Can I have a little more? (1/1)

Я все еще пытался придумать хоть что-нибудь, найти выход из этой ситуации, а Джон уже тянет менякуда-то, обнимая за талию. Он едва касается горячими губами моей замерзшей шеи, будто оставляя ожоги, и хрипло шепчет: ?Ну, пошли, чего же ты…? И я встаю и иду с ним, словно загипнотизированный. Голос разума пытается сказать ?остано..?, но я отмахиваюсь от него, пелена возбуждения затуманивает все остальное. Мне плевать на Ринго, Джорджа и Брайана, мне плевать на наш альбом, на леденящий ветер, на то, что будет потом. Есть только Джон, один он в целом мире. Моем мире.Мысли обрывчаты. Все окружающее выглядит размытым и нечетким, как сквозь толстое стекло. Я чувствую только руки Леннона, обнимающие меня. Мне и самому хочется прижать его к себе крепко-крепко, но я понимаю, что тогда точно потеряю контроль над собой. Так мы и бредем до гостиницы. Ночной портье не обратил на нас внимания, когда мы ввалились с морозной улицы встрепанные и разгоряченные. Кажется, наш этаж пятый. В лифте я не выдерживаю. Оттолкнув Джона к стенке, резко наваливаюсь на него. Губы, шея, плечи – он весь будто вертится в ярком калейдоскопе. На какое-то мгновение мне показалось, что сквозь пелену его мутных от алкоголя глаз промелькнули насмешливые чертики. Но тут же мне стали безразличны и чертики, и ангелы, и все на свете, потому что Джон поцеловал меня. Сделал он это как-то неуверенно, точно опасаясь чего-то. Эта робость раззадорила меня еще сильнее. Впившись в него, я слегка прикусил его губу. Он вздрогнул и глухо застонал. Дыхание стало прерывистым, его руки опустились еще ниже…Створки лифта открылись.Клубок из наших тел кое-как вывалился из него. Немного очухавшись, я начал припоминать, где находиться наш номер. Четвертая дверь справа. Пятнадцать шагов. Сейчас эти шаги кажутся километрами. Всего-то – пятнадцать километров – и ты у цели. Пятнадцать километров – и исполниться заветная мечта, такая несбыточная, сладко-запретная. Джон толкает дверь. Вот он – порог мечты! Скорее запереться на ключ, отгородиться тысячами замков от всего мира, чтобы завладеть этой самой мечтой – нахальным, непредсказуемым, грубым и несравненно прекрасным Джоном Ленноном!Любовь? Нет, я его не люблю. Но он мне нужен. На день или на месяц, на год или на всю жизнь; я не знаю. Но сейчас он мне просто необходим, так необходим, что я готов отыметь его прямо здесь и сейчас, прижимая животом к холодному дереву двери. Мне сейчас даже нужен не он, а ощущение полной и безраздельной власти над ним. Какое это пьянящее чувство победы – великий бунтарь игениальный насмешник стонет от наслаждения, содрогаясь от моих толчков внутри него.Приспустив его штаны, я плавно провожу рукой по члену, глядяему прямо в глаза. Сперва какое-то легкое недоумение и…презрение? Это неважно, их тут же вытесняет похотливый огонь. Все вокруг завертелось, меняя очертания и окраску, я чувствовал только горячую плоть Джона. Перед тем, как я вошел в него, мелькнула странная мысль: А что если я растворюсь в нем? Тогда мы станем одним человеком…??Ох, Пол, По-ол!? Еще жарче, еще громче. Я изо всех сил стараюсь не стонать во весь голос. Вот она - эйфория, вот она – реальность несбыточных грез, вот она – власть!Леннон выгибается дугой и, глухо вскрикнув, затихает.* * *Я проснулся рано-рано утром.Кинув взгляд в окно, я почувствовал радость от того, что солнца нет. Ни один его лучик не проникал сквозь плотный слой облаков, поэтому небо было чудесного стального цвета. Настоящая осенняя погода. Может, даже пойдет дождь. Это просто замечательно.Какая-то приятная мысль кольнула меня. Такое себе напоминание о чем-то хорошем, волнующем. Джон. Мой Джон. Что-то тягуче-сладкое волнами накатывает на меня. Страсть? Наслаждение? Любовь? О, да, Джонни, детка, сейчас я тебя та-ак люблю! Я ухмыльнулся. Теперь уже неважно, что будет потом. Все главное уже случилось. Я доказал ему, я, можно сказать унизил его, подчинив себе. И все-таки я его люблю.

К тому же, он вряд ли захочет все это афишировать, так что общественного мнения можно не опасаться. Никакого пятна на моей репутации.

Натянув штаны и накинув рубашку, я вышел из номера. Леннона там не было, значит, он тоже уже не спит. Мне так хотелось найти его, посмотреть ему в глаза, ехидно спросить, как он себя чувствует. Хотелось посмотреть, как он себя будет вести после всего, что случилось.Я обошел всю гостиницу, но Джона нигде не было. От кого он хочет убежать? Он меня или от себя? Надо было спускаться во двор, а если и там никого – спрашивать у портье. Все наши еще спят, на часах буквально шесть утра, так что нет смысла ставить всех на уши. Захватив из номера пальто, я вышел на крыльцо гостинцы. Пахло сыростью, листья, медленно кружась, падали в лужи, шелестели деревья. Я медленно пошел по двору, наслаждаясь этими мгновениями.

