храмовник, старший смотритель. Он заходил редко и это всегда означало перемены. Сегодня он навестил Свистящего, чтобы проверить, в здравом ли он уме и действительно ли уже может нормально двигаться, не боясь сломать себе шею. И если да, то можно ли начать учить его тому, для чего он был создан - служению. Ребенок, не отрывая взгляда от пола, часто закивал. Выйти из кельи ему хотелось ужасно. Варан много рассказывал о внешнем мире и хотя очень часто эти рассказы были пугающими и призывали не покидать безопасной комнаты, мальчишке, лишенному самим же мужчиной, робости, хотелось увидеть все самому. Ведь живут же там все остальные и ничего. У него тоже выйдет. Смог же он в конце концов встать, а значит этим надо пользоваться! - Хорошо, тогда пойдем. Я отведу тебя к твоей группе. - Он протянул сухую, жилистую руку ребенку и тот без всякого стеснения за нее взялся, про себя отметив, какая морщинистая и на ощупь похожая на грубую, смятую простынь, кожа у старика. Совсем не похоже на мягкие руки Варана.И вот, Свистящий впервые в осознанной жизни идет по этому длинному, глухому коридору. Теперь и его босые шаги гулким эхом отскакивают от покатых, влажных стен. Он ждал этого. Почти одиннадцать лет ждал и надеялся, что однажды сможет покинуть свою келью. Сначала в качестве трупа, а потом, с появлением Варана, на своих двоих. Он был искренне счастлив в эти мгновения, совсем не боялся и хотел только, чтоб вел его сейчас его возлюбленный, а не медлительный Старший, опиравшийся о посох.Длинные ноги сами рвались вперед, даже не зная куда, только бы скорее, но приходилось себя одергивать. Храмовник, несмотря на возраст, очень ловко и очень больно этим своим посохом бил.Когда они наконец дошли до небольшого зала, где уже собралось с десяток разношерстных, непохожих друг на друга, изуродованных детей, примерно одного возраста, Свистящий испытал смешанные чувства. С одной стороны он был в восторге от такого количества сверстников, а с другой наконец действительно понял, что значит "измененный" и это заставляло содрогнуться. Ведь каждого этого малыша предали и продали родные, и не каждый после мутации имел хотя-бы приятный вид. У кого-то было несколько рук или голов, у некоторых была чешуя и другие странные отростки, а у одной девочки лицо, хотя и по-человечески красивое, было перевернуто вверх тормашками. Однако все это не помешало Свистящему быстро влиться в эту толпу застенчивых и немного зашуганных детей, и быстро стать среди них своим.Обучение началось и мальчик даже не подозревал, на сколько жестокие уроки ему приготовлены.Вечер того же дня.Хлесткая пощечина и совсем не ласковый взгляд, вот чем ответил Варан на радостные объятия Свистящего и сбивчивый, короткий рассказ о прошедшем дне.- Ты понимаешь, что ты натворил?! - Зло рычал мужчина, нависая над перепуганным такой резкой к себе переменой мальчиком.Ребенок держался за горящую огнем щеку и глотал слезы, совершенно не понимая, чем вызвал гнев смотрителя. Ярость в Варане клокотала, а мысли панически метались. Он поверить не мог, что Свистящий вот так просто взял и согласился покинуть келью. Это ведь значило что скорее всего мальчика навсегда оставят служить в храме и в итоге придется что-то делать, как-то разрывать отношения. Он рассчитывал, что слабого ребенка просто продадут или съедят и концы в воду, а он просто перейдет к следующей своей жертве. Но теперь... Кажется он очень уж перестарался с заботой об этом уродце. Это злило. И с этим срочно надо было что-то делать.А если он проболтается. Не храмовникам, а другим детям. Тогда он точно пропал! Дети ведь не умеют толком молчать! - Зачем ты показал Старшему, что тебя можно выпускать? Я же просил! - Не дав ребенку ответить, он снова ударил, разбивая ему губу. Свистящий упал и не подумав о том, чтобы уворачиваться или сопротивляться. Он был разбит и ошарашен тем, что его счастье может мужчину разозлить.- Но что в этом плохого? - Едва слышно пролепетал мальчик. - Мы ведь просто пообщались и нам рассказывали про город. - Что плохого? ЧТО ПЛОХОГО? - Приглушенно, чтобы никто его не услышал, кричал Варан. - Он еще спрашивает, что плохого! Неблагодарный мальчишка!