Леннон сидел на той же скамейке, где и я вчера, и курил. Меня он не замечал или упорно не хотел замечать, но когда я подошел почти вплотную и уже открыл рот, он, не оборачиваясь, бросил:- Как спалось?Голос равнодушный до презрения. Ах, вот как, Джонни, ну ладно.- С кем спалось, с тобой? – хмыкнул я, - неплохо, очень даже неплохо.Он молча затянулся сигаретой.Десять секунд. Двадцать.Никакой реакции.Полминуты.- Леннон, ты ничего не хочешь мне сказать?Тишина.Начинает расти тревога. Что-то пошло не так. Мой блестящий план по захвату Джона Леннона катится ко всем чертям. Он не должен молчать. Не дол-жен!Я так и стою, растерянный, ничего не понимающий, а он все затягивается раз за разом.Три минуты.Наконец Джон разворачивается ко мне.- Так значит, тебе понравилось? – спрашивает вкрадчиво.Теперь молчу я. Что мне ему отвечать?- Что, нечего сказать, Маккартни, а? Тогда скажу я. Знаешь, что это было вчера? Это была проверка. Проверка моих догадок и многочисленных слухов. Я все-таки тебе нравлюсь, как это мило.Я оторопел.Он уже улыбается во весь рот.- Кажется, наш милый мальчик – гей, не так ли? Какая сенсация – покоритель девичьих сердец трахает своего лучшего друга!- Не смей говорить так, будто тебя это вообще не касается! – вспылил я. – Этот лучший друг – ты, да и притом, ты сам начал ко мне лезть!Еще скажи, что я тебя изнасиловал, - он откровенно веселился, - что все это было без твоего согласия. Я же все видел, Маккартни, а теперь лишь получил доказательство своим предположениям.- Что ты видел, Джон? Что ты видел?!- я был ошарашен. Смятен. Повергнут. А он издевался надо мной.Джон не ответил. - Ты хотел меня, Пол, и ты получил. А что дальше? – он, затянувшись в последний раз, бросил окурок на газон.Что все это значит? Что он вообще говорит? Почему выставляет все в таком свете?

Опять тягостное молчание. Я просто стою и смотрю на него.Он был пьян – все объясняется просто. А сейчас сожалеет о своем поступке. Все очень и очень просто. А ты, Маккартни, дурак.Словно прочитав мои мысли, Леннон медленно проговорил:- Глупый-глупый Полли. Не надо так удивленно на меня смотреть своими прекрасными глазками. Неужели ты до сих пор не понял?Я опустил глаза. Говорить было сложно.- Что понял?- Я ведь совсем не был пьян, так, пару бокалов для храбрости. Я действительно этого хотел. Ты мне даже нравишься, Макка. Я никогда не ожидал взаимности, я почти забыл об этом, смирился и принял как должное.Я сглотнул. Это что, признание в любви?- Но это все дохлый номер. Мы просто не можем быть вместе по ряду причин, которые ты сам знаешь. Но самое главное – это не нужно тебе. Ты просто хотел меня, наверное, от скуки, от толп девчонок, которые сами прыгали тебе в кровать. Это все так надоело тебе, захотелось чего-нибудь нового, необычного, ярких ощущений. Что молчишь, я прав или нет?Мне захотелось закричать, ударить его, сделать что угодно, лишь бы он перестал говорить эти вещи, лишь бы без слов понял, что все не так, все сложнее, что он правда нужен мне. Все мои планы и мечты рассыпались прахом, от желания власти над Ленноном не осталось ни следа. Было только какое-то удивительное ощущение отчаяния, вроде того, какое бывает, когда падает карточный домик, воздвигнутый с таким усилием. Надо все исправить, надо подхватить карты, пока они еще не все упали.Но я выдавил из себя только одно слово:- Прав…Карточный домик рухнул с грохотом взорвавшейся бомбы.Джон с каким-то злорадным удовлетворением кивнул:- Ну, вот теперь все стало на свои места.Нет больше карточного домика, нет и нет! А все продолжаю пытаться собрать разлетевшиеся карты.- Зачем, Джон? Заче-е-ем? - Я спрашиваю почти шепотом, потому что боюсь ответа.- Зачем?.. – отозвался он эхом. – Чтобы все было так, как должно быть. Как есть сейчас. Если ты понимаешь, о чем я. Будем считать все, что произошло маленьким розыгрышем.- Каким розыгрышем, Джон? Кого ты разыгрываешь? – я все еще шепчу, в то время как он говорит громко и уверенно.Он на мгновение задумался.- Тебя. Себя. Весь мир и всю жизнь.Он поднялся со скамейки и, похлопав меня по плечу, направился к гостинице. Великий бунтарь и гениальный насмешник.Розыгрыш. Шутка. Вот как.Ну что ж, друзья ведь могут, даже должны, иногда подшучивать друг над другом.