И новый удар. Из разбитого носа на рубаху, которую еще не успели сменить на послушническую рясу, хлынула кровь. - Варан! Варан, пожалуйста, не надо! Мне же больно!- Свистящий попытался отползти, размазывая по лицу кровь и слезы. - Я правда не понимаю, что плохого! - А ты подумай! - Рыкнул мужчина, вытряхивая ребенка из рубахи и швыряя на койку. - Я тебя выхаживал, я тебя на ноги ставил, для чего? Подумай и скажи мне!- Он угрожающе навис над Свистящим.- Потому что ты меня любишь. - Всхлипывая и давясь кровью ответил ребенок. - Вот именно! А ты меня похоже, больше не любишь, раз так делаешь. Я тебе, видно, больше не нужен! - Шипел он мальчику прямо в лицо. - Люблю. Люблю! Честно! И ты мне нужен! Варан! Пожалуйста!- Свистящий едва не задыхался от страха, крови и слез. Нос опух и он так и не понял, что такого сделал, но потянулся к мужчине, надеясь его успокоить и вернуть ему хорошее расположение духа. Но разозленному, в том числе и на себя, чего он признать не мог, мужчине этого было мало. Мальчишку хотелось раздавить, растерзать, унизить, хотелось, чтобы он никогда больше не посмел его ослушаться. Чтоб он пошевелиться без его приказа больше не смел!И он хватает все еще доверчиво тянущиеся к нему тонкие детские ручки, грубо переворачивает мальчика на живот и срывает с него остатки одежды. Боль. Страх. Предательство. Удушливое унижение и первые трещины на нежном, трепетном сердце, которое так жестоко и мучительно медленно теперь разбивалось. Этого никто и никогда уже не заберет из души Свистящего. Когда все закончилось, сил плакать и умолять, глухо крича в подушку, уже не осталось. Мальчик просто лежал навзничь весь перепачканный в собственной крови и чужом семени, и мелко подрагивал.Вновь захотелось умереть. Унявший наконец свой гнев Варан сидел рядом и мягко поглаживал ребенка по ноге.- Прости меня, милый. Я погорячился. Не нужно было так. - Он примирительно сжал тонкую лодыжку.- Но и ты меня пойми. Я тебя просил, не показывай остальным, что тебе лучше иначе они тебя у меня заберут. А ты?! Скачешь как заведенный и болтаешь со всеми вокруг. И как мне после этого верить, что ты меня любишь?- Его рука поползла вверх, поглаживая колено.-Я ведь все для тебя делаю. Неужели тебе мало? Зачем тебе остальные? Они ведь не будут тебя любить, только причинять боль. А я тебя люблю, мой милый. Ты же знаешь.- Но мне никто не делал больно. Было интересно. Я бы хотел еще пообщаться с остальными детьми. Новый приступ ярости. Уже не такой сильный, так что мужчина смог его контролировать. Он только больно, до синяка сжал ногу мальчика чуть выше колена и глухо проговорил. - Ты должен меня слушаться, иначе нам обоим будет плохо, ты меня понимаешь? Сделай что угодно, но оставайся в келье. Понял?- Но Варан! - Ты. Меня. Понял?! - Понял. - Сухо всхлипнул мальчик.- Прости. Я не хотел тебя расстраивать. Я люблю тебя. - И я тебя, милый. - Мужчина наконец лег рядом и нежно прижал к себе истерзанное тельце.Он не мог не признать, ему понравилось. Это была истинная покорность, беззащитность и беспомощность. И он хотел еще. Хотел снова ударить, снова грубо и властно взять, не тратя время на эти сопливые прелюдии, хотел слышать, как его умоляют остановиться и не останавливаться. И почему он не делал этого раньше?- Не делай так со мной больше, ладно? - Будто слыша чужие мысли тихонько просит ребенок. -Не буду. - Врет мужчина, нежно целуя мальчика в кончик разбитого носа. * * *Варан, воспитывая Свистящего, вкладывая в его голову определенные, удобные для себя понятия, и предположить не мог, что вся его наука однажды войдет ему, так сказать, заточкой в бок.Свистящий занятий не прекратил. Он пытался сделать как просил любимый, хотя и не очень хотел, но не вышло. Ему этого попросту не позволили, даже несмотря на то, что ребенок вновь стал слабеть. Варан морил мальчика голодом, якобы наказывая за непослушание, но полностью контролировать этого не мог, так как был не единственным его смотрителем.Свистящий же, не понимая, за что его наказывают, ведь он пытался остаться в келье, зато прекрасно осознавая, что он слишком худой, чтоб сидеть без еды больше дня, стал делать нычки. Прятал хлеб и вяленые кусочки человеческого мяса, которые стали добавлять к его питательной жиже, когда он начал лучше управляться с собственным ртом. Еще пытался сохранять фрукты, но они во влажной келье быстро гнили.А потом в этих схронах стали появляться конфеты.Варан продолжил насиловать мальчика. Не каждый раз. Нет. Иногда он все же был нежен, чтобы поддерживать в Свистящем романтические чувства. Старался бить не слишком часто и так, чтобы чтобы следы были скрыты рясой. И каждый раз старался объяснить свою грубость так, чтобы ребенок чувствовал себя виноватым, а вместо извинений за резкость стал оставлять конфеты.Однако измененный, несмотря на все старания и уговоры мужчины, постепенно понял, его больше не любили и он тоже больше не любил.Варан сам ему сказал, любовь, это как когда тебе что-то очень нравится, но это чувство куда глубже. Это значит, что ты и душой и телом хочешь принадлежать кому-то.Мальчику больше не нравилось. Он больше не хотел принадлежать Варану. Эта принадлежность стала причинять ему слишком много боли и страданий, которых он не мог избежать как бы не старался. Себе же принадлежности он не ощущал вовсе. Варан сам ему сказал, что не проявил свою любовь сразу, потому что не хотел пугать. Хотел, чтобы между ними все было обоюдно.Обоюдности больше не было. Было принуждение, боль и страх.Варан сам ему сказал, что Свистящий ему нравится и он под его защитой. Защиты больше не было. Защищаться теперь нужно было от Варана. Варан сам ему сказал, он его никогда не отпустит. И от этого теперь становилось страшно.Все это мальчик понял далеко не сразу. Сначала ему было просто не до размышлений, нужно было выжить. Потом он пытался вернуть прошлую нежность и доверие в их отношения. Не хотел, чтобы все навсегда осталось вот так. А потом стали приходить мысли. Медленное понимание ситуации постепенно выедало детскую наивность и доверчивость, и выливалось в одно единственное решение проблемы. То самое, о котором он мечтал в семь лет. Он должен был умереть. Только так он сможет прекратить это. И теперь было не страшно. Было все равно. У него отняли смысл его существования, а значит жить было и не за чем. Все равно кроме Варана никто его больше не полюбит. Мужчина сам ему так сказал.И все-таки уходить одному не хотелось. Насильник должен был поплатиться за то, что отнял у теперь уже подростка самое дорогое, его счастье.Он потянет Варана за собой, не позволив ему поступить так хоть с кем-нибудь еще.* * * В келье Свистящего снова было темно. Он опять испортил все свои светильники и теперь просто ждал, решив, что все должно закончится так же, как и началось.Варан пришел как обычно, под вечер, в плохом настроении и без еды. Остановившись в дверях он недовольно прогудел:- Что за детский сад ты тут устроил. Ты уже не маленький, чтоб прятаться от меня в темноте! Или ты думаешь, что если я вспомню детство, то не стану тебя наказывать?- Он презрительно фыркнул и не запирая двери вошел внутрь.- Ну же, вылезай, не зли меня. Ты же и сам не хочешь, чтобы я делал тебе больно, но ты меня вынуждаешь.Свистящий, скрытый мраком собственной кельи, превратившейся за последний год в собственный маленький ад, крепко сжимал в ладони заточенный обломок ложки, который приготовил специально для этого момента. Он был без рясы, чтобы лишний раз не шуршать, чтобы не за что было схватиться. Было прохладно, но чуть подрагивал измененный не из-за этого. Вдох. Выдох. На занятиях им говорили, что некоторых измененных продадут и они станут слугами, телохранителями или наемниками для обычных людей. Выходит, он сейчас делает то, для чего создан. Вдох. Выдох. Страшно. Убивать страшно, а не убить еще страшнее. Если у него сейчас не получится смертельно ранить Варана, тот просто рассвирепеет и точно прикончит его, и тогда никто ничего уже не докажет. Вдох. Он справится. Выдох. Он обязан справиться. Едва заметная тень отделилась от стены и бесшумно подплыла со спины к грузному мужчине. В свете коридора блеснула заточка и практически полностью вонзилась Варану куда-то в переход между плечом и шеей. Не смертельно, но дико больно. Мужчина взревел, хватаясь за рану и с необычайной прытью бросился на мальчишку. Тот в последнюю секунду выскальзывает из смертельно опасных рук и бросается в коридор, но его все же валят на каменный пол у самого выхода и сделают.-Ах ты сучонок мелкий!- И Свистящему, не успевшему толком прикрыться, вновь разбивают нос. - Ты что это удумал?! - Новый мощный удар приходится в челюсть, выбивая передние зубы. Хорошо что они у мальчика каждый раз восстанавливаются. -Ты совсем оборзел на меня нападать! Я же просил не провоцировать, но ты сам опять напросился! Ты думаешь, я тебя не убью?- Он хотел было ударить мальчишку головой об пол, но тот, воспользовавшись слишком длинной фразой, хватается за торчащий из плеча кусок заточки и дергает на себя, как рычаг.Острая, корявая железка рвет вены, мышцы и отвратительно царапает по костям. По коридору разносится болезненный крик и содержимое желудка мужчины, не готового к такому, рвется наружу. Свистящий успевает увернуться так, чтобы это не попало на лицо, но он все равно оказывается замаран в чужих рвотных массах.На шум из других келий стали выбегать храмовники, а за ними и дети. "Кажется это провал... "- Пронеслась у Свистящего неутешительная мысль, прежде чем его все же ударили об пол, разбив голову, а потом стало темно и легко. * * * - Почему вы напали на своего смотрителя, юноша?- Этот вопрос, заданный механическим голосом, звучит спасительным вторым шансом для неудачного покушения Свистящего. Мальчик лежал в лазарете, с туго перебинтованной головой и искренне не понимал, почему все еще жив.Спрашивал его какой-то странный, высокий мужчина в белой маске, с нарисованной кровавой кляксой вместо рта, который, судя по одежде занимал не последнее место в храме.- Я... Мы больше не любили друг друга. - Говорить было сложно. Голова болела, а из-за выбитых зубов слова свистели и шепелявили.- Что вы имеете ввиду? - Судя по приглушенному маской голосу, мужчина непонимающе нахмурился. - Мы любили друг друга. Долго. Были близки, целовались и... - Вдруг Свистящий понял, что не знает как называется то, чем они занимались. Описывать было неловко, но он заставил себя, ведь пути назад не было. - Он раздевал меня, раздевался сам, мы терлись друг о друга телами и... - Достаточно, я понял, у вас был секс, продолжайте. - Маска с отвращением вскинул руку, жестом прося сначала прерваться, а потом снова говорить. - Угу... Я...был не против. Но потом, но потом я разозлил его и он стал грубым. Он стал делать со мной...секс, хотя я этого не хотел... - Он вас насиловал. - Вновь помог мужчина. Мальчик попытался кивнуть, но его затошнило. - Не стоит. У вас сотрясение мозга, лучше просто говорите.- Ладно... Он говорил, что нам нельзя друг друга любить, что если об этом кто-то узнает, нас обоих убьют и я держал это в секрете. Но потом, когда он стал... насиловать.- Слова давались тяжело и приходилось делать паузы.- Я не выдержал. Я не захотел жить и решил что должен взять его с собой... Маска вдруг снова прервал мальчика, но в этот раз аплодисментами:- Подумать только, двенадцатилетний ассасин, мстящий за растоптанные чувства и опороченную любовь, прелестно.- Он встал. - Чтож, не думаю, что вы мне врете. Такое нарочно не придумаешь. А вот вам, молодой человек, наврали. Вас не убьют. Вас просто будет чуточку сложнее продать. Но этот вопрос мы решим. Поправляйтесь. Вы хорошо себя показали. - Мужчина похлопал Свистящего по плечу и собрался было уходить, но у самого выхода мальчик его окликнул:- Господин! А что будет с Вараном? - Вы хотели сказать, с Ухом? Надо же, он даже тут вам наврал. С ним все будет хорошо, не волнуйтесь... - Он провел рукой в когтистой перчатке по шее, намекая, на то, как именно все будет хорошо и чуть помедлив добавил. - Вы, главное, не распространяйтесь. Нам же не нужна эпидемия изнасилованных, понимаете? Не до конца понимая, ребенок все же кивнул, вновь вызывая у себя приступ тошноты. Он не знал, как то, что он кому-то что-то расскажет, может вызвать эпидемию, но точно видел, что перечить этому человеку действительно не стоит.Да и если честно, его это уже мало волновало. Свистящий впервые за долгое время почувствовал себя легко и свободно и не собирался портить это чувство тяжелыми размышления. Ему хотелось просто поскорее забыть все плохое, сохранив в памяти только теплые моменты и идти дальше. Тем более, что желания умереть больше не